Эдуард Снежин - В тенетах суккуба
— Помыться не дадут! — шлёпнула Лариса меня по заднице. — Иди в кровать.
Я вылез из ванны, встал на полу на колени, прижал девушку к себе, и поцеловал в плоский упругий животик чуть повыше тёмного треугольника на лобке.
Я перешёл в комнату, закрыл на окнах шторы, включил светильник у изголовья тахты, достал из-под лежанки и застелил постель, и плюхнулся на неё ждать Ларису.
— Так не бывает! — опять засверлило в голове.
— Господи, схожу ума, — подумал я и, соскочив на момент с тахты, врубил музыкальный центр. Призывно сексуальный голос Сандры и ритмичные звуки диско расслабили меня в состояние разрядившегося и удовлетворённого самца.
Жизнь была прекрасна!
Хлопнула дверца ванной. В комнате, пританцовывая и подпевая Сандре на английском, материализовалась Лариса — в чём мать родила.
Я, «одетый» также, присел на тахте:
— Да ты продвинутая во всех отношениях!
— Английский? С детского сада учу.
Большое видится на расстоянии. Теперь я, впервые, мог рассмотреть обнажённую девушку при ярком свете, освобождённую от пены и порхающую около аппаратуры в поисках любимых записей.
Конечно, первое, что бросалось в глаза и неимоверно возбуждало — это прилично, вернее неприлично развитая, ошеломляющая попа акселератки с чёткой границей полушарий снизу — так и хотелось подставить под них ладони и подпереть. Попа восседала на мощных ляжках, которые при движениях девушки плотно, без единой щёлки, тёрлись друг о друга, мне почудилось даже, что при этом они электризуются и искрят.
— О, нерукотворное чудо природы, какое безумие вызываешь ты у мужчин! — подумал я и почувствовал болезненное, разрывающее напряжение дубенеющего пениса.
Тут красавица мельком взглянула в мою сторону и, заметив «Ваньку — встаньку», подлетела ко мне и толкнула рукой в грудь, так, что я очутился на спине. Она резво оседлала меня сверху, вожделенная задница с размаху шлёпнулась на мои ноги, и тут же перескочила на вибрирующий от возбуждения орган.
Это была бурная, жестокая атака. Лариса подскакивала на члене вверх до срыва с него половых губ, потом с размаху насаживалась на его головку, чуть ли не отрывая нежную кожицу крайней плоти, и неистово продирала наждачным телом судорожно сжатого влагалища вздутые кольца моего пещеристого тела.
Мой снаряд бился в тугое резиновое устье её матки — вот он блаженный миг состыковки двух тел! и упруго напряжённая женская плоть отскакивала, чтобы вновь нанести удар.
Девушка, казалось, обезумела. Она царапала до крови мою грудь, кричала; так бомбила тяжеловесной задницей шарики моих яиц, что я испугался за их сохранность. Но и этого, вошедшей в раж нимфоманке, было мало, она запускала под себя руку, больно закручивала несчастные шарики и давила кулаком в просак на семявыводящий проток.
Потом Лариса успокоилась и поймала мой взгляд своими пронзительными, немигающими хамелеонами. Движения её стали медленными и тягучими, мышцы вульвы плотно, со скрипом обжимали мой разбухший орган. Она равномерно накачивала меня, наблюдая с любопытством за моей реакцией на умопомрачительное изнасилование. Сам я не двигался, только судорожно вцепился руками в её лодыжки, как в поручни, и издавал приглушённые стоны, вперемежку с нечленораздельными междометиями.
Лариса просунула руку меж своих обалденных ляжек, нащупала кожу пениса и притянула её к основанию органа большим и указательным пальцами. Кожа истончилась и стала особенно чувствительной к трению влагалищными мышцами, что бурно подстегнуло мой оргазм.
Я кончил так, как ни кончал раньше, ни разу ни с кем: с затяжным множественным излиянием в промежутки между периодами раздирающей боли по всему каналу следования спермы; я физически ощущал полноту и густоту своей жидкости, накопленной за всю жизнь где-то в глубинах организма и, наконец, исторгнутой и освободившейся, чего не могли добиться вместе все женщины, которых я знал до Ларисы.
Без сил я отключился от реальности и забылся …
Не тут-то было.
Я очнулся, чувствуя, что задыхаюсь от чего-то мягкого, шерстяного и, одновременно, липкого и горячего, перекрывшего мне нос и рот. Тут я рассмотрел в непосредственной близости от глаз светлые полушария задницы и между ними розоватую щёлочку анального отверстия с нежным кудреватым пушком сверху и понял, что Лариса применила ко мне последний б л я д с к и й приём, насадив свою жаркую волосатую вагину на моё лицо.
Сначала я возмутился, как всякий человек, которого удушают, даже таким замечательным способом.
Однако, тут я почувствовал мягкие сосательные движения ртом девушки моего опавшего члена, который, вдруг, резвой птицей взмыл к верху, суля новое блаженство будущего оргазма.
Впрочем, «оторва», вспомнил я кличку, присвоенную Виктором юной искуснице, почувствовав моё пробуждение, сдвинула свой удушающий орган на мою грудь. Я, не кончая при этом, испытал величайшее наслаждение от лицезрения полураскрытого розового бутончика прелестницы и свежего вкуса истекающего из него сока, который я слизывал языком, забираясь всё дальше и дальше вглубь сладкого влажного органа, ощущая одновременно при этом содрогание своей восставшей плоти под вибрирующим язычком соблазнительницы. В возбуждении я укусил её взбухший клитор. Она ответила глубоким, заглатывающим весь мой орган движением, так что весь он проник в её глотку. Я убедился, что у женщин пещеристое тело одинаково, что в глотке, что во влагалище, с той лишь разницей, что сейчас я мог обозревать крупным планом предмет вожделения всех мужчин и производить с ним все доступные махинации.
Я засунул ей во влагалище два пальца и прощупал все его скользкие рёбрышки. Добравшись до пружинистого выступа устья матки, я сдавил его кончиками пальцев — она ойкнула и застонала, потом её промежность затряслась — в это время она больно прикусила мой член, но через эту боль у меня нарастало и, наконец, прорвалось торжество вымученного оргазма, а красавица глотала и глотала мою сперму. Я опять провалился в забытьё.
IV
На утро я проснулся один, Ларисы рядом не было.
— Странно, — подумал я, — может, где-то записку оставила?
Но записки не нашлось.
Я отметил, что впервые за полгода после отъезда Татьяны, было утро без мыслей о ней — всё моё существо было поглощено думами о Ларисе.
— Даже телефона её я не знаю, — рассеянно размышлял я на работе, — пойду, спрошу у Марины.
Марина работала рядом, в соседнем здании, но телефон наотрез отказалась дать.
