Алена Салбер - Волна открытий
В отличие от многих, Глеб Ломидзе понял Дину сразу. Он приложил все силы, чтобы завоевать эту девушку, и она, конечно же, не смогла устоять. Замужество в ее планы тогда не входило, но, получив предложение, Дина практически тут же согласилась. Глеб был окружен ореолом славного прошлого и загадочного настоящего – от таких мужчин и таких предложений не отказываются.
И все было бы ничего, если б супруги до свадьбы обсудили свои совместные планы. Новый образ жизни вполне устраивал Глеба, а карьерные амбиции жены казались ему чудачеством. Он даже не подумал, что она может захотеть работать, заниматься чем-то еще, кроме немногочисленных семейных дел. Глеб уже совершил все мыслимые и немыслимые подвиги на ниве бизнеса, достиг всех вершин, которых хотел достичь, и теперь ему нужен был только покой, неспешный ритм жизни, увлекательные поездки, яркие встречи, книги и внимание любимой жены.
Дина же мечтала о чем-то своем, может быть о маленьком, но собственном деле, где она могла бы применить свои способности, за которое стала бы себя уважать. Но Глеб ни о чем подобном и слышать не хотел. Каждый раз, поднимая эту тему, она получала такой фонтан негодования в ответ, что вскоре перестала об этом даже заикаться. Так на взлете карьеры Дине обрезали крылья и заперли дома.
Нельзя сказать, что ее существование было так уж невыносимо. Многие женщины отдали бы полжизни, чтобы вторую половину провести так, как Дина те несколько лет. Путешествия, интересные знакомства, светская жизнь, эпизодическое участие в некоммерческих проектах мужа – она не успевала скучать. Но все это было не то. Дину постоянно преследовало ощущение собственной никчемности. Ей казалось, что она зритель и наблюдает за проходящей мимо жизнью из ложи театра. А ей хотелось участвовать в этом спектакле и срывать аплодисменты.
Их брак продолжался уже три года, когда Дина вдруг осознала: сейчас или никогда. Или она немедленно откажется от этого вялотекущего бесцельного существования, или уже никогда ничего не сможет изменить и всю жизнь будет сожалеть об упущенном времени. Однажды она допустила ошибку, но еще могла ее исправить.
В последний раз Дина решительно поговорила с мужем о собственных планах и, получив очередной отказ, совершила невозможное – ушла от Глеба Ломидзе. Сама не веря тому, что делает, она вернулась в Москву.
Переезд дался ей с трудом. Голова шла кругом от резкой смены климата, образа жизни и социального статуса. Доходило до смешного. Дина с трудом вспоминала, чем мыть посуду и как включать стиральную машину – в последние годы она была полностью избавлена от подобных забот. Впрочем, все эти трудности Дина смогла бы пережить. Но когда за ней в Москву примчался разъяренный муж, изумленный непослушанием жены, вот тут ей стало по-настоящему плохо.
Глеб долго отказывался поверить, что она ушла от него в никуда, подозревая наличие соперника, ради которого коварная Дина отказалась от его любящих объятий. Немалых трудов ей стоило убедить Ломидзе, что она была ему верна и дело совершенно в другом. Услышав про это другое, муж рассвирепел еще больше. Он отказывался понимать причины ее дикой выходки и требовал, чтобы она перестала рушить их счастливую семейную жизнь ради глупого, немотивированного упрямства. Ежедневно охранники мужа встречали Дину около дома и настоятельно приглашали «проехать с ними к Глебу Вахтанговичу». А тот снова и снова просил, давил, пугал и умолял. И в какие-то моменты она была близка к тому, чтобы сдаться.
Она очень боялась оказаться вдруг ответственной за происходящее; сомневалась, сможет ли сама, без помощи посторонних, начать все сначала; ее мучило чувство вины, ведь она разрушала жизнь близкого человека. А еще Дина понимала, что Глеб ей этого не простит и вряд ли она когда-нибудь увидит его снова. Последнее обстоятельство огорчало ее больше всего, ведь она еще любила его и подозревала, что в той или иной мере чувство останется с нею навсегда.
Однако она выстояла. Месяц продолжался этот кошмар, пока наконец оскорбленный Ломидзе не согласился на развод. К тому времени Дина уже нашла работу, очень скромную, не соответствующую ни ее образованию, ни амбициям, но достаточную, чтобы содержать себя. Это был ее плацдарм, где она могла собраться с силами и снова научиться жить в мире обыкновенных людей.
Дина начала все сначала. А о прошлой жизни ей теперь напоминали только сны.
Глава 3
Главный офис компании «Бионик Фуд» размещался в трехэтажном особняке на Новокузнецкой улице. На первом этаже, сразу при входе в здание, находилась приемная. Это был просторный светлый зал с большими окнами на три стороны и бесконечно высокими потолками. Вдоль стен здесь стояли мягкие кожаные кресла, журнальные столики и тропические растения в массивных керамических горшках. Несколько дверей вели из приемной во внутренние помещения офиса и в переговорные комнаты. Тут же начиналась лестница, которая вела на второй этаж, к обширной площадке с кованой балюстрадой. В центре располагалась стойка ресепшен, за которой сидели две девушки-секретарши. В их обязанности входило встречать посетителей и принимать телефонные звонки. Одной из этих девушек и была Дина Кострова.
– Доброе утро, – прозвучало где-то рядом.
Дина очнулась и увидела проходящего мимо директора.
– Доброе утро, Антон Александрович, – поспешно ответила она вслед удаляющейся спине Остафьева.
Каждое утро директор «Бионик Фуд» проходил через эту приемную, каждое утро бросал свое обычное, ни к кому конкретно не обращенное «Доброе утро!», скользил внимательным взглядом по лицам секретарей и поднимался по лестнице в свой офис.
Когда Остафьев исчез из вида, Дина набросилась на Марину, свою подругу и коллегу:
– Ты не могла меня толкнуть? Видишь же, что я еще сплю!
– Не спи на посту! – схохмила Марина. – Что? Новый поклонник?
– Почему сразу «поклонник», почему если не выспалась, то нет других причин, кроме этой? Может, я Толстого всю ночь перечитывала или спасала чью-то жизнь?
– И как, спасла? – Издевательски улыбаясь, Марина продолжала гнуть романтическую линию.
– Не твое дело. И вообще, отстань. – Дина отмахнулась от подруги, понимая, что, если рассказать ей о том, где и как она провела все выходные, на нее обрушится целая волна новых расспросов и недвусмысленных шуток, противостоять которым она сейчас была не в состоянии.
После чашки живительного кофе к Дине стала возвращаться бодрость, но тоскливое настроение не ушло. Внутренний спорщик продолжал ехидно нашептывать: «И ради этого ты бросила свой спокойный рай? Ради того чтобы вставать ни свет ни заря, тащиться через весь город, высиживать восемь часов на ресепшен, выполняя работу, с которой справилась бы и школьница? Ты, Дина Кострова, звезда курса, талантливая, перспективная, ни в чем не знающая преград?..»
