Виктория Холт - Таинственная любовница
— Никто не сможет заменить ее, дорогая. У тебя есть здесь свое собственное место.
— Но это не место Лавинии? Я совсем не похожа на нее?
— Ни капельки.
— Она была тихой и нежной, я полагаю, и не болтала лишнего, не лезла с расспросами, не была импульсивной и не командовала окружающими… В общем, не вела себя так, как я?
— Нет, она была совсем не такой, как ты, Джудит. Но иногда она могла стать твердой, хотя и была нежной и покладистой.
— Значит, вы решили меня взять, потому что она погибла, а я осталась сиротой? Значит, я ваша родственница?
— Ну… какая-то кузина.
— Дальняя, как я понимаю. Кажется, все ваши кузины какие-то дальние.
— Просто мы узнали, что ты осиротела. В то время мы очень горевали. Мы решили, что это поможет нам и тебе, конечно, тоже.
— Значит, меня взяли из-за Лавинии?
Обдумав все это, я пришла к выводу, что Лавиния сильно повлияла на мою жизнь. Потом я подумала, что было бы со мной, если бы Лавиния решила ехать в Лондон не этим поездом.
В каменном холле дома священника было прохладно и темно. На столике стояла большая ваза с лавандой, златоцветом и розами. Несколько лепестков уже упали на каменные плиты холла. Дом был старым — почти таким же старым, как Кеверол-Корт. Построенный в начале правления Елизаветы, он служил жильем приходского священника на протяжении трехсот лет. Имена всех священников, живших в этом доме, были написаны на табличках в церкви. Комнаты большие — в некоторых даже были красивые деревянные панели, — но темные из-за маленьких окон с цветными стеклами. Здесь всегда было прохладно и стояла удивительная тишина — и это было особенно заметно в тот жаркий день.
Я поднялась в свою комнату. И первым делом принялась счищать землю с найденной металлической пластины. Я налила воду из кувшина в таз и как раз вытирала найденную пластину куском ткани, когда в дверь постучались.
— Войдите, — отозвалась я. В комнату вошли Доркас и Элисон. Они выглядели так торжественно, что я тотчас забыла о находке и всерьез всполошилась. — Что-то случилось?
— Мы услышали, как ты пришла, — сказала Элисон.
— О Боже! Я что, так шумела?
Они обменялись взглядами и улыбнулись друг другу.
— Мы просто прислушивались, — сказала Доркас.
Повисла тишина. Это было необычно.
— Все-таки, что случилось? — настаивала я.
— Нет, дорогая, ничего не случилось. Мы уже некоторое время собирались поговорить с тобой. А поскольку сегодня твой четырнадцатый день рождения, и это — своего рода, веха… мы решили, что время пришло.
— Звучит довольно таинственно.
Элисон глубоко вдохнула.
— Знаешь, Джудит… — начала она, и Доркас кивнула, подбадривая сестру, — ты всегда полагала, что… ты — дочь нашей кузины.
— Да, какой-то дальней родственницы.
— Это не так.
Я смотрела то на одну, то на другую.
— Тогда кто же я?
— Ты — наша приемная дочь.
— Да, я знаю, но если мои родители — не ваши дальние родственники, тогда кто они?
Ни одна из сестер не решалась говорить.
— Но вы же сами заявили, что пришли рассказать мне об этом! — нетерпеливо воскликнула я.
— Ты была, — откашлявшись, произнесла Элисон, — в том же поезде, что и Лавиния.
— В том крушении?
— Да, ты тоже попала в эту аварию… годовалым ребенком.
— Значит, мои родители погибли.
— Вероятнее всего.
— А кем они были?
Элисон и Доркас переглянулись. Доркас чуть заметно кивнула, что означало: «Рассказывай все!»
— Ты осталась невредимой.
— А мои родители погибли?
Элисон кивнула.
— Но кто они такие?
— Они… должно быть, сразу погибли. Никто не сказал, кто ты.
— Значит, я могу оказаться кем угодно?
— Поэтому, поскольку мы потеряли сестру, — продолжала Доркас, — мы решили удочерить тебя.
— А что бы со мной стало, если бы вы этого не сделали?
— Ну, может, это сделал бы кто-нибудь другой.
Я переводила взгляд с одной сестры на другую и думала о том, как они были добры ко мне, и о том, как я досаждала им — болтала без умолку, шумела, разбивала их любимую посуду! Я подбежала к ним и крепко обхватила обеих, прижимая к себе, и мы замерли, обнявшись.
— Джудит, Джудит! — с улыбкой произнесла Доркас, и слезы, на которые она всегда была щедра, блестели в ее глазах.
— Ты всегда была для нас утешением, — сказала Элисон. — А после смерти Лавинии нам это было так необходимо.
— Ну, — сказала я, — не стоит плакать. Может, я наследница какого-то огромного поместья и мои родственники обыскались меня по всем уголкам страны…
Элисон и Доркас снова улыбнулись. А у меня появилась пища для дальнейшего полета фантазии. — Это даже лучше, чем быть дальней родственницей, — сказала я. — Но мне все-таки интересно, кто же я такая.
— Совершенно очевидно, что твои родители погибли. Это была такая… чудовищная катастрофа! Мы слышали, что многих погибших было невозможно опознать. Папа тогда поехал и опознал нашу бедную Лавинию. Он вернулся совершенно убитым.
— А почему вы сказали мне, что я ваша дальняя кузина?
— Мы думали, так будет лучше, Джудит. Что тебе будет как-то легче, если ты будешь знать, что связана с нами узами кровного родства.
— Вы думаете, что меня никто не искал… не хотел, и это могло расстроить меня и омрачить все мое детство.
— Ну, может быть много разных объяснений. Может, у тебя кроме родителей не было никаких родственников. Это весьма вероятно.
— Сирота, рожденная двумя другими сиротами?
— Такое возможно.
— Или, может быть, твои родители недавно прибыли в Англию.
— Иностранка. Может быть, я француженка или испанка. Я ведь довольно смуглая. И волосы кажутся почти черными при свете свечи. Правда, глаза намного светлее — обычные карие глаза. Я действительно похожа на испанку. Но многие в Корнуолле похожи на них. Потому что испанские суда терпели кораблекрушения у этих берегов, когда англичане уничтожили армаду.
— Ну, все закончилось благополучно. Ты стала нам родной, и невозможно передать, насколько мы этому рады.
— Не понимаю, почему вы выглядите так мрачно. Это ведь здорово — не знать, кто ты на самом деле. Подумать только, что можно узнать! Может быть, где-нибудь у меня окажется сестра. Или брат. Или дедушка с бабушкой. Может, они приедут и заберут меня с собой в Испанию. Сеньорита Джудит. Звучит довольно красиво. Мадемуазель Джудит де… де… какая-то. Вы только представьте, я увижу свою давно потерянную семью в их старинном замке!
— О, Джудит, ты выдумываешь Бог знает что! — воскликнула Доркас.
