Юлия Шилова - Путь наверх, или Слишком красивая и слишком доступная
На секунду приложив платочек к глазам, я подняла рюмку и выпила ее до дна. Люди встали и молча последовали моему примеру. Я села за стол и положила на тарелку пару ложек салата.
– А где сейчас брат Фомы? – спросил кто-то из зала.
– Он под наблюдением врачей. Ему надо немного отдохнуть – и он придет в норму.
Через полчаса ненужные разговоры поутихли. Гости с энтузиазмом принялись опустошать рюмки и тарелки. Некоторые так хорошо поднабрались, что вообще перестали понимать, по какому поводу закатили столь шикарный обед и почему отсутствует музыка. Еще через полчаса собравшиеся хором запели русские народные песни. Я поняла, что мне здесь больше нечего делать, и, пожелав всем хорошо отдохнуть, направилась к выходу. У двери меня ждал Бульдог.
– А ты как здесь очутился? – удивилась я.
– Я за тебя переживаю, Чупа, – засмеялся он.
– А что за меня переживать? Я что, маленькая, что ли?
– Нет. Просто ты женщина…
– Забудь, что я женщина! Ладно, раз уж ты здесь, то поехали на кладбище. Посмотрим, как моего суженого закопали.
Бульдог открыл дверцу, и я вытянулась на заднем сиденье машины.
– Тебе плохо, Чупа?
– Да нет. Просто голова трещит. А где пацаны?
– Не знаю. После того как на кладбище уехали, не появлялись. Половина в ресторане остались.
– Понятно. Позвони Гарику и скажи, чтобы все старшие собрались у могилы Фомы. Все семеро.
– Может, на даче? А то что – у могилы?!
– Не спорь. Я так хочу. И вообще, мне совершенно неинтересно выслушивать твое мнение.
Бульдог надулся и принялся звонить по мобильному. Закрыв глаза, я медленно массировала виски.
– Послушай, а где этот придурок? – неожиданно вспомнив о Лешике, спросила я.
– Какой?
– Да Лешик! На хрен ты его одного оставил?! Он же может сбежать и рассказать в любой газете, что мы не Фому похоронили!
– Да не волнуйся ты так! Я его наручниками к перилам беседки приковал. Я что, не соображаю, что ли, что он сбежать может! Сидит теперь как миленький и ждет твоего приезда. А Юлька там рядом шашлыки наяривает.
Если этот придурок вздумает сбежать, то тут и Юлька не поможет.
– Да как он сбежит?! С перилами от беседки, что ли! – засмеялся Бульдог.
– Будем надеяться, что ты прав.
– Послушай, Чупа, что с ним дальше делать-то будем? Мне кажется, что придется мочить, чтобы языком не трепал.
– Посмотрим. Мочить тоже не хочется. Уж больно он перед сегодняшней публикой засветился. Дома жена, двое детей. Всем известно, что брата полетел хоронить. Для начала я хочу с ним побеседовать. Если, конечно, не убежит к тому моменту, когда мы приедем.
– Я же тебе сказал, что не убежит.
– Смотри. Головой отвечаешь.
Я опять закрыла глаза и продолжила массировать виски.
– Хочешь, я тебе сегодня массаж сделаю? Я все точки знаю. Головную боль как рукой снимет.
– Хорошо. Тормози и перелезай ко мне. Сделай сейчас – мне с пацанами надо беседовать, а голова трещит, аж тяжко.
Бульдог остановил машину. Положив мою голову к себе на колени, он стал делать массаж. Я расслабилась и полностью обмякла в его руках. Мне всегда льстило, что Бульдог ко мне неравнодушен. В нашем доме он появился довольно давно. Он телохранитель-профессионал высочайшего класса. Поговаривают, что он работал у многих воров в законе, охранял их и их семьи. Его услуги стоят очень дорого, но этих денег совсем не жалко – жизнь, как говорится, дороже.
Когда дела Фомы пошли в гору, он сумел заполучить Бульдога, предложив ему хорошее жалованье. Позже Бульдога неоднократно пытались переманить на сторону, но он все-таки остался в нашей семье. Мне казалось, что дело вовсе не в высоком окладе, – при желании Бульдог мог устроиться в другое место и получать еще больше.
Мне казалось, что дело во мне. Когда Фома перестал справляться с делами и все бразды правления перешли в мои руки, Бульдог почти всегда находился рядом со мной, и это мне льстило. Я не знаю, влюблен он в меня или нет, но то, что он меня хочет, это точно. А может, его чувства сильнее, – это мне, к сожалению, неизвестно.
– Бульдог, ты будешь у меня работать или уйдешь в другое место? – спросила я, млея под его обалденными руками.
– Ты что, меня увольняешь?
– Нет, конечно. Просто тебя Фома на работу принимал, а его больше нет.
– Мне казалось, что я уже давно работаю на тебя, а не на Фому.
– Значит, ты остаешься?
– Конечно.
– А до каких пор?
– Пока кто-нибудь не предложит мне зарплату побольше, – засмеялся он.
Я открыла глаза и внимательно посмотрела на него. А он довольно интересный мужчина! Высокий, мужественное лицо, короткая стрижка. Я всегда предпочитала крупных мужчин. В штанах у него, наверное, тоже орудие что надо! И еще: он всегда в костюме и белоснежной рубашке – такую аккуратность я всегда ценила в мужчинах.
– Бульдог, а правда, что ты телохранителем в президентской семье был?
– Вранье, – засмеялся он.
– Послушай, Бульдог – твое прозвище. А как тебя мама назвала? В паспорте у тебя какое имя написано?
– Макс. Но меня так уже давно никто не называет.
– Красивое имя. А почему тебя Бульдогом прозвали?
– Потому что я работаю телохранителем вот уже много лет. Хватка у меня крепкая, можно сказать – бульдожья. Вот меня и прозвали Бульдогом. Это еще со времен войны.
– А ты был на войне?
– Да. Я в Афганистане служил.
Бульдог помассировал мне шею, а затем легонько провел по груди. Я отпихнула его руку.
– Нельзя.
– А я и сам не хочу.
– Почему? – удивилась я.
– Да потому что, когда работаешь, личные отношения запрещены. Это мое кредо. Я на тебя работаю и могу тобой только любоваться.
– А ты хоть раз отходил от своего принципа?
– Нет, – отрезал он и посмотрел на часы. – Надо ехать, а то уже пацаны ждут.
Бульдог сел за руль, и машина тронулась.
– А ты, кроме меня, когда-нибудь женщин охранял? – не унималась я.
– Конечно.
– А каких-нибудь известных?
– Певиц охранял. А вот главаря банды, – он посмотрел на меня в зеркало, – впервые. Мне даже интересно. Хотя ты от певиц ничем не отличаешься.
– Почему?
– Такая же капризная, как они. Все вы бабы одинаковые.
Я надула губки и стала смотреть в окно. Молчать не хотелось, и я снова пристала к Бульдогу:
– А ты в кого-нибудь из своих певиц влюблялся?
– Нет, и я не хочу это обсуждать. – Бульдог покраснел и с силой сжал руль.
Я поняла, что он совершенно не настроен на дальнейший разговор. Он, по-моему, вообще не любит обсуждать темы, касающиеся личной жизни.
– Что надулся? Еще скажи, что больше не будешь на меня работать! – разозлилась я.
– Будешь приставать с дурацкими вопросами или капризничать – не буду! Я и так делаю то, что мне не положено. То играю роль шашлычника, то прислуги! Я должен охранять твое тело, и все!
