Стефани Майер - Новолуние
— Привет, дети, — он улыбнулся мне, — Я думаю, что вам захочется сделать перерыв и отведать блюдо ко дню рождению. Голодны?
— Конечно. Спасибо, пап.
Чарли не делал замечаний по поводу отсутствия аппетита у Эдварда. Папа привык к его визитам на обед.
— Вы не станете возражать, если я заберу Беллу на вечер? — спросил Эдвард, когда Чарли и я были готовы.
Я с надеждой посмотрела на отца. Может быть, он считает, что такие праздники стоит проводить дома, с семьей — это был мой первый день рождения с ним, первый день рождения, с тех пор, как моя мама, Рене, вступила в новый брак и уехала жить во Флориду. Итак, я не знала чего ожидать.
— Хорошо. Mariners играют с Sox сегодня вечером, — объяснил Чарли и моя надежда испарилась, — Так что я не слишком нуждаюсь в компании… Здесь. Папа поднял камеру, которую приобрел для меня по совету Рене (мне были нужны фотографии, чтобы заполнить альбом) и бросил в мою сторону. Он не учел одного — у меня всегда были проблемы с координацией. Фотоаппарат выскользнул из кончиков моих пальцев и полетел вниз. Эдвард подхватил его раньше, чем тот успел рухнуть на линолеум.
— Отличная реакция, — заметил Чарли, — Если сегодня вечером у Калленов будет что-то забавное, Белла, ты сможешь сделать несколько снимков.
— Хорошая идея, Чарли, — сказал Эдвард и передал камеру мне. Направив ее в сторону Эдварда, я сделала первый снимок.
— Работает.
— Это хорошо. Ах да, передайте привет Элис. Ее уже давненько не было, — один уголок папиного рта приподнялся.
— Три дня, пап, — напомнила я. Чарли был без ума от Элис. Он привязался к сестре Эдварда прошлой весной, когда она помогала мне с выздоровлением. Папа был несказанно благодарен Элис, за то, что она спасла его то кошмара: почти совершеннолетняя дочь, не способная принять душ без посторонней помощи, — Я обязательно ей передам.
— Отлично. Повеселитесь, как следует! — это было очевидным согласием. Чарли натерпелось добраться до гостиной и телевизора.
Победоносно улыбнувшись, Эдвард взял меня за руку и потянул к выходу с кухни.
Когда мы достигли пикапа, он снова открыл для меня пассажирскую дверь, но на этот раз я не стала спорить.
Эдвард вел на север от Форкса, явно раздражаясь скоростью моего древнего автомобиля. Мотор гудел даже громче обычного, едва стрелка спидометра выползала за отметку пятьдесят.
— Полегче! — предупредила я.
— Знаешь, что бы тебе подошло? Славный маленький Ауди. Очень тихий, гораздо более мощный…
— В моем пикапе нет ничего плохого. И кстати о дорогостоящих пустяках, надеюсь, ты не потратил денег на подарок?
— Ни цента, — добродетельно произнес он.
— Отлично.
— Можешь сделать мне одолжение?
— Смотря о чем речь.
Эдвард вздохнул, и его прекрасное лицо вмиг сделалось серьезным.
— Белла, последним настоящим днем рождения кого-то из нас был день рождения Эммета в 1935 году. Позволь нам маленькую слабость и не будь чересчур обидчивой сегодня вечером. Они все очень возбуждены.
Мне всегда становилось немного не по себе, едва Эдвард произносил нечто подобное.
— Хорошо, так и сделаю.
— Вероятно, я должен предупредить тебя…
— Уж пожалуйста.
— Когда я сказал — они все. Я имел в виду всех.
— Всех до одного? — я стала задыхаться от волнения, — Я думала Эмметт и Розали в Африке.
В Форксе все думали, будто старшие Каллены отправились на учебу в Дартмут, но я-то знала, что к чему.
— Эмметт захотел быть здесь.
— Но… Розали?
— Я знаю, Белла, не волнуйся, она будет вести себя наилучшим образом.
Я не ответила. Как будто и впрямь могла перестать волноваться так просто. В отличие от Элис вторая — приемная. сестра Эдварда, золотистая блондинка, утонченная Розали, явно меня недолюбливала. На самом деле это чувство было немного больше, чем просто неприязнь. Для Розали я была нежеланной гостьей, посвященной в секрет ее семьи.
Я ощущала ужасную вину в сложившейся ситуации, догадываясь, что затянувшееся отсутствие Эммета и Розали связано со мной.
Эдвард решил сменить тему.
— Итак, если ты не хочешь, чтобы я подарил тебе Ауди, чего же ты хочешь в свой день рождения?
Я перешла на шепот.
— Ты знаешь, чего я хочу.
Сурово сдвинутые брови, образовали складку на его мраморном лице.
— Не сегодня, Белла, пожалуйста.
— Ладно, может быть Элис сможет дать мне то, что я хочу.
Эдвард угрожающе зарычал.
— Это не будет твоим последним днем рождения, Белла, — поклялся он.
— Так не честно!
Кажется, я услышала, как он стиснул зубы.
В это время мы подъехали к дому. Во всех окнах первых двух этажей горел свет. Крышу над крыльцом украшал длинный ряд японских фонариков, чей мягкий свет падал на гигантские кедры вокруг дома. У входа стояли большие вазы с цветами — розами нежного оттенка.
Я застонала.
Эдвард сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться.
— Это вечеринка, — напомнил он мне, — Попробуй повеселиться.
— Конечно, — пробормотала я.
Он обошел машину, чтобы открыть мою дверь, а затем протянул мне руку.
— У меня есть вопрос.
Он настороженно ждал.
— Если я проявлю эту пленку, — начала я, поигрывая фотоаппаратом — Ты получишься на фото?
Эдвард засмеялся. Он помог мне выйти из машины, втянул вверх по степеням и беззвучно улыбаясь, открыл передо мной дверь.
Его семья ждала нас в светлой гостиной. Едва я появилась в дверях, они поприветствовали меня, закричав хором — С днем рождения, Белла! — Я зарделась и опустила глаза. Все горизонтальные поверхности, должно быть по инициативе Элис, были заставлены розовыми свечами и десятками хрустальных вазочек с цветами. Роль стола, с белой драпированной скатертью, выполнял грандиозный рояль Эдварда, заставленный розовыми кексами, все теми же розами, множеством стеклянных тарелок и небольших серебристых коробочек.
Это было в сто раз хуже, чем я могла себе представить.
Поняв мое горе, Эдвард ободряюще обвил руку вокруг моей талии и поцеловал меня в макушку.
Родители Эдварда, Карлайл и Эсми — невероятно молодые и как всегда прекрасные — стояли ближе всех к двери. Эсми бережно сжала меня в объятиях, ее мягкие, карамельного цвета волосы, легко коснулись моей щеки, когда она целовала меня в лоб, рука Карлайла обвила мои плечи.
— Прости за это, Белла, — прошептал он, — мы не смогли остановить Элис.
Розали и Эмметт остановились сзади них. Розали не улыбалось, но взгляд, по крайней мере, не был свирепым. Рот Эмметта растянулся в широкой ухмылке. Прошли месяцы с тех пор, как я последний раз их видела. Я уже забыла, как великолепна Розали — это едва ли не ранило, при взгляде на нее. И Эмметт всегда был таким… крупным?
