Наталья Медведская - Горькая брусника
– А вы не видели их? – Я показала на визитку.
Он покачал головой.
– Только что подошёл и присел на лавочку отдохнуть, а тут вы. Я вас узнал по фото. – Егор Петрович достал снимок и протянул мне.
На фотокарточке я и Алёна стояли во дворе нашего дома в станице Павловской. Это был тот редкий случай, когда мы разом приехали домой и папа решил запечатлеть дочерей на память.
Следователь предложил мне сесть на лавочку рядом с ним.
– Скажите, Настя, кто мог желать смерти вашей сестре? У неё были враги? – Мужчина повернулся ко мне, его серые глаза под тяжелыми набрякшими веками изучающе уставились на меня.
– Ну какие враги могут быть у веселой, красивой девушки. Бизнесом она не занималась. Пела в ансамбле и этим зарабатывала себе на жизнь. Вела корпоративы, дни рождения и другие праздники, – сказала я с возмущением, вспоминая ангельский вид сестры. Под его проницательным взглядом я чувствовала себя неуютно, и это беспокоило. – Разве не в Вереево нужно искать того, кто напал на Алёну? Папа говорил: её ударили по голове.
Егор Петрович, по-прежнему, не сводя внимательных глаз с моего лица, достал из кармана пиджака сигареты и закурил. Помахал рукой, прогоняя дым и только тогда ответил:
– Это только предположение. Мне, например, кажется странным такое совпадение: исчезновение вашей сестры и гибель её жениха в один день. – Взгляд пожилого следователя стал цепким.
Я подпрыгнула на лавочке от удивления.
– Что? Я не знала, что Вадим погиб!
Оказывается, некому сообщать об исчезновении Алёны.
– То есть вы не знали, что он разбился на своей машине почти в тот же день, когда пропала ваша сестра? – На его худом лице с глубокими мимическими морщинами промелькнуло выражение недоверия. Усмешка скользнула по узким губам.
«Такое впечатление, что всё меня подозревают в чём-то, – подумала я. – Довольно неприятное чувство».
– Не знала. А так же не имею понятия, нигде он живет, ни номера его телефона. Место работы только приблизительно, – пробормотала я потрясённая этим совпадением. На улице раздался резкий звук сирены «Скорой помощи», заставившей меня вздрогнуть. Я непроизвольно сжала пальцы на шершавой доске скамейки.
– Вадим работал хирургом в онкологическом отделении. Жил на улице Красной в престижном районе, – произнёс следователь, всё так же внимательно наблюдая за моей реакцией. – Вот сумочка Алёны, можете взять. – Егор Петрович протянул мне крохотный розовый клатч сестры.
Я взяла сумочку дрожащими руками и неожиданно для себя заплакала. Этот дамский предмет показался мне вестником несчастья, в которое не хотелось верить.
Следователь встал и похлопал меня по спине тяжелой рукой.
– Держись, девочка.
Егор Петрович постоял рядом со мной с минуту, кашлянул, переминаясь с ноги на ногу. Я догадалась: он столько раз видел горе людей, потерявших родных, что успел привыкнуть и ожесточиться сердцем. Или считал своей главной задачей не утешение родственников жертв, а наказание убийц.
– Настя, я это… пойду. А ты выпей валидол или валерьянки, сходи к друзьям…
Я вернулась в квартиру: поход к Вадиму больше не требовался. Поплакала ещё немного, умылась холодной водой и подошла к окну открыть форточку. Мне показалось, в комнате не хватает воздуха. В сквере на лавочке сидел Горилла и как полный идиот, прикрывался газетой, делая вид, что читает. Закрыть этим листком бумаги его огромную фигуру, всё равно, что спать, укрывшись носовым платком. Я поспешно юркнула за штору, потом сообразила: сквозь тюль меня не видно. Джанибек время от времени посматривал то на мои окна, то на дверь подъезда.
«Что происходит? Неужели он следит за мной? Значит, видел и Егора Петровича. Что за странные дела творятся вокруг меня?», – задавала я себе вопросы и не находила ответа.
В сумочке Алёны я обнаружила ключи от её новой квартиры и решила завтра же побывать там.
***
В квартире сестры был кавардак: вещи из шифоньера выброшены на пол, мебель отодвинута от стен, на кухне открыты шкафчики, всё перевернуто и разбросано.
«Кто это сделал и почему?» – крутились вопросы в голове. Я набрала номер телефона, который оставил мне Егор Петрович. Колобку и Горилле звонить не стала, почему-то эта парочка не вызвала у меня доверия.
– Егор Петрович, вы в городе?
В трубке послышались чьи-то голоса, и раздался звук закрываемой дверцы машины.
– Собирался вернуться в Апшеронск. Что-то случилось?
– Я в квартире Алёны. Здесь всё перевернуто вверх дном. Явно что-то искали.
– Ничего не трогай. Буду минут через двадцать. – Следователь отключил трубку.
Я недоуменно посмотрела на телефон и пожала плечами. Егор Петрович не соврал, уже через четверть часа он стоял на пороге квартиры и осматривал замок.
– Специалисты снимут пальчики, а я аккуратненько пройдусь. – Мужчина надел перчатки. – Ничего себе разгромчик! – присвистнул он. – Что же они искали?
– Да кто они? – изумилась я.
– Понятия не имею. Но искали усердно и знали: никто не помешает. А это означает: понимали, что в квартиру вернуться некому, – пояснил следователь. – Ты совсем не знала свою сестру, – уверенно добавил он.
Предательские слезы обожгли глаза.
– Не успела узнать.
От входной двери послышались голоса. Я насторожилась. Егор Петрович успокоил меня:
– Оперативно-следственная группа.
Я села в уголок дивана и стала наблюдать за работой экспертов. Под шумок не заметила, как задремала. Нормально я не спала уже несколько дней: со дня известия о гибели Алёны. Разбудил меня пожилой следователь.
– Настя, мы закончили. Ты тут остаешься или поедешь к себе?
Я помассировала припухшие глаза.
– Поеду в студию. Хочу поговорить с подругами сестры.
***
Ансамбль «Соловейко», которым руководила Алёна, снимал помещение в городском доме культуры. Там я и нашла коллег сестры. Девушки, видимо, разучивали новую песню, при моем появлении они прекратили играть, и отложили инструменты в сторону. Цокот моих каблуков громко раздавался в гулкой полупустой комнате. Под неодобрительными взглядами девушек я невольно стала ступать на носочки. В комнате кроме музыкальных инструментов: ударной установки, пианино, гитар, саксофона, электробаяна и пары стульев возле окна больше ничего не имелось.
«Ладно, поговорим стоя», – решила я. Раза два я присутствовала на концертах «Соловейко» и немного знала участниц ансамбля. Жгучая брюнетка Оля обладательница прозрачных голубых глаз посмотрела на меня с подозрением.
– Что ты хотела узнать?
– Расскажите, пожалуйста, что произошло в Вереево? Как погибла моя сестра? – спросила я у девушек. По телефону они почему-то очень неохотно пообещали встретиться со мной и побеседовать об Алёне.
Оля прислонила гитару к стене и сложила руки на груди.
– Вода в реке Агоя всегда холодная и чистая, как слеза, а вечером и ночью так вообще ледяная. Мы поужинали и уже лежали в кроватях, когда в голову Алёне пришла бредовая идея: искупаться при луне. Мы отказались на отрез, и твоя сестричка отправилась на речку сама.
– Когда вы поняли, что она пропала?
– Мы подождали её немного и легли спать, а утром обнаружили: Алёна не вернулась. Пошли к реке – на берегу нашли её вещи и сумочку, – добавила Вера, крашеная блондинка с карими глазами.
– Что дальше? – Я еле сдерживала раздражение. Равнодушие участниц ансамбля к судьбе сестры поразило меня до глубины души.
– Дальше… Догадались, что стряслась беда. Я осталась у реки, а Вера и Ольга пошли к местному участковому, – продолжила рассказ Женя – полная, рыхлая шатенка – третья участница ансамбля. – К обеду приехала следственная бригада. Водолазы обыскали реку рядом и вблизи места, где предположительно купалась Алёна. Нашли обрывки её купальника, он зацепился под водой за камень. Вот и всё, что мы знаем. – Женя вытерла носовым платком капли пота на лице.
В помещении было душно, две крохотные открытые форточки не очень-то помогали проветриванию комнаты.
– Вы отпустили её одну, ночью, и спокойно легли спать, – возмутилась я.
– А что мы могли сделать! Мне жаль её. Но поверь: твоя сестричка очень самодостаточная особа. Если она что-то вбила себе в голову – не остановить, – усмехнулась Ольга – её не интересовало ничье мнение.
Я удивлённо посмотрела на них: моя сестра никогда не была упертой – это моя прерогатива. Алёна всегда отличалась осторожностью. Девушки если и смутились, то чуть-чуть.
«Им на самом деле плевать на Алёну, им всё равно, – поняла я. – Что же они за люди?»
Я заметила: девушки странно выглядят. Ольга явно светловолосая, но почему-то выкрасила волосы в иссиня-чёрный цвет. Вера – брюнетка от природы зачем-то стала блондинкой. Евгении же совершенно не подходил огненно-рыжий цвет. Он делал её лицо совсем бесцветным.
«Они не только равнодушные, – зло отметила я. – но и вкуса совершенно не имеют, выглядят, как чучела».
