Инна Бачинская - Танец на тлеющих углях
– Сегодня! Сейчас! У меня есть… кое-что! Ты же сам просил…
– Ладно, – сдался тот. – Давай через час у тебя.
– Я жду! – закричал Малыш обрадованно. – Жду!
От недавних неуверенности и страха не осталось и следа. Он сейчас придет! Они вместе, Господи, какой же он все-таки дурак, вообразил себе… Ничего не изменилось, они по-прежнему вместе. И его жертвы не напрасны.
Малыш заметался по комнате, доставая из серванта рюмки и тарелки, зажигая свечи в серебряных шандалах, расстилая льняные салфетки. Время от времени он останавливался, прикладывая руку к бурно бьющемуся сердцу, пережидал.
– Ты – смысл всей моей жизни! – говорил он, возбуждаясь и пьянея от своих слов. – Я люблю тебя! Я люблю тебя, люблю тебя, люблю! Мы всегда будем вместе! Вечно! Что бы ни случилось!
Глава 23
Подруга
Гельвина была хороша собой и прекрасно это знала. Она сидела напротив Шибаева, навалившись грудью на стол, отчего раскрылся ворот ее блузки, и он увидел… Под блузкой у нее ничего не было, кроме… тела. Он старался не косить в вырез взглядом. Скоро он понял, что эта женщина знает о частных детективах все! Она представляла их себе, исходя из криминального чтива и кино: мускулистый мэн с пистолетом под мышкой, трахающий все, что имеет неосторожность пошевелиться в его присутствии. Она поминутно облизывала губы розовым кошачьим язычком, поднимала восхищенно тонкие бровки, заглядывала ему в глаза. Она не казалась умной, но Шибаев допускал, что за ее ребячливым поведением таится расчет. А потом… глупость, как любит повторять адвокат Алик Дрючин, это не отсутствие ума, это такой ум.
– Частный сыщик? – обрадовалась она, когда он позвонил ей и предложил встретиться. Он надеялся, что она пригласит его к себе – дома люди держатся раскованнее. Но она предложила «Белую сову».
Они сидели друг против друга. Шибаев смотрел ей в глаза, хотя его, как и всякого нормального самца, так и подмывало опустить взгляд ниже. Она же вибрировала: есть такая порода женщин, которым необходимо нравиться – везде и всем подряд, и раздавать обещания взглядом. Так уж они устроены. Знаток дам Алик Дрючин считал, что это самая что ни на есть холодная и пустая женская порода, вид зажигательный, а как доходит до дела, то полнейший ноль и фригидность. Все по Фрейду, говорил опытный Алик.
Изящная небольшая блондинка с кукольным личиком и синими невинными глазами. Сейчас эти глаза смотрели на Шибаева взглядом маленькой девочки, не хватало только школьной формы с белым воротничком. Вместо форменного платья – распахнутый ворот блузки. Впрочем, это он уже отметил.
– Вы частный детектив? Расследуете убийство Толи Григорьева? Ужас! Я до сих пор не могу опомниться! – щебетала она. – А о чем вы хотели поговорить?
– Вы дружите с Ириной Григорьевой?
– Мы с Ирочкой как родные сестры. Это такой удар! Такой удар! Они были прекрасной парой. А откуда у вас мой номер телефона? От Ирочки?
– Нет, из другого источника, – многозначительно сказал Шибаев.
– А… – протянула она. – А на кого вы работаете? На… Иру?
– Нет. К сожалению, я не могу назвать вам имя. Это конфиденциальная информация.
– Понятно. Это Петя Воробьев?
– Нет. Значит, говорите, они были прекрасной парой?
– А кто тогда? – Она проигнорировала его вопрос. – Толина сестра?
Шибаев погрозил ей пальцем. Она хихикнула.
– Толя был классный мужик. Не жадный! Ирке с ним повезло. – Последнее она сказала с ноткой обиды, как показалось Шибаеву.
– А ему с ней?
– Они жили не хуже других, – произнесла Гельвина осторожно и снова облизнула губы.
– Вам известно, что у него была другая женщина?
– У Толи? Ну, была. – Она помолчала немного, потом выпалила: – Ирка ж холодная, как рыба!
– И что эта женщина ждала ребенка?
– Ира говорила. А зачем это вам?
– Вам известно, что они находились на грани развода?
– Известно. Всему городу известно. А знаете, что говорят? Что Толю убили очень вовремя!
– Вы намекаете на то, что его смерть выгодна Ирине Григорьевой?
– Ни на что я не намекаю, просто говорю, что люди именно так и думают!
– А что вы сами об этом думаете?
– Не знаю, – ответила она, пожимая плечами, но при этом смотрела так, что было понятно: она прекрасно знает.
– Но если не жене, то кому еще?
– Партнеру! Пете Воробьеву. Это страшный человек! К Ирке приставал. А его жена – это вообще ужас! Уродка страшная!
– Он был любовником Ирины?
– Да вы что! У Ирки были и получше… – она осеклась. – То есть я не знаю. Он страшно злился и нарочно ссорил их с Толей. И знакомил его с разными бабами. А сам только и мечтал, как бы прибрать к рукам банк. Вы знаете, с самого начала их было трое владельцев, потом один погиб – машина упала с моста, говорили, заказуха, но полиция так ничего и не доказала. Не захотела… знаете, как это бывает? А теперь вот и Толя… А Петька, как гиена, звонит Ирке, намекает про банк, вроде как жалеет.
– Скажите, Гельвина…
– Геля!
– Геля… Если заказуха, то кто партнера заказал? Григорьев или Воробьев?
– Откуда я знаю, кто! Толя и Петя Воробьев потом выкупили бизнес.
– Что за человек был Григорьев? Вы знали его близко?
– Ну, что за человек… Нормальный. У нас сложились хорошие отношения…
– Вы были любовниками?
– Кто вам сказал? – Наивность в синих глазах сменяется настороженностью.
– Это правда?
Она смотрит нерешительно, колеблется. Потом решается:
– Толя говорил, что хочет уйти ко мне, но надо подождать. Лапшу вешал – развод, мол, влетит ему в копейку, Ирина его обчистит, вот если бы она сама попросила о разводе, если бы у нее был любовник… и все такое. А я, дура, уши развесила, верила.
– И вы рассказали Григорьеву о любовнике жены, – выстрелил Шибаев наугад.
Она вспыхнула, замялась, нерешительно глядя на него. Потом признала неохотно:
– Рассказала. Но вскоре узнала, что у Толи есть эта баба и что она ждет ребенка. Он поступил со мной как подлец!
Казалось, она сейчас расплачется. То, о чем она рассказала, открывало Григорьева с новой стороны – не только сильный мужик, но и стратег. Определил одну любовницу шпионить за женой, а сам в это время ждал ребенка от другой.
– Кто был любовником Ирины?
– Я не знаю! Она жаловалась на Григорьева, намекала, что есть человек, который ее боготворит. Мне кажется, она подозревала о наших отношениях. Это она мне рассказала, что его баба ждет ребенка. Рассказывала и смотрела, улыбаясь. Радовалась! А я чуть на месте не подохла. Сижу, вцепилась в ручки кресла, думаю, только бы не разреветься! Только бы не разреветься! Все врал – и про любовь, и про развод… То есть не врал, он действительно собирался разводиться, но не из-за меня. Видели б вы эту бабу! Я специально пошла посмотреть на нее, дежурила перед домом. Они вышли вместе. Ни рожи ни кожи и с животом! А Ирка… – Геле стыдно за то, что заложила подругу и пыталась увести ее мужа, ей хочется оправдаться перед этим парнем с внимательными глазами, и она говорит обличающе: – Ирка сама виновата! У нее было все! И деньги, и шубы, и брюлики, все! Дом! Толя ей ни в чем не отказывал, а она могла с ним по неделям не разговаривать, она же издевалась над ним – что он грубый, неотесанный и выражается как бандюк. Это же надо придумать такое! Да я бы такому мужу… Ирка злая! Вы ее не знаете, она любит тебя раздавить и смотреть, как ты корчишься. Однажды она так гнала машину – мне назло, что я от страха чуть не описалась! Она же сумасшедшая, с ней никогда не знаешь… То вдруг подарит кольцо или туфли, а то издевается… Толя потому и… и…
