Ольга Славина - Сколько весит счастье
Потом Илье позвонил Сергей.
– Полчаса назад Борис Фроловский повесился в камере СИЗО, – сообщил он.
Надо же! Сам напоролся на собственный меч.
– Совесть замучила? Или ей помогли?
– Вроде, сам. Правда, я слышал, его навещал отец. Вряд ли он сможет теперь его отмазать. Зато сынок все еще был способен испортить репутацию отца. А теперь есть возможность скорбеть с достоинством. Сын – не наркоман, убийца и псих, а юноша, погибший во цвете лет. Но главное, Борис больше никого не убьет.
– Да, это лучший поступок за всю его жизнь.
– Лену забрал отец. В свой особняк. Она почти ничего не взяла с собой. Но, надеюсь, это не значит, что она скоро вернется. Она купит себе новые наряды, а старые – из прошлогодней коллекции – вы отдадите бедным…
– Отец позаботится о ней, – не сомневался Илья.
– Тебе тоже, надеюсь, есть о ком заботиться? – не унимался Сергей.
– Надеюсь. Как Маша?
– Обещала быть хорошей девочкой и расследования доверять профессионалам. Я возражать не стал.
– Хороший мальчик, – усмехнулся Илья.
– Но ночь у нас получилась не детская. Чего и тебе желаю…
Илья выключил телефон.
– Борис повесился, – объявил он Жене. – Лучше поздно, чем никогда.
– Наверное, это хорошо, – осторожно заметила она. Закономерный финал. Точка, хотя и не от пули. Или все-таки нужно выразить соболезнования по поводу трагической кончины брата жены? – Вам, видимо, нужно поскорее вернуться домой?
Он должен быть с супругой в эту нелегкую минуту. В горе и в радости.
– Мы поедем домой завтра, – отмахнулся он.
– Векшина, ты что ли? – услышала Женя удивленный возглас.
У их столика в ресторане затормозила брюнетка в красных сапогах. Нет, на ней было еще надето кроткое черное платье, но Женю почему-то поразили именно сапоги. Из тонкой, почти кружевной замши, в тон помады и сумочки.
– Не узнаешь? Я – Ника.
Ну да, конечно, Вероника. Одноклассница. Дочка директора универмага в райцентре теперь выглядела так, будто ее папа заведует ГУМом.
– Очень рада, – Женя надеялась, что это прозвучало оптимистично.
– Ты как здесь? Видела кого-нибудь из наших? – затараторила брюнетка, не дожидаясь ответов. – Я недавно Толика встретила. Он автозаправками владеет. Правда, в Туле. Так что до меня ему далеко. А я в пентхаусе живу. Знаешь, что такое пентхаус? Хотя, откуда? У вас в поселке одни пентюхи…
– А где ты работаешь? – спросила Женя, чтобы хоть что-нибудь спросить.
– Женой Плоткина. Он депутат, наверное, знаешь. Смотри, какой рубин он мне подарил. А ты как? Я слышала, тебя никуда, кроме зоны, не взяли. А в зоне что? – она с интересом взглянула на Илью. – Неужели банкиры попадаются? В смысле те, кто взял банк…
– Илья Болотов – вице-президент «Чугунмет», несудимый, – представился Илья. – Супругу вашему привет передавайте, мы с ним в прошлом году на горных лыжах в Аспене катались. Он тогда всех обогнал, в отличной форме для своих 65 лет. Правда, мне кажется, тогда вы были блондинкой.
– Это не я, это Тамарка – бывшая его, – скривилась Ника и свернула беседу. – Ладно, мне пора, меня подруги ждут. Мы в Третьяковку едем.
– В галерею? Ночью? – удивилась Женя.
– В Третьяковский проезд, глупая! В магазины! Хочешь с нами? Сменишь свои арестантские цвета.
– Боюсь, у нас другие планы, – снова встрял Илья. – Мы обычно покупаем одежду в Милане. Извините, с собой не приглашаем. Хотим побыть вдвоем…
Похоже, его все это забавляло. Ника ушла без вида победительницы. У Жени горели уши.
– Наверное, нам пора, – решила она.
– Почему?
– Если вы знаете ее мужа, кто-нибудь может оказаться знаком с вашей женой.
– Думаю, ей сейчас не до этого, – нахмурился он. – У нее траур. Но я вряд ли смогу его разделить. Давай не будем больше возвращаться к этой теме.
– Конечно, извините.
– Это ты извини. Мы с Сергеем вели себя, как кретины. Надеюсь, ты простишь нас?
– Уже простила. Уверяю вас, Илья Игоревич.
Когда же он сам простит себя? Неужели он не понимает, что общаться с ней из чувства вины немногим лучше, чем из-за подозрений?
– Тебе понравилась Москва? – спросил он. – Сегодняшний день? Здорово, что он наступил после вчерашнего…
– Да, спасибо.
– А какие планы дальше?
Выспаться, наконец! А не бояться пошевелиться, прислушиваясь к его дыханию.
– Женя, – он накрыл ее ладонь своей. – У нас заказаны номера в гостинице «Космос». Два. Но я буду рад, если один из них не понадобится.
Она вздрогнула и взглянула на него. Он смотрел на нее так, что оттаяла бы и вечная мерзлота. Все такой же красивый, высокий, темноволосый, в безупречном костюме. Он улыбался ей и только ей.
– Спасибо вам, Илья Игоревич, – она убрала руки под стол. – Я вам очень благодарна. И за сегодняшний день и вообще. Но я бы хотела вернуться домой сегодня. Прямо сейчас. И если можно одна. На такси.
Как он устал от ее «но». Однако он сам виноват в каждом из них.
– Куда же ты поедешь, на ночь глядя? Я отвезу тебя в гостиницу, – вздохнул Илья. – В твой номер.
У нее были те же апартаменты, что и неделю назад. И у него тоже. Ей хотелось и плакать и смеяться от этого. Работа над ошибками, – вот чем занимался Илья. Новый, улучшенный вариант. Исправленному верить. Но она не могла.
Ходила из угла в угол. Смотрела в окно. А вдруг все по-настоящему, и она упускает свой шанс? Нет, этого не может быть. Просто Илья пытается извиниться перед ней. А еще, похоже, не может видеть своею жену, потому что она заставляет его думать о Борисе. Но всё пройдет. Рана кровоточит, пока свежая, а потом затянется без следа. А Женя – как местное обезболивание. Это неправильно.
Хотя почему она думает о себе? Если ему станет хоть немного легче? Она же любит его. Вдруг это самое главное?
Нет, всё еще больше запутается. Они не подходят друг другу. Их свели чрезвычайные обстоятельства. Но они уже закончились. А непонимание, неловкость, косые взгляды остались. Ей прямая дорога в библиотеку. А ему – в Третьяковку, но не в галерею…
Она постучала в его номер уже заполночь. Но он открыл сразу, будто ждал под дверью.
– Я просто хотела узнать, как у вас дела…
– Теперь отлично, – он обнял ее. – Просто замечательно…
На этот раз он никуда не торопился. И просто утопил ее в нежности. Наверное, на ней не осталось ни миллиметра, который он бы обошел вниманием. А она замирала от непривычных ощущений и радовалась, что погасила свет. Наверное, дурацкий у нее вид. Зато счастливый.
Хорошо, что он не видел, как она покраснела, когда он спросил, тоже чувствуя себя слоном в посудной лавке:
– Как на счет безопасности?
