Хелен Рой - Равновесие лжи
Напротив их на диване полулежал Кудинов. Он вертел в руках телефон. Тягостное молчание прерывалось Катькиными всхлипываниями и шарканьем ног проходивших мимо - то больных, то медперсонала.
“Надо успокоиться” - мысленно твердила себе Катя, “всё будет в порядке. Операция пройдёт успешно. Матвей обязательно выкарабкается”. Но спокойствия на душе не было. Тянувшееся бесконечно время угнетало.
Кудинов уже в двадцатый раз посмотрел на часы и, не выдержав, встал с дивана, подошел к Катерине, опустился на колени возле неё.
Не плачь… - прошептал он, прижимаясь колючей щекой к её коленкам.
Лерка в тяжёлом состоянии. Матвею делают операцию. Не известно выживет ли он, после … - пробормотала Катя. - А ты хочешь…
Дверь распахнулась, и из реанимации вышел врач. Все замерли в ожидании. Кате показалось, что время остановилось. Хирург снял марлевую маску и спокойно спросил:
Кто тут отец Матвея Иванова?
Игорь поднялся.
Я.
А, я тётя! - не выдержала Крылова, поднимаясь со стула, следом за братом. - Доктор, что с Матвеем?
Пройдёмте в кабинет, - пряча глаза, предложил хирург. - Там поговорим…
Разговор получился тяжёлый. Врач нахмурился, кинул на стол марлевую маску.
Буду честен с вами… Для мальчика было сделано всё что можно, но… фактически Матвей мёртв, - твёрдо сказал доктор. - Сейчас функционирование его организма поддерживается с помощью системы жизнеобеспечения. Как врач я понимаю, что это бесполезная трата времени и денег, ребёнок всё равно не выкарабкается. У малыша травмы, несовместимые с жизнью…
Неужели ничего нельзя сделать? - всхлипнула Катя.
Я сделал всё возможное… Мальчик остается в тяжелом состоянии. Он в искусственной коме … - мужчина покачал головой. - Если остается хоть какая-то, даже маленькая, надежда, я обязан дать больному шанс, но в данном случае её нет…
Короче, что вы конкретно предлагаете? - прервал врача, помрачневший Игорь.
Если в течение недели состояние Матвея не измениться, отключить его от жизнеобеспечения…
Нет! - Игорь подскочил со стула. - Насколько я знаю, по закону, для того чтобы отключить больного от приборов жизнеобеспечения, нужно согласие родственников, - уверено заявил Крылов. - Я как отец Матвея, такого согласия не даю и не дам!
Это ваше право… - развёл руками врач. - Но ни каких гарантий я вам не дам. Будьте готовы к самому худшему варианту. Ребёнок не выживет. Даже если произойдет такое чудо и организму Матвея удастся справиться, то он всё равно никогда уже не станет прежним, жизнерадостным мальчиком. Его психическое и физическое состояние не войдут в норму.
Понятно, - севшим голосом ответила за всех Катя.
Дверь кабинета стремительно распахнулась и в проёме возникла бледная от усталости молоденькая медсестра - Тамара.
Валентин Николаевич! Там… там Иванову плохо. Остановка сердца, - задыхаясь, крикнула девушка с порога.
Врач кинулся к дверям. Катя, Игорь и Вадим побежали следом за ним.
Вам туда нельзя, - перегородила им проход уже у самых дверей в реанимацию всё та же медсестра.
Девушка это мой сын… - надрываясь, кричал Игорь. - Пустите! Я должен его увидеть!
Молодой человек! Врачи делают всё, что от них зависит! А вы будете только мешать! Ждите! - строго прикрикнула Тамара и захлопнула дверь перед носом Игоря.
Катя опустилась на кушетку возле дверей реанимации. Крылов, съехав по стене сел на корточки и закрыл руками лицо.
Катюша, я прошу тебя, съезди к Лерке, - попросил Игорь, не убирая ладони от лица. - Я не смогу… не смогу сказать ей…
Да, да… конечно, - Катерина опустила руку на его голову, прикоснулась к волосам брата. - Я поеду. А ты звони сразу же… - она поднялась. - Как только что-нибудь, станет известно.
Я с тобой, - Вадим скинул белый халат.
Там может быть Марат… да и Игоря одного нельзя оставлять…
Я провожу и вернусь, - настойчиво сказал Кудинов, пристально смотря в глаза любимой.
Хорошо, - сдалась Катя.
За дверями реанимации.
Вокруг Матвея, лежащего на операционном столе, столпились врачи, каждый занимался своим делом. Сердце ребёнка снова билось. Но вот надолго ли? Этого не мог сказать ни кто из присутствующих медиков.
Тамара, готовьте кровь для переливания, - через плечо бросил хирург.
Валентин Николаевич… есть проблема… - раздался встревоженный голос медсестры.
Ну что ещё, - раздражённо рявкнул мужчина.
Нет у нас крови четвёртой группы, - девушка растерянно смотрела на врача.
Ну что за день? Чёрт бы всё это побрал! - недовольно сказал Валентин Николаевич. - Срочно звони на стацию, в другие отделения.
Датчик запищал, давление Матвея снова упало почти до нуля и никак не хотело стабилизироваться.
Чёрт! Не успеем, кровь нужна срочно. Пока мы её ищем, парень не дотянет, - пробормотал Валентин Николаевич. - А у отца спрашивали?
Нет…
Так чего стоишь дура? - разозлился врач.
Взволнованная медсестра выбежала в коридор, а Валентин Николаевич высказал вслух - то о чём подумали другие, присутствующие в операционной, коллеги:
Может, это и к лучшему. Мальчишке всё равно не выкарабкаться и родителям не будет обузы.
Но судьба решила по-другому.
Через несколько минут Игорь уже лежал на каталке, рядом с сыном. Он смотрел на маленького, умирающего Матвея, обвешанного разными трубками и датчиками, и мысленно благодарил всевышнего за то, что тот дал ещё один шанс на его спасение.
Сынок ты давай держись, - тихо прошептал Крылов. - Ты главное выкарабкайся, а дальше… - по телу мужчины пробежала дрожь толи от холода прибывающего в операционной, толи от страха, за жизнь сына, который он так тщательно пытался подавить в себе. - А дальше будь, что будет!
Именно в этот момент он ощутил ещё глубже смысл каждой секунды жизни, ценность мгновения проведённого рядом с сыном, который медленно уходил. Организм ребёнка был не в силах сопротивляться смерти, не мог бороться за жизнь. Но Игорь заставлял себя верить в лучшее.
Новая остановка, - констатировал Валентин Николаевич, стягивая с лица маску и понимая, что это конец. - Всё, - сказал он усталым голосом. - Приборы показывают полную остановку сердца.
Медсестра Тамара тихо заплакала.
Нет! - закричал Игорь. - Вы должны спасти его! Вы обязаны! Я не смогу пережить это, вы понимаете, не смогу!
Поплачьте, поплачьте, - придерживая вырывающегося Крылова, посоветовал анестезиолог. - Говорят - слёзы смывают любую боль и горе. Поплачьте, вам станет легче.
Он не может уйти… что я скажу Лере? - пальцы Игоря сжались в кулак, он обессилено, громко зарыдал. Всё его тело сотрясалось, голова моталась из стороны в сторону. Стон, исходящий с его губ был подобен крику смертельно раненого зверя. Мужчина снова попытался вырваться, но чужие руки крепко его держали. - Это я во всём виноват!
