Владимир Купрашевич - Архивариус, или Игрушка для большой девочки (переиздание)
– Так, так, – бодро пробормотал он, оглядывая несколько раз вниз – вверх вечернюю гостью. Лицо его, с еще просвечивающими сквозь бледную кожу точками исчезающих угрей, порозовело. – Есть, кем заняться.
– Остынь, родимый, – огрызнулась Ксения. – Не созрел.
Лейтенант недовольно и вопрошающе уставился на старика, вошедшего следом.
– Это от глухаря, – буркнул тот.
– Да…– протянул, похоже, разочарованно лейтенант. – Ладно, разберемся.
Жестом руки он отправил помощника обратно за дверь и испытующе уставился в лицо Ксении. Китель свой он так и не застегнул и тельняшка, не первой свежести выпирала крупным планом.
– Я слушаю, – сузив глаза, прервала она бесцеремонное занятие милиционера.
Тот хмыкнул.
– Слушать собрался я.
– Что случилось с Корнилычем? Почему опечатана его квартира? – напирала Ксения.
Лейтенант заерзал на стуле.
– Кто вы и какое отношение имеете к пропавшему? – выложил он свой перечень вопросов.
– Вас не касаются мои отношения с ним. Остальное в паспорте.
Она швырнула на стол милиционера красную книжицу. Тот полистал документ и отложил его в сторону.
– Не понятно. Придется задержать, – растягивая слова, с явным удовольствием заключил милиционер.
Ксения, приблизившись к барьеру, еще больше прищурила глаза.
– Послушай, зеленый, тебе что, платят мало, что ты борзеешь? Или служба уже в тягость? – голос ее звучал вкрадчиво, но жестко.
Лейтенант выкатил на нее глаза:
– Вы не отвечаете на мои вопросы и у меня есть подозрение, что имеете отношение к исчезновению человека.
– Я отвечу на твой вопрос, но ты объясни, что произошло. Я спала с ним. Тебе этого достаточно?
Лейтенант недоверчиво хохотнул, но глаза его оживились.
– Ну и шутки. Хотя…
– Я не слышу ответа на мой вопрос.
Лейтенант уже весело выдвинул ящик письменного стола, покопался в бумагах, но ничего не достал и снова закрыл его.
– Не имею права разглашать. Идет следствие.
– Не валяй дурака.
Милиционер неожиданно подмигнул ей.
– Но мы можем договориться. Тебе все равно, я думаю, ночевать негде, а здесь есть условия. А потом…
Он вышел из-за стола и обогнул барьер. Она только сейчас
обратила внимание, что продолжение помещения не просто коридор, а проход к камерам, черные решетки которых отчетливо выделялись на белой стене. Лейтенант приблизился к ней вплотную и плечом подтолкнул к камерам. Ксения, едва не потеряв равновесия, попятилась назад и беглым взглядом оценила спортивную фигуру крупного парня, брюки которого в определенном месте уже заметно топорщились.
– Знаешь, к бугаям, особенно наглым, не испытываю никаких симпатий. Место им на животноводческой ферме, осеменителями., – лицо ее порозовело, глаза смотрели с вызовом, и не предвещали ничего хорошего. Она почти не контролировала слова, срывающиеся с языка, и чувствовала, что не сможет контролировать и действия. Почти молниеносно вспомнились уроки самбо, но выбрать прием не успела.
Лейтенант побагровел и внезапно скосил глаза куда-то мимо нее. Ксения оглянулась. В дверях, на ступеньке стоял знакомый старик.
– Чего тебе? – промычал начальник.
– Показалось, что позвали, – пожав плечами, спокойно ответил сотрудник и, шагнув в комнату, уселся в стороне от входа.
Ксения кивнула на него головой:
– Я лучше с этим дедулей.
Лейтенант, не взглянув больше на Ксению, вернулся за стойку, швырнул ее паспорт на барьер.
– Катись.
Ксения, побледневшая хотела что-то сказать, но с усилием справилась с собой, взяла паспорт и сунула его в сумку.
Улочка была небольшая, но чистенькая. Даже асфальт не издолбан, вероятно, потому что движение автомобилей здесь ограничено. Пара круглых фонарей по обе стороны входа в подвал освещали немалую часть дороги. В их свете она и увидела старичка, который явно ждал ее.
– Мы и в самом деле толком не знаем, что произошло с Корнилычем…, -
виноватым тоном объяснил он, поддержав ее за локоть, когда она поднималась на тротуар. – Не очень испугалась?
– Чего?! – рассмеялась, пытаясь унять дрожь, Ксения. – С такими животными
встречаешься где-нибудь каждый день. А ты что же, дедуля, на свой пост не ушел? Боялся за меня?
– Я же знаю этих кретинов.
Ксения скосила на него глаза. Дед шел рядом, подняв воротник плаща, сунув руки в карманы и глядя себе под ноги. Чистый детектив.
– Спасибо, только за себя постоять я сумею. Научили. Можешь возвращаться на службу. Одна дойду. Здесь недалеко.
Старик остановился, посмотрел на нее растерянно, словно не ожидал такого решения, затем нахохлился как воробей. Ксения рассмеялась и похлопала его по плечу.
Пройдя несколько метров, она оглянулась. Дед стоял все там же и в той же позе. Видимо, он что-то хотел ей сказать, и она вернулась.
– Скажи, а то, что ты сказала в отделении, это…правда?
Ксения улыбнулась.
– Это скорее о себе…А почему бы и нет? Если ты мне поможешь.
На лице сторожа проступила усмешка.
– Я только не понял, зачем тебе Михаил? Кто он тебе?
– Не знаю… Зато знаю кто ему я.
– И кто же?
Ксюша посмотрела на собеседника с вызовом.
– Любовница.
Дед хмыкнул.
– Да ладно…
– А что, слишком молода? Разве это минус?
– Да нет… я о нем…– пробормотал сыщик.
Ксения насторожилась.
– Что о нем? Вы что-то знаете? Или его самого?
– Ну, мы обязаны хоть что-то знать. Пока знаем мало, но к этому стремимся.
– Только помоги, – шепнула Ксения у самого его уха и на мгновение прикоснулась к нему.
– Зачем он тебе?! Молодая, красивая.
– А я его дочь, – неожиданно решила Ксения.
Дед засмеялся.
– Да нет у него никакой дочери!
– Вот! А говоришь знаешь мало.
– Нет у нас таких сведений, – уже сухо отрезал дед.
– Ну если будут, ну пожалуйста, сообщи мне. Я готова расплатиться с тобой любой валютой.
– Ладно, дуй домой, валютчица! – отшил ее сыщик.
Ксения вздохнула, повернулась и пошла вглубь квартала.
– Я дежурю здесь каждый вечер! – крикнул ей вслед благодетель.
Она, не оборачиваясь, кивнула.
К этому времени у Ксении созрело новое решение – она направилась к презренной Клюшкиной, которая, как помнилось, жила в том же квартале. На улице было малолюдно – вероятно по телевидению демонстрировали очередную мыльницу. Серые осанистые здания Питера в свете уличных фонарей выглядели более приветливо, чем днем, ощущение уюта усиливали освещенные окна. У Ксении же, вопреки логике они вызывали чувство близкое к отчаянию, возможно потому, что тепло это было не ей предназначено а черные окна знакомой ей квартиры оставались холодными и безжизненными.
На звонок ответили сразу. Послышались шаги, щелкнул замок, и в дверном проеме появилась молоденькая девица, ростом с Ксению, с хорошо развитой фигурой. Лишь лицо, с припухлыми, по-детски, губками, выдавали в ней вчерашнего ребенка. На ней было легкое платье, достаточно короткое, не препятствующее созерцанию стройненьких ножек, золотые, кольцами, сережки и из такого же металла знакомая подвесочка на шее, в форме сердечка с прозрачным камнем в центре. Чуть подкрашенные выразительные глазки, яркие губки… Прелестное создание.
– Вы к маме? – спросила девица.
– К Лидии Павловне, – уточнила Ксения, всматриваясь в подвесочку.
Молоденькая хозяйка молча посторонилась, что должно было означать приглашение войти. В прихожую испуганно высунулась голова старшей Коклюшкиной в бигудях. Увидев Ксению, удивилась, всплеснула руками, пригласила в комнату, с выражением сомнительного радушия на обрюзгшем лице. Надев тапки, гостья прошла в помещение, довольно просторное, увешанное коврами, заставленное полированной мебелью – аккуратное стандартное жилище средне обеспеченной семьи. Но без следов разорения, которое в годы кризиса испытали многие. Наверное, удержалась за счет ворованных лампочек.
Хозяйка традиционно предложила чаю, с радостью выслушала отказ и принялась расспрашивать Ксению с такой заинтересованностью, словно до этого ночи не спала от волнения за ее судьбу. Ксюша, сославшись на то, что оказалась в Питере проездом (у нее путевка на Канары) и, так как времени до самолета еще много, решила навестить кого-нибудь с прежней работы. Нет, в Севастополе она ничем не занимается. Не затем замуж выходила. Муж деньги получает большие, да вдвоем проблема ли прожить, недавно купили новую тачку, но что-то цвет ей не очень нравится… Ксения слышала, что НИИ, в котором они работали, прикрыли или перевели в другое место, толком она не знает…И, потом, ей бы надо отыскать Корнилыча, кое-что она ему задолжала.
Коклюшкина отчего-то вспотев и порозовев лицом покачала головой, но собралась с мыслями не сразу.... Да, богадельню прикрыли. Здание передали церкви. Сейчас все соборы возвращают.. Собор пока стоит таким же, как стоял. Ни вашим, ни нашим. Публика рассеялась: кто нашел себе что-то, кто ушел на заслуженный… Сама она еще на учете в центре занятости, но собирает документы на пенсию. Наверное придется и работать. Жить то без денег очень трудно Петелькин как будто удрал за границу. Что там делает, никто не знает. Сам директор тоже пытался податься в Израиль, но что-то увяз с документами, да и куда ему – уже под семьдесят. Корнилыч потерялся без каких-либо координат. Да он вообще был со странностями. Еще не старый, до пенсии не доработал, а выглядит, словно с прошлого века. Милиция даже приходила выяснять, кто видел его в последний раз, что слышал. Так ничего не выяснили. Разве Корнилыч обмолвится лишним словом? Даже трудовая книжка осталась в кадрах – сдали в ОВД.
