Светлана Бестужева-Лада - Фламенко по-турецки
Естественно, наше появление не осталось незамеченным. Несколько мужчин, оставив своих спутниц, поспешили засвидетельствовать свое почтение Исмаил-бею. Мне тоже перепала изрядная доля комплиментов: подозреваю, исключительно для того, чтобы потешить тщеславие моего спутника.
Наконец нас оставили в покое, и только тогда для меня, собственно, вечер и начался. Два часа пролетели как один упоительный миг, и я страшно удивилась, узнав, что время уже перевалило за полночь. И то вопрос о времени у меня возник только потому, что я слегка устала.
— Хотите отдохнуть, дорогая? — тут же заметил мое состояние Исмаил-бей. Тогда предлагаю поехать домой и хорошенько выспаться. Я твердо намерен завтра все-таки совершить морскую прогулку, а для этого вы должны быть свежи и полны сил.
— Домой так домой, — покладисто согласилась я. — Но свежа и полна сил я буду только если…
— Если я не буду вас излишне утомлять, — усмехнулся Исмаил-бей. — Нет, не буду. Эту ночь моя пери проведет в объятиях Морфея. Я вовсе не хочу, чтобы вместо прекрасного отдыха вы бы смертельно устали.
К этому бы джентльмену, да наших мужиков — на курсы обхождения с дамами. Ох, испортит он меня тут совершенно, засохну я на родине старой девой, потому что неизбежно всех буду сравнивать с ним, а это абсолютно несопоставимые величины.
— Да, кстати, вместо сказки перед сном вы сможете послушать — вместе со мной, если пожелаете, — разговор той парочки в ресторане.
— Как вы исхитрились его записать? — изумилась я.
— Вы меня недооцениваете, Фэриде-ханум, — укоризненно покачал головой Исмаил-бей. — Этот молодой человек и, конечно, его спутница все время находятся под наблюдением. А уж подсунуть им на стол «жучок» — вообще задание для малого ребенка. Честно скажу, меня беспокоит этот юноша.
— Вы уж не ревнуете ли? — усмехнулась я.
— Сохрани Аллах! Я достаточно умный человек, во всяком случае надеюсь на это, чтобы не поддаваться глупым эмоциям. Он беспокоит меня своими планами. Похоже, ему захотелось иметь собственный курортный городок, и теперь он очень активно закладывает основы осуществления этого плана. Конечно, это безнадежная попытка, но он-то об этом не знает.
— Он как танк, — вздохнула я. — Вперед на полной скорости, броня непробиваемая, гусеницы тяжелые, а обзора вокруг никакого нет. Только то, что видно в щель непосредственно перед ним. Я достаточно в свое время наслушалась его рассказов о бизнесе и меня каждый раз поражал… эгоцентризм, что ли. Он не видит и не желает видеть ничего, что мешает осуществлению какой-то его концепции. Даже на откровенную подлость готов пойти.
— Как вас угораздило связаться с таким типом? — поинтересовался Исмаил-бей.
— И на старуху бывает проруха, — вздохнула я. — Первые несколько встреч были прекрасны и удивительны, а потом он привык и совершенно перестал со мной считаться. Иногда у меня возникало впечатление, что он меня воспринимает как вторую ипостась своей законной супруги: рассказывает мне все, что накопилось за то время, пока мы не виделись. И не могу сказать, чтобы все эти рассказы были мне безумно интересны. Но в центре каждого рассказа торчало его «Я»: как все сломали голову над проблемой, а он пришел и решил ее с полпинка, как все не увидели блистательных перспектив какого-то проекта, а он тут же все просек, осуществил и победил. По большому счету — довольно утомительно.
Машина уже ждала нас возле подъезда, и я вдруг подумала, что мне следовало бы с собой проводить регулярные сеансы психотерапии: внушать себе, что это все как бы понарошку, мираж, замки фата-морганы, а во вполне определенный день все это закончится, я вернусь в прохладную сентябрьскую Москву и буду каждый день ездить на метро на работу. Надо внушить себе, что происходящее сейчас — это дела Фэриде-ханум, богатой и беззаботной турчанки, а будущее — это жизнь Виктории, обыкновенной российской женщины, жизнь, в которой чудеса в ассортименте не значатся.
Вот ведь дурной характер! Не могу радоваться настоящему, не думая почти постоянно о будущем. И хотя твержу бесконечно всем, в том числе и себе самой, что неприятности следует переживать по мере их поступления, — это все теория. На практике же все получается ровно наоборот.
На вилле Исмаил-бей очень нежно пожелал мне спокойной ночи, оставил диктофон с записями бесед наших подопечных и отправился к себе. Я же, с излюбленным напитком (джин с тоником, если кто-то забыл) и сигаретами, устроилась у себя в спальне и включила воспроизведение. Качество записи было отменным, подручные Исмаил-бея постарались на совесть.
Правда, самое начало беседы записать, конечно, не удалось: жучок поставили, когда принесли воду, хлеб и чистые пепельницы. Но, думаю, ничего эпохального я не пропустила, я же помнила, как они вошли, сели за столик и стали делать заказ. Две-три фразы, не более.
— Вот бы всю жизнь так провести, — раздался мечтательный голос женщины. — Море, солнце, пляж, потом сиеста, а потом — вкусная еда в дорогом ресторане. Мечта!
— Ты бы заскучала через две недели, — раздался голос Олега. — Ты же леди-бизнес, а не богатая бездельница.
— Возможно. Но помечтать все равно приятно… Кстати, что ты сказал своей супруге, куда ты отправился?
— В командировку.
— Подробности ее не интересуют?
— Это уже пройденная фаза в наших отношениях. Если бы я ее еще от ревности мог отучить. Просто патология какая-то.
— Нормальная женская черта. Я тебя тоже ревную.
— К жене?
— В том числе.
— Я тебя к мужу, между прочим, не ревную.
— И правильно делаешь. Мы уже давно балансируем на грани развода. Удерживают только общие дела, слишком сложно делиться.
— Ты теперь можешь выкупить у него его долю и быть свободной.
— А ты?
— А что я? У меня свои дела, к которым ты отношения не имеешь.
— Я о твоем разводе…
— Что-что?
— Раз-во-де. Мы ведь хотим быть вместе, не так ли?
— Для этого совершенно не обязательно жениться. Кроме того, моя жена, в отличие от тебя, совершенно беспомощна, как ребенок. Она без меня просто не выживет.
— Ерунда! Ты говорил, она у тебя какая-то сельско-деревенская? Вот и поедет к своим родным, огород полоть, коров доить.
— Мое мнение по этому поводу тебя не интересует?
— Она тебе не пара.
— Это тоже могу решать только я. Господи, есть же женщины, не собственницы, не ревнивые, занятые настоящими делами, а не бизнесом…
— Кого ты имеешь в виду?
— У одного моего знакомого, кстати, тоже женатого, есть подруга…
— Любовница.
— Хорошо, любовница. Он приезжает к ней, когда хочет, она не задает лишних вопросов, с ней есть о чем поговорить. Вернее, так было. Что имеем — не храним, потерявши — плачем.
![Светлана Бестужева-Лада - Жизнь после смерти [А. С. Пушкин]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)