Владимир Типатов - Пешка в чужой игре
- Да, я вижу фигу, и довольно большую, - вялым голосом пробормотал Евгений Борисович. - Я хочу, чтобы этот договор прочитал ещё и юрист.
- Нет проблем, - оживился Лютый. - Сейчас подгоню сюда очень толкового юриста, и он всё разжуёт тебе по пунктам, тебе останется только проглотить.
- Я хочу, чтобы это прочитал мой юрист.
- Нет, ты определённо хочешь, чтобы я позвал сюда Будулая, - сказал Лютый, и с мнимым сочувствием посмотрел на хозяина кабинета. - Но, хочу тебя предупредить, что этот здоровенный цыган бьёт всегда два раза, один раз - по голове, а второй раз, уже по крышке гроба.
- Ну, дайте мне хотя бы подумать до утра, посоветоваться...
- Нет у нас, да и у тебя время на раздумья, - жёстко сказал Лютый. - Подписывай бумаги, и разбежимся.
- Я из-за вас опоздал в банк и потерял выгодный кредит, - вновь, в который уже раз сегодня, тяжело вздохнул Евгений Борисович, устало потёр лоб пятернёй и, вытащив из кармана "Паркер" с золотым пером, опустил её на титульный лист договора.
- Ну, вот и ладненько, - сказал Лютый и поднялся с кресла. - Следовало бы стребовать с тебя материальную компенсацию за потраченное время, но ладно, прощаю тебе этот долг, я не кровожадный.
Буквально через минуту после того, как Лютый и Виктор покинули кабинет, в него вбежала секретарша, и захлёбываясь слезами, проговорила: - Евгений Борисович, меня эти бандиты чуть не изнасиловали. Кофточку порвали, бюстгальтер сняли...
- Лучше бы они тебя изнасиловали, чем меня, - бросив злой взгляд на секретаршу, буркнул тот.
- Евгений Борисович, что вы такое говорите? Они вас изнасиловали? Боже, какая гадость. Извращенцы. Женщин им, что ли, мало?
- Заткнись, дура! - вскакивая со своего кресла, закричал хозяин фирмы. - Мелешь языком всякую чушь! Выгоню с работы к чёртовой матери! Пошла вон отсюда!
- Извините, - прошептала побледневшая секретарша и попятилась к двери. Она впервые видит таким злым и растерянным своего шефа.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ТОЛКОВИЩЕ ДЛЯ ЦЕЗАРЯ И КОРОНАЦИЯ ЛЮТОГО.
...Цезарь заметил неладное примерно недели две тому назад. Главный бухгалтер доложил ему, что зиц-председатель Прохоров, а попросту, ставленник Монарха в группировке, неожиданно затребовал документы, касающиеся финансовой и хозяйственной деятельности всех подотчётных ему фирм. Просмотрев список затребованных документов, Цезарь понял, что того интересовало движение финансов фирм за последние три месяца, в частности доходные и расходные статьи.
"Странно, неужели Монарх перестал мне доверять, и решил проверить, получает ли общак от деятельности фирмы достаточные денежные поступления, и не использую ли я деньги фирмы в своих целях. А может, кто-то из крупных воров в законе, решил убрать меня от контроля за этими фирмами и посадить на хлебное место своего человека", - подумал Цезарь.
...Чёрный «Мерседес мчался на большой скорости по центру столицы, ловко лавируя в потоке машин. Отправляясь на "толковище", Цезарь не очень-то беспокоился за свою безопасность, в следовавшей за ним машине сидели лучшие бойцы из бригады Лютого, и все они готовы были защищать его, не щадя живота своего. Однако, эти принятые им меры сегодня, не гарантировали Цезарю безопасность на будущее – если не удастся разойтись с ворами по-мирному. Любая «шестёрка», которую пошлёт кто-нибудь из авторитетов, может убить его в любом, совершенно неожиданном месте. Не будешь же таскать за собой охрану в туалет или в постель к жене.
В знакомом дворе Цезаря встретили как обычно – молодые, крепкого телосложения парни ощупали его внимательными взглядами, и так же молча проводили в зал, где уже собрались криминальные авторитеты. По тому, как сдержанно встретило общество его появление, Цезарь понял, что предъяву ему будут кидать серьёзную, и что большинство присутствующих на сходке, объединились в своём мнении. Когда все расселись, поднялся Базилевс – вероятный приемник Монарха на посту смотрящего России и, глядя прямо в глаза Цезарю, сказал: - Мы все знаем тебя, Цезарь, по твоим прежним честным делам, и никто из нас не мог себе даже представить, что настанет день, когда придётся сделать тебе предъяву.
- И в чём же ваша предъява? – спросил Цезарь, на лице которого не дрогнул ни один мускул.
- Мы обвиняем тебя в самом позорном для вора преступлении – в крысятничестве, - чеканя слова, продолжал Базилевс.
Цезарь был готов к любому развитию событий, однако речь обвинителя его удивила. Впрочем, не только его – по залу прокатился шум, воры переглядывались, перешёптывались и кивали головами. То, что сказал Базилевс, означало кровь: либо кровь Цезаря, если сходняк признает обвинение справедливым, либо кровь Базилевса, если ему не удастся доказать справедливость обвинения. Цезарь посмотрел на Монарха – тот сидел молча, и его лицо было непроницаемо. Так и не поняв, о чём сейчас думает смотрящий России, который короновал его, решил защищать себя сам.
- Я согласен с тобой, Базилевс, крыс в своей среде надо вылавливать и безжалостно их уничтожать. Всё по понятиям. Ты кидаешь мне предъяву. Можешь обосновать её? – спросил побледневший Цезарь.
- Конечно, могу, - убеждённо ответил Базилевс. – Я знаю, что полагается за гнилой «базар» и готов подписаться кровью под каждым, сказанным здесь, словом. Обвинитель говорил спокойно и обдуманно, страшное оскорбление не в запале сорвалось с его уст – видимо, он был уверен в прочности своих позиций. Чтобы так себя вести, ему надо было заранее списать Цезаря в расход. Видимо, посчитав, что Цезарь уже будет не у дел, Базилевс рассчитывал поставить "смотрящим" за Москвой своего человека и наложить лапу на активы империи Цезаря именно сейчас, не дожидаясь, когда умрёт Монарх.
- Что мы имеем? Цезарь размещает общаковые деньги на своих счетах здесь и за рубежом. А как называются люди, которые тырят у своих? Правильно, крысятники. А что с крысятниками положено делать? – продолжал свою речь Базилевс.
- Ты всё-таки базар фильтруй, - сказал Цезарь, сжав кулаки и почувствовав, как на его скулах забегали тугие желваки.
- Ты, Базилевс, полегче, - сказал дагестанский авторитет, по кличке Шалва. – Чего ты гонишь раньше времени? Для меня, например, ещё не всё ясно. Пускай Цезарь объяснится.
- Я объяснюсь. Базилевс специально рамсы путает, и переводит стрелки на меня, чтобы общество не узнало о его зехерах, - сказал Цезарь и посмотрел на побелевшего от злости апонента.
В зале воцарилась мёртвая тишина. Все воры сидели неподвижно, устремив на Цезаря настороженные взгляды, и только Сохатый одобрительно кивал седой головой.
