Алла Полянская - Одна минута и вся жизнь
– Сима, у меня нет на это времени, понимаешь?
– Нет. И не желаю понимать.
– Через неделю я уйду.
– Ты сумасшедшая.
Они молчат, думая каждая о своем. Дана думает о Леке, о своем доме и о том, что Виталька, наверное, с ног сбился, разыскивая ее. Серафима смотрит в темное окно и думает о том, что на свете множество странных людей, и Дана – одна из них. Она видит, что ее гостью что-то угнетает, она беспокоится и тоскует, и Симе становится жаль, что она так и не узнает ничего об этой странной женщине с холодным неподвижным взглядом.
– Полторы недели. – Сима поднимается со стула. – Слышишь, что я сказала? Минимум полторы недели. Это мое последнее слово.
– Хорошо.
– Дана, я серьезно. Ну, скажи мне, что тебя тревожит?
– Тебе лучше не знать. Этого никому не стоит знать, и мне самой бы тоже.
– Ладно.
Дана достает новый телефон, принесенный сегодня Родионом. Тот, другой, сгинул в недрах морга вместе с ее сумочкой и одеждой.
– Это я. Привет.
На другом конце провода молчание, потом сдавленный голос:
– Это правда, ты? Откуда?
– С того света, сам знаешь.
– Дана…
– Успокойся, Костик. Все в порядке. Здесь тоже есть телефонная связь. Ты скажи, кто тогда взял меня заложницей? Ведь ты знаешь, не правда ли?
– Нет, не знаю. Мы с шефом выдвигали гипотезы, но так и не пришли к общему знаменателю. А точнее – вариантов масса, но чтоб вот так, сразу – в яблочко, нет, не знаю. Дана, где ты?
– На том свете, Костик. Думаю, это чистилище.
– Ты не доверяешь мне?
– «Ты мне не доверяешь», – сказала лисица курице и откусила ей голову». Люблю скандинавские пословицы.
Дана отключается и прячет телефон. Она устала, но надо позвонить еще. Она со вздохом набирает домашний телефон родителей.
Константин Подольский никогда не думал, что способен плакать. Но в тот день, когда ему показали протокол вскрытия и фотографии с места происшествия, когда он увидел бледное, забрызганное кровью мертвое лицо Даны, он понял, как мало знает себя. Понадобилась вся его выдержка, чтобы не закричать, не потерять сознание, а с невозмутимым видом отложить снимки в сторону и продолжить разговор.
Благо, через час он оказался дома. Уткнувшись в подушку, он тяжело всхлипывал. Он вспоминал глаза, руки, нежную кожу и неподвижный взгляд хищной кошки. Он вспоминал – запах волос, царственную осанку, тонкие сильные пальцы. Ему больше ничего не оставалось – только вспоминать. Жизнь превратилась в серый кошмар, и Константин медленно сгорал.
В этот вечер Подольский решил, что с него хватит. Он пытался разузнать хоть что-то о смерти Даны, но тела в морге не оказалось, его успели кремировать – якобы по ошибке. И сколько он ни бился, везде была серая стена. Никто ничего не знал. И Костя приготовил пистолет.
Он раньше считал, что самоубийцы – слабаки. А вот теперь думал о том, что такое отчаяние, такую бездну тоски не выдержит никто. По крайней мере, он больше не может. Но телефон зазвонил, и Костя ответил. И услышал:
– Это я. Привет.
Этот голос он не спутал бы ни с каким другим. Голос из небытия. Звонила Дана, и Костя подумал, что либо он уже умер, либо сошел с ума. На минуту он даже поверил, что она и правда звонит с того света, ведь иначе и быть не могло, он сам видел… Что видел? Фотографии, протокол вскрытия, а тело? Нет, тела он не видел.
Костя лавиной ринулся вниз по ступенькам, заскочил в машину. Он должен понять. В его голове роятся мысли, но ни одного ответа на вопросы нет. Почему убили Вику? Почему Вика упорно не желала говорить с ним о Дане? Как могло случиться, что смерть зафиксирована, есть протокол вскрытия, а тело исчезло? И Дана жива! Или кто-то решил устроить мистификацию? Но почему именно с ним? Ни к каким делам шефа он не причастен. Он начальник охраны – и все.
Патологоанатомов двое. Они похожи друг на друга, как братья-близнецы, оба лысоватые, невысокие и худые. Только один в очках, другой – без.
– Конечно, я помню тот день.
– Мы все помним, правда, Михалыч? Это же у нас в больнице произошло ЧП!
– Вы проводили вскрытие? – Костя видит, что эта тема неприятна собеседникам.
– Мы, само собой. – Тот, кого назвали Михалычем, закашлялся. – У одной проникающее огнестрельное в грудную клетку, несовместимое с жизнью, умерла, скорее всего, в течение минуты-двух. В крови остатки наркотического препарата. Отчет токсикологов видели?
– А вторая?
– Ну, что – вторая? Причина смерти очевидна. Проникающее в грудь, навылет. Мгновенная смерть, задето сердце, спинной мозг, разрывы плевры и легких, само собой…
– Кто конкретно производил вскрытие?
– Да мы оба. И протокол в тот же день сдали. А что случилось-то?
Костя чувствует, что сейчас взбесится и изобьет двух негодяев, потому что они лгут. А ему нужно знать правду.
– Значит, так, ребята. Я вам ничего не сделаю и не стану вас пинать, если вы мне скажете правду. Я даже дам вам по паре сотен баксов. Но – за правду. А если нет – пеняйте на себя.
Рыцари пилы и скальпеля переглянулись, потом очкастый вздохнул:
– Это я виноват… Я Михалыча подбил.– Мама, приезжай, я соскучился.
– Сынчик, мой маленький, я люблю тебя, я скоро-скоро приеду.
– А когда? Я просил Деда Мороза, чтобы он привез мне тебя, а он принес кошечку и игрушки, мама, приезжай!
– Скоро-скоро, вот увидишь. А какая кошечка?
– Серая.
Дана больше не может говорить. Голос сына вывел ее из равновесия. Это из сна о счастье. И он ждет ее, любимая кроха. Но прошлую жизнь уже ни склеить, ни собрать. Никого нет. Только они с Лекой. И дом, который ждет их обоих.– Значит, диск липовый?
Человек, сидящий спиной к темному окну, предельно раздражен.
– У нее, несомненно, был настоящий, потому что этот она состряпала не с потолка, у нее явно была достоверная информация на другом диске, но его не нашли. Кто-то нас опередил, как и с покойной Ивановой.
– Но ты меня уверял, что там была именно эта девица!
– Я ошибся. Скорее всего, она просто случайно оказалась в это замешана.
– Но ты говорил, что эта девица – Дана Ярош?
– Я ошибался. Дана Ярош жива, вчера звонила своим родителям.
– Откуда?
– Не смогли установить.
– Тогда кто та, рыженькая?
– Журналистка из захолустья.
– Значит, надо поискать Дану Ярош. Потому что это именно она опередила вас.
– Этого быть не может. Какая-то домохозяйка…
– Это не домохозяйка. Видел когда-нибудь рассерженную кошку?
– Ну, видел.
– Тогда представь себе разъяренную тигрицу. Это и будет Дана.
– Откуда вы знаете?
– Знаю. Ищите ее. А когда найдете – она нужна мне живой.
Человек в кресле поворачивается спиной к собеседнику. Разговор закончен.
