Кэролайн Макспарен - Доверься мне
Она постаралась унять дыхание, когда почувствовала, как он целует ее сосок, и вот уже волна наслаждения, а не страха подхватила ее. Она провела руками по его телу, изучая его, но он остановил ее.
— Сегодняшний вечер посвящен тебе, — прошептал он, — доверься мне.
Губы Рэнди прошлись по ее животу, а потом ниже. Она впилась ногтями в его плечи.
Секундой позже того, как его губы коснулись ее, все перестало существовать, кроме ощущений. Накатывали волны наслаждения одна за одной, будто окончания всех нервов сходились к местечку, которое он целовал или трогали его пальцы.
А когда настал пик удовольствия, вовсе затопившего ее, она только и смогла, что вцепиться в спинку кровати и содрогаться от наслаждения.
Ее последней связной мыслью было «Еще рано, пока не надо, рано. Я хочу большего».
Рэнди стал подниматься, осторожно, чтобы не нависать над ней, и, наконец, приник к ней всем телом. Она нашла его в темноте и крепко прижала к себе. У него по-прежнему была сильная эрекция, но, кажется, он был готов вытерпеть все, лишь бы ей было хорошо. Тогда Хелена сама приподнялась над ним и оседлала его. Он удивленно открыл глаза, а его рука проскользнула между ее бедер.
Она не могла припомнить, видела ли она Микки в такие моменты. Каждый раз, когда они занимались любовью, она закрывала глаза. Но теперь она наблюдала за Рэнди. И куда делся ее страх? В какой момент это произошло?
Когда он перестал быть для нее таким, как все другие мужчины, и стал только самим собой — мужчиной, которого она научила любить?
Это она снизошла до него, выбрала его, чтобы взять его, а не чтобы он взял ее. Он уже подарил ей один оргазм, и она стремилась вернуть ему приятный долг. Они сближались все теснее, пока не слились в единое целое. Она держала его внутри себя так долго, как только смогла, а потом скатилась с него и легла рядом.
И вдруг почувствовала, что по ее щекам катятся слезы.
— Ты в порядке? — прошептал он, прикасаясь к ней.
Из ее нутра вырвался тихий, нервный смех, а секундой позже она смеялась и плакала одновременно. Он приподнялся над ней на локте, осторожно, чтобы не напугать ее своей тенью.
— Прядка?
Она быстро провела руками по его груди, прильнула к нему со вздохом. Он обнял ее и поцеловал в волосы.
— И что — очень трудно тебе пришлось?
— Собственно говоря…
— Алло, ты прекрасно понимаешь, о чем речь.
Она поцеловала его в подбородок:
— Спасибо.
— Я всегда с удовольствием. Обращайтесь в любую минуту.
— О нет, только не сейчас. Я так боялась, что не справлюсь с этим, что опять поведу себя как последняя дура… Ты дал мне возможность попробовать, долго терпел, пока я забуду мои страхи. После того, что случилось в последний раз, ты имел все права отказаться от меня.
— Каким же придурком должен быть мужчина, чтобы отказаться от такой красивой и страстной женщины!
Его рука вкрадчиво скользнула вниз по ее телу.
— Не очень красивой, — возразила Хелена, — но я не имела понятия о том, что я способна чувствовать то, что сейчас почувствовала. Раньше со мной такого не было.
Она провела ступней по его ноге.
— В тот вечер, — ответил Рэнди, — когда я впервые тебя увидел, ты была прекрасна, а эта страсть только и ждала, чтобы выплеснуться наружу.
— Я понравилась тебе даже в мешковатом свитере и с нечесаными волосами?
— Я ощутил все в самый первый вечер в спортклубе. И ты тоже все это почувствовала. Между нами будто искра проскочила.
— А зачем тогда ты сбил меня с ног? — спросила она с коротеньким смешком.
— Я всегда сбиваю с ног людишек, которые пытаются меня убить.
Она приподнялась на локте и сказала серьезно:
— Я пыталась убить то, что ты собой представлял.
— Ты ведь уже не планируешь убитьего, правда?
Она отвела глаза.
— Даже если это будет настоящая самооборона, тебе не понравится то, как это на тебя подействует. — Он погладил ее по спине.
— А ты кого-нибудь убивал?
Он вздрогнул и отодвинулся от нее.
— Не так, как ты имела в виду.
— А как еще это можно сделать?
Он встал с кровати, и она бросилась за ним.
— Рэнди? Что бы я ни сказала, извини меня.
— Все в порядке.
— Нет, не в порядке.
Она встала на колени, обхватила его руками сзади и прижалась щекой к его спине.
— Пожалуйста, не уходи.
— Я хочу пить. Что, если я принесу тебе стакан вина, а себе еще пива?
— Пожалуйста, только возвращайся.
Когда он вернулся наверх, она приняла от него стакан с вином, не отрывая взгляда от его лица. Он присел на край кровати и провел рукой по ее волосам.
— Ты не сказала ничего обидного. Просто случайно наткнулась на скелет в шкафу нашей семьи.
— Иди сюда. Мне нет дела до ваших скелетов. Он растянулся рядом с ней и прижал ее к груди.
Его подбородок уткнулся в ее темя.
— Поверь мне, ты никогда бы не избавилась от чувства вины за чью-то смерть, не важно чью.
— Если ты застрелил кого-нибудь, значит, у тебя не было выбора, я уверена. Ты не можешь совершить чего-то плохого.
— Я никого не застрелил, но чувство вины у меня все же есть. Мне было одиннадцать, я был достаточно взрослым, чтобы сказать моим близким, что они сами виноваты.
— Одиннадцать? Это всего на два года больше, чем Майло.
— Я говорил тебе, что служба в полиции — наше семейная профессия. К несчастью, алкоголизм — тоже наше семейное проклятие. Мой отец был членом Клуба анонимных алкоголиков, но дядя Норман, тоже коп, был обыкновенным, тупым выпивохой. Я не знал об этом несколько лет, но причина, по которой мы не могли есть тосты на завтрак, когда он был поблизости, заключалась в том, что от их хруста у него усиливалась зависимость.
— Ты шутишь, — сказала Хелена.
— Честное скаутское. — Рэнди откинулся на подушку, и она прижалась к нему снова, положив руку поверх его груди.
Раз уж он начал, надо было продолжить, дать всей этой истории выйти наружу. Почему-то сразу после того, как люди занимались любовью, они не стесняются показать свою уязвимость. Даже если он чувствовал вину, не мог же он сделать чего-то особенно скверного в одиннадцать лет. Разве не так?
— Мы жили по соседству с дядей Норманом и тетей Джин, — продолжил Рэнди. — В тот вечер папа был на дежурстве, мама и тетя Джин ушли на какое-то собрание. Предполагалось, что дядя Норман присмотрит за мной и за своей полугодовалой дочкой Ирэн, но он предпочел пиво и матч высшей лиги по телевизору. Я зашел в дом за чем-то и услышал, как она плачет, ужасно громко. Я вообразил, что надо перепеленать ее и дать ей бутылочку.
