Линда Ховард - Любить Эванджелину
Если Эви была ошеломлена прежде, то испытанное ею сейчас находилось за гранью. Она безвольно лежала под ним в полубессознательном состоянии. То, что он сотворил с ее телом, эти внезапные чередования боли, шока и экстаза отключили и ее мозг, и тело. Возможно, она задремала; она была даже уверена, что спала, мерцающие изображения появлялись и исчезали раньше, чем она успевала понять их. Вынырнув на какое-то время из забытья, Эви почувствовала, как Роберт стал выходить из нее. Она поняла, что он пытался быть осторожным, но все равно движение вызвало у нее стон боли. Он тут же остановился, издавая мягкие успокаивающие звуки с ноткой извинения в них, потом завершил начатое. И сразу же она ощутила себя одинокой и замерзшей в темноте кондиционированного воздуха. Ей захотелось свернуться в клубок, но тело отяжелело и осталось неподвижным. А в следующее мгновение серый туман накрыл ее снова.
Щелкнул выключатель, и яркий свет ослепил Эви. Она вздрогнула и попыталась отвернуться, но Роберт, прикоснувшись к ней, остановил ее. Матрас прогнулся, когда он сел рядом и твердой рукой раздвинул ее бедра. Эви издала слабый звук протеста и попыталась сжать ноги, но усилие было слишком велико для нее.
— Ш-ш-ш, — прошептал он успокаивающе. — Позволь мне помочь, милая. Тебе станет намного лучше.
Прохладная влажная ткань коснулась ее между ног. Быстро и нежно Роберт убрал свидетельства их любовных ласк, затем обтер ее мягким полотенцем. Эви испустила тихий стон удовольствия, и за то время, что он относил полотенца в ванную, выключал свет и ложился рядом, она уснула. Она не очнулась даже тогда, когда он обнял ее, бережно прижав к груди.
Эви проснулась в неподвижной тишине на рассвете. Луна уже ушла за горизонт, и даже звезды, создавалось впечатление, устали мерцать. Темнота, прильнувшая к дверям, ведущим на веранду, была непроглядной, как бывает перед тем, когда небо начинает светлеть, возвещая появление солнца. Эви чувствовала себя еще сонной и утомленной после бурной ночи, проведенной с Робертом. Ей казалось, что тело больше не принадлежит ей, Роберт управлял им, получая от него то, что хотел. Он соблазнил ее, несмотря на опасения и боязнь боли, заставляя нетерпеливо выгибаться навстречу его требовательным ласкам.
Роберт лежал рядом, дыша медленно и глубоко. Одна рука покоилась у нее под головой, другая тяжело и властно лежала на ее талии. Его тепло окутывало ее, даря покой в прохладной ночи. Непривычность его присутствия в постели заставила задержать дыхание.
Она не хотела думать о прошедшей ночи и о том, что произошло между ними. Слишком устала и была полностью выведена из душевного равновесия, чтобы справиться с путаницей впечатлений и мыслей, которые кружились в голове, но в то же время не могла избавиться от них. В конце концов она махнула рукой на усталость и решила разобраться в собственных чувствах.
Эви никогда не думала, что, отдаваясь любимому мужчине, будет так травмирована. Странно, но физическая боль мало значила для нее и была ей понятна. Она осознавала, что за учтивыми манерами Роберта скрывается душа завоевателя, и чувствовала, что он сексуально напряжен с их самой первой встречи. Неудивительно, что при таких обстоятельствах его сдержанность дрогнула, но она не ожидала такой полной потери самообладания с его стороны, хотя, если быть совершенно справедливой, то он, вероятно, и сам не ожидал этого.
Ей следовало бы сказать ему, что она все еще девственница, но это потребовало бы объяснений, а их она дать не могла. Говорить о Мэтте, вновь пережить краткие часы их брака — было слишком тяжело для нее. Ее горло напряглось от страха: Роберт обязательно спросит, почему так случилось. Она надеялась — наверное, это было глупо, — что, если бы призналась в своей невинности, то он не стал бы уверять ее, что в первый раз она почувствует только небольшое неудобство, которое сможет легко проигнорировать. Ей хотелось плакать и смеяться одновременно. С другой стороны, предупреди она, он мог бы быть более нежным. Если это так, то она поплатилась за то, что не имело смысла скрывать.
Двумя самыми сильными чувствами, с которыми Эви сейчас хотела бы совладать, были грусть и страх. Она понимала, что, ложась с Робертом в постель, разрушает спасительную оболочку, которая ее окружала, но не думала, что впадет в подобное паническое состояние и что любовный акт с Робертом вызовет такое мучительное воспоминание о Мэтте. Любовь к Мэтту, его потеря сформировали ее жизнь и душу, сделали ее такой, какой она стала сейчас.
В течение двенадцати лет она оставалась верна ему, и память о нем окутывала ее невидимым покровом, который защищал от внешнего мира. Но теперь она отдалась другому мужчине сердцем и телом, и возврата не было. Она любила Роберта так сильно, что становилось трудно дышать, думая о нем. На горе или на счастье, но теперь он вошел в ее жизнь. Она должна отпустить Мэтта, позволить ему стать незабываемой частицей прошлого, а не щитом между ней и миром. И все же ей казалось, что она потеряла его дважды.
— Прощай, Мэтт, — мысленно прошептала она улыбающемуся темноволосому мальчику, живущему в ее воспоминаниях. — Я любила тебя, но сейчас я принадлежу ему… и очень его люблю.
Мальчик кивнул головой, она увидела благословляющую улыбку, скользнувшую по его молодому лицу, и изображение исчезло.
Эви не смогла перенести этого. С низким горестным стоном она вскочила с постели, разбудив Роберта. Он выбросил руку, пытаясь схватить ее, но она уклонилась и отбежала на середину комнаты. Там она остановилась, дико оглядывая темную спальню и прижимая кулак ко рту, стараясь остановить рвущиеся наружу рыдания.
— Что случилось? — как можно мягче произнес Роберт, хотя каждый нерв тревожно напрягся. — Вернись в кровать, милая.
— Я… мне нужно домой.
Она не хотела включать свет, чувствуя себя неспособной вынести его проницательный взгляд, особенно сейчас, когда не могла скрыть свои эмоции. Но ей нужно найти свою одежду, нужно одеться… Эви заметила темную кипу на ковре, схватив ее, она на ощупь поняла, что это ее платье. О, Боже, все мышцы болели, протестуя против малейших усилий. Ночные любовные ласки теперь отдавались эхом в ее теле. Глубокая внутренняя боль отзывалась в том месте, где Роберт проникал в нее.
— Почему, — голос его оставался мягким, убеждающим. — Еще рано, у нас есть время.
«Время? Для чего?» — хотелось ей спросить, но она знала ответ. Если бы она вернулась в постель, он снова занялся бы с ней любовью. И снова, и снова. Потрясенная резким переходом от прежней любви к новой, Эви чувствовала, что не сможет сейчас вытерпеть его прикосновения. Она безвозвратно расставалась с одной вехой в своей жизни и встречала другую, что само по себе являлось стрессовой ситуацией, и, кроме того, у нее было такое ощущение, словно она покидает безопасную крепость и погружается с головой в неизвестность. Ей нужно остаться одной, разобраться со своими чувствами, стать самой собой.
