Людмила Зарецкая - Мой любимый сфинкс
– Что, Сашка разбудил? – Антон засмеялся. – Он сам вскакивает с петухами и другим спать не дает.
Злате показалось, что у сидящего напротив Гриши даже уши зашевелились от любопытства. Она представила, как данная информация выглядит со стороны, и покраснела от смущения.
– Мы разговаривали, – поспешно сказала Злата. – И это не Саша виноват, я, наверное, от любопытства проснулась. Мне очень многое нужно было с ним обсудить. И вот сейчас спать хочется, просто спасу нет.
– Вы идите и ложитесь, только комнату заприте, – великодушно разрешил Антон. – И не бойтесь, – он понизил голос до шепота, – я присмотрю, чтобы ваш сон никто не нарушил. Мне даже интересно, будут ли такие попытки.
Злате интересно не было. Ее даже передернуло от мысли, что, вместо того чтобы сладко спать, ей придется прислушиваться к шагам под дверью и дрожать от страха за свою жизнь. Но ее тревогам не суждено было сбыться. Едва голова коснулась подушки, она крепко заснула. В открытое окно проникали душистые запахи цветущей травы, тихое шелестенье реки и далекие выстрелы охотников. Но они не мешали сну, а наоборот, создавали особенный, только этому месту присущий фон, убаюкивающий и дарящий сладкие сны.
Она не слышала, как в ее дверь тихо постучали, а потом неслышно повернулась дверная ручка. Заперто. Человек, стоящий за дверью, приналег посильнее, но дверь не поддавалась. Человек отошел к перилам и задумался. Постояв несколько секунд, он предпринял еще одну попытку, а потом легко сбежал по ступенькам вниз и… попал в стальные объятия Аграфенина.
– И что ты тут делаешь, сокол? – грозно спросил тот, заставив своего собеседника вздрогнуть от неожиданности. – Зачем тебе девушка понадобилась?
– Книжку хотел попросить почитать, – ответил Володя, а это был он. – Она детектив в беседке читала, я видел. Дочитала уже, наверное. Вот я и хотел одолжить на время. Скучно тут, спасу нет.
– Книжку, значит… – Голос Аграфенина не сулил ничего хорошего. – Вот что, милок, ты на ближайшие пару дней реши для себя, что ты неграмотный. Потому что если я тебя под этой дверью еще раз увижу, то читать ты точно не сможешь. С сотрясением мозга обычно в глазах двоится.
– Вы что, с ума сошли? – отшатнулся от него Володя. – Вы чего меня запугиваете? Я ведь и пожаловаться могу. И Муромцеву, и Зимнему.
– Хоть в ООН, – разрешил Антон. – Но только здесь не трись. Я серьезно говорю.
Посмотрев на него диким взглядом, Володя выскочил на улицу и заспешил куда-то в сторону реки. Проводив его глазами, Антон вернулся на свой наблюдательный пост, за чучелом стоящего в холле медведя.
За последующие два часа к Злате попробовала попасть вернувшаяся из леса счастливая Светка, которая рвалась похвастаться полной корзинкой земляники. Ей пришлось удовлетвориться тем, что она показала свой трофей Аграфенину, а затем отнесла его на кухню Ирине – сварить варенье. Еще одним потенциальным визитером стал вернувшийся с охоты Костромин, который хотел узнать, как Злата себя чувствует, но получил от Антона от ворот поворот. И наконец, за бросанием камушка в открытое окно комнаты, где спала Злата, был застукан историк Щапин.
– Что, тоже детектив хотите попросить? – насмешливо осведомился вышедший на крыльцо Антон.
– Какой детектив? – Историк щурился сквозь свои круглые очки, растерянно глядя на Антона. Лицо у него покраснело, он тяжело и натужно дышал. – Я хотел попросить Константина Алексеевича измерить мне давление.
– Заварина? – на всякий случай уточнил Аграфенин. – Что ж вы тогда к нему не зайдете?
– Потому что голова болит очень, боюсь, что на второй этаж не поднимусь.
– Странный способ вызывать 03, – сухо заметил Антон. – Кроме того, комната господина Заварина с другой стороны дома. Вы бросаете камни в спальню Златы Добровольской.
– Да? – На лице Щапина отразилось смятение. – Значит, я перепутал. Любезный, вы не будете так добры, чтобы позвать Константина Алексеевича, а то мне правда нездоровится?
Заварина Антон позвал, тот сбежал вниз с тонометром и после измерения давления повел несчастного историка делать какой-то укол. Так что Антон, в общем-то, не понял, правду сказал Щапин или соврал.
День тянулся лениво, в знойном июльском мареве. Выспавшаяся Злата охотно присоединилась к Светке и Ирине, варившим варенье. Густой земляничный запах плыл по кухне. От него сладко кружилась голова и текли слюнки. Злата, которая выпросила пенки от варенья, облизала ложку и зажмурилась от удовольствия.
– Земляника – лучшая в мире ягода, – провозгласила она и быстро засунула в рот еще одну ложку с пенками.
От двери раздался веселый смех. Она оглянулась и увидела Аржанова, который подпирал дверной косяк и с удовольствием смотрел на ее перемазанное вареньем лицо.
Земляничное варенье стало хитом ужина. Нет, конечно, гости отдали дань уважения запеченной бараньей ноге под розмарином. Но когда тарелки, бокалы и блюда были убраны и Ирина расставила на столе чайные чашки, пузатый самовар, заварочные чайники с разными видами чая, плетенки с сушками и свежими мягкими калачами и бубликами, к которым прилагалось тающее масло, а также плошки с вареньем, все вновь оживились.
– Я здесь чувствую себя помещиком, – сказал Костромин, раскатывая по нёбу свежую, только прихваченную тепловой обработкой ягоду. – Вот так до революции на Руси и жили – чай пили из самовара с калачами и вареньем. И никуда не торопились. От этого, наверное, и жили дольше, чем мы.
– Жили дольше, потому что пили меньше. – Заварин тоже принялся намазывать варенье на сдобренный маслом калач. Земляничный сок струился у него по пальцам. Тонким подвижным пальцам первоклассного хирурга.
– А я земляничное варенье не люблю, – вдруг заявил Володя. – Сладкое слишком. В моем детстве мама варила варенье из фейхоа. Вот это вкуснотища была! Мы им объедались просто. Конечно, в средней полосе где фейхоа взять? Вы и фрукта-то такого, поди, не ели, не то что варенье. Я как-то увидел на базаре, обалдел просто. Купил сдуру три килограмма. Почти все у продавца забрал. А попробовал – не то. Зеленая она тут, спелую-то не довезти. Так что рот вяжет, и все. Никакого удовольствия. Не то что в детстве.
Смутное воспоминание шевельнулось в голове у Златы. Варенье из фейхоа, сваренное Фридой Яковлевной из невиданного фрукта, присланного из Азербайджана племянником Левушки. Внук этого самого племянника, отправленный на учебу в Россию, под крыло Левушке и Фриде. Варенье. Племянник. Внук. Внук!
– Подождите, – быстро проговорила она, заметно волнуясь. – Вы же Волька! Внук Левушкиного племянника, который приехал из Азербайджана учиться в политехе. – Володя оторопело смотрел на нее. – Ну точно, это же вы! Я просто видела вас всего один раз, когда вы на втором курсе были. Это уж, наверное, лет десять прошло. Тогда еще и Левушка был жив, и Фрида. Я вас сразу не узнала, а сейчас вы заговорили про варенье из фейхоа, я и вспомнила. Это варенье было просто визитной карточкой Фриды. Она еще все время уточняла, что его правильно называть фейхоовое. А все смеялись. Вы меня, наверное, тоже не узнали, а может, и не помните. Моя бабушка очень с Фридой Яковлевной дружила.
