Линда Ховард - Рейнтри: Инферно
— А теперь, большой мальчик, давай посмотрим, сможешь ли ты зажечь их снова.
Глава 22
Воскресенье, утро
Она осталась.
Данте вернулся в спальню с балкона, где встречал восход солнца, и почувствовал насыщенное удовлетворение, поскольку увидел Лорну, все еще мирно спящую в его кровати. Взору открывалась только ее макушка с яркими, темно-рыжими волосами на белой подушке, но он остро осознал значение того, что она не укрылась под простыней целиком.
Она чувствовала себя в большей безопасности. Все еще не полностью в безопасности, но более защищенной. Когда он лежал с ней в кровати, она спала вытянувшись, непринужденно обнимая его. Тем не менее, так только он поднялся с постели, она в течение пяти минут скрутилась в напряженный, защитный клубок. Однажды, возможно, не на этой неделе и не в этом месяце, и даже не в этом году, но однажды — он надеялся, что сможет увидеть ее вытянувшуюся во сне в полный рост, с открытой головой, возможно, вообще без покрывал. Тогда он поймет, что она чувствует себя абсолютно спокойной.
А с наступлением такого дня, когда он не будет испытывать потребность постоянно проверять ее местонахождение, он поймет, что тоже чувствует себя абсолютно спокойным.
Конечно, он не проверял ее постоянно; его гордость не позволяла ему поступать так и по отношению к себе, и по отношению к ней, но желание сделать это и тревога всегда присутствовали.
В среду она не поехала с ним. Он позвонил в агентство «Ягуар» и заказал новую машину, и Лорна осталась дома, чтобы принять ее. Продавец позвонил ему на сотовый, известив, что доставка выполнена, но Данте ждал звонка и от Лорны. Но она не позвонила. И поскольку он также организовал доставку ее собственного автомобиля — дребезжащей ржавой красной «короллы» — то теперь остро осознавал, что она свободна: у нее были и колеса и деньги. Пожелай она уехать, он не сможет остановить ее. Он дал слово.
Он хотел позвонить, просто чтобы удостовериться, что она все еще находится на месте, но не стал. Она могла уйти и после разговора с ним, поэтому звонок будет в принципе бесполезен. Единственное, что ему остается — это надеяться. И молиться.
Он не сократил свой рабочий день. Не зависимо от того, осталась она или уехала, работа должна быть сделана. Поэтому домой он вернулся почти на закате и сразу увидел ее автомобиль, все еще стоящий в гараже, и рядом совершенно новый «ягуар», припаркованный снаружи под солнечными лучами и кружащимися песчинками. Данте резко вогнал «лотос» в его парковочную нишу, все, что он мог осознать, это облегчение, настолько мощное, что оно почти лишало его силы. Он оставил «ягуар» снаружи; видеть «короллу», по-прежнему стоящую на своем месте, значило для него больше, чем забота о любом другом автомобиле, каким бы дорогим тот ни был.
Лорна встретила его у кухонной двери с сердитым выражением на лице, одетая в бриджи и одну из его шелковых рубашек.
— Сейчас восемь тридцать. Я голодная. Ты всегда так долго работаешь? Есть какая-нибудь идея, что мы будем есть на ужин?
Он рассмеялся и набросился на нее, ясно давая понять, что именно хотел съесть на ужин. Она не произнесла ни слова о другой еде до десяти часов.
В четверг она поехала с ним в гостиницу. Работа продолжалась в безумном ритме. Они отлично справились с очисткой казино от крупных руин, поэтому он мог начинать восстановление, и все разворачивалось настолько быстро, что он фактически делегировал ей часть своих полномочий, потому что не мог находиться в двух местах одновременно. На каком-то извращенном уровне ему нравилось наблюдать, как она отдает приказы Элу Франклину. Эл по своему обыкновению на все смотрел с оптимизмом, но Лорна получала огромное удовлетворение от командования, а Данте наслаждался ее радостью.
На обед они пошли в его номер и зажгли свечи. Дважды.
В пятницу она с ним не поехала, и он снова весь день покрывался холодным потом. Когда он вернулся домой, облегчение от вида ее автомобиля, все еще стоящего в гараже, было таким же острым, как и в среду, и в этот момент он заглянул правде в лицо.
Он любил ее. Это было не просто сексом, мимолетным романом или еще чем-нибудь. Это было настоящее. Он любил ее бесстрашие, отвагу, раздражительность. Он любил ее язвительные комментарии, упрямство и ранимость, которую она ненавидела кому-либо показывать.
Гидеон повеселится над ним, когда все выяснит, и не только над тем, насколько далеко зашел Данте в своих чувствах, но и от явного облегчения, что в конце концов, ангелы улыбнулись ему и скоро он может лишиться своего положения прямого наследника.
Внизу живота Данте образовалась тяжесть, внутренности сжались. Вчера ночью он уже натягивал презерватив, когда внезапно понял, что не хочет пользоваться защитой. Лорна, ожидая, наблюдала за ним и заметила его долгое колебание. Наконец, без слов, он стянул презерватив и отбросил его, после чего открыто встретил ее пристальный взгляд. Если бы она захотела, чтобы он надел другой, он сделал бы это; выбор оставался за ней.
Она притянула его вниз и в себя. Одно лишь воспоминание о последовавшем за этим насыщенном получасе разобрало его так, что свеча возле кровати вспыхнула.
Сегодня было солнцестояние, и он чувствовал себя так, словно способен поджечь весь мир, будто его кожа вспыхивала от кипящей в нем силы. Он хотел подмять Лорну под себя и ездить на ней, пока не будет полностью опустошен, пока она не возьмет все, что он должен ей дать. Однако, сначала им предстоит очень серьезный разговор. Вчера ночью они сделали нечто слишком важное, чтобы пустить все на самотек.
Сев на край кровати, он погасил свечу, потому что в горящем состоянии она была бесполезна в качестве барометра его контроля. Эта беседа может стать эмоционально заряженной, поэтому ему нужно вести себя крайне осторожно.
Он скользнул рукой под простыню и коснулся ее голого бедра.
— Лорна. Проснись.
Он, как всегда, почувствовал ее напряжение; потом она расслабилась, один сонный карий глаз приоткрылся и впился в него поверх простыни.
— Почему? Сегодня воскресенье, выходной. Я отдыхаю. Убирайся.
Он стащил простыню вниз.
— Просыпайся. Завтрак готов.
— Неправда. Ты врешь. Ты был на балконе. — Она выхватила простыню и натянула ее на голову.
— Откуда ты знаешь, если спала?
— Я не говорила, что спала, я сказала, что отдыхаю.
— Еду нельзя считать работой. Вставай. Я приготовил свежий апельсиновый сок и кофе, рогалики уже жарятся, а восход солнца потрясающий.
— Для тебя — может быть, но сейчас пять тридцать воскресного утра, и я не хочу завтракать в такую рань. Я хочу, чтобы ты хотя бы один день в неделю не вытягивал меня из кровати ни свет, ни заря.
