Рубин - Зеа Рэй Даниэль
Рубин прижала ладони к груди Хейди и закричала:
– Действуй! Давай!
Ничего не происходило.
– Прошу тебя, работай!
Ничего.
Слезы брызнули из глаз от беспомощности. У нее же есть дар… Есть дар…
– Хейди, заклинаю богами, живи! – прокричала Рубин что есть силы, и вспышка света ослепила ее.
Тело мгновенно сомлело. Стало очень хорошо. Легко. Как будто Рубин выпила слишком много успокаивающей настойки и готова была провалиться в сон. А затем пришла боль. Она пронзила сердце тысячью осколков и подожгла его, словно масло из разбитой лампы. Ладони Рубин покрылись черными и сияющими золотым метками силы. Воздух перехватило на вдохе. Рубин вцепилась пальцами в шею, открывая рот, словно рыба, выброшенная на берег. Она согнулась, продолжая раздирать ногтями шею. Несколько мгновений – и боль отступила, позволяя телу вздохнуть.
Рубин втянула в себя воздух и вся засветилась. Снова стало хорошо. Спокойно и легко. Пальцы на руках покрылись чернью, а светящие метки силы вспыхнули, испещряя кисти знаками молний.
Рубин рухнула на пол возле тела Хейди и бессмысленно уставилась в темнеющий потолок.
– Ордерион… – прохрипела она, зазывая его с собой в темноту, укрывающую взор. – Почему ты оставил меня… одну…
Мрак.
Глава 14
Они с Галлахером ходили по полю, усыпанному изувеченными трупами простолюдинов, воинов и деров, и старались держаться от отца и его помощников подальше.
Когда после завтрака он вызвал обоих братьев к себе, Ордерион и предположить не мог, что им предстоит отправиться в путь и, преодолев горный перевал, оказаться на этом поле…
– Они по-разному одеты: на ком-то даже шубы накинуты, а на других – летние наряды… – Галлахер морщился, глядя на останки.
Брат кривил лицо крайне редко, но здесь, вне сомнений, повод был не только поморщиться, но и опорожнить желудок.
– И некоторые почти разложились, – добавил Ордерион, останавливаясь возле обезглавленного туремца. – Я насчитал минимум двадцать зальтийцев и еще с десяток ошони. Этот туремец первый, но боюсь, не последний.
– И что это все значит? – спросил его Галлахер.
– Что они пропали далеко отсюда и в разное время, но появились здесь одномоментно.
– Это я и без тебя понял, Орде! – зарычал Галлахер. – Ты объясни мне, почему все это происходит? Сказки о нечисти можешь отцу рассказать: он посмеется. Что ваш орден повелителей силы натворил?
– Я не знаю, – покачал головой Ордерион. – И вообще не уверен, что орден имеет к этому отношение.
– А кто тогда? – напирал брат. – Только ваши с отцом собратья занимаются экспериментами с маной. Все остальные смертные живут своей жизнью и на последние седоулы покупают юни, которые вы создаете. Мне, конечно, знать все ваши секреты не положено, но я не дурак, Ордерион. Глаза и уши имею. Все это – он обвел рукой поле – из-за маны. Ей принадлежат все чудеса и загадки на Великом континенте. И орден точно имеет к этому отношение.
Ордерион промолчал, не желая развивать тему. Ни одно из королевств не станет обвинять в происходящем орден и повелителей силы маны. Инайей и Туремом правят члены ордена. У Ошони и Зальтии в королевской семье по отпрыску из ордена. Четыре королевства делят власть на большой земле, а орден потакает правителям, оберегая их покой друг от друга и собственных подданных. Безусловно, за седоулы и преференции, но все же каждый из королей и придворных знает, что ордену перечить не стоит: все равно проиграешь.
К ним подошел отец и со злобой взглянул на обоих.
– Я отдал воинам приказ всех собрать и закопать, – произнес он, зажимая нос рукой.
– А жители из других королевств? – вторил Галлахер. – Необходимо собрать тела и вернуть их…
– Много они нам тел вернули? – перебил его отец. – А теперь головой подумай! Что будет, когда мы трупы подданных чужих королевств развозить начнем? Нас обвинят в их смерти. А мне разбирательства со всем миром не нужны.
– Разбирательств не избежать. – Галлахер упрямо смотрел на отца. – И лучше сейчас заручиться общей поддержкой, чтобы потом…
Отец поднял руку, останавливая тираду Галлахера:
– Не тебе, щенок, ордену вопросы задавать…
– Так задай их вместо меня! – Галлахер со злобой смотрел на отца.
– Тысячу раз тебе говорил: бери пример с брата. – Луар указал на Ордериона. – Потому что, если не научишься вовремя замолкать, будешь гнить в могиле, даже не успев занять трон.
– А я и так его не займу! – бросил Галлахер в лицо отцу. – Ты переживешь всех нас!
Тот вспыхнул.
– Отец, – прошипел Ордерион, ограждая брата щитом, – ты слишком часто стал выходить из себя.
– Не я один. – Отец указал на искрящиеся руки Ордериона. – Не стоит проверять на прочность мою выдержку. Можешь сломаться! – рявкнул он и пошел дальше, бросив на ходу: – Здесь нам больше нечего делать. Возвращаемся в замок.
Галлахер внимательно посмотрел на Ордериона и опустил глаза на его руки.
– Отец прав. Раньше ты терял самообладание намного реже.
– Значит, что-то изменилось, – ответил Ордерион и пошел следом за отцом.
Они вернулись в замок, и Ордерион направился в свою комнату, чтобы принять ванну и сменить одежду, пропитавшуюся зловонием.
Галлахер был прав. Странные и непонятные происшествия на Великом континенте начались с год назад. И довольно быстро все поняли, что ночевать в лесах и полях слишком опасно, а в деревни и города напасть не суется. И все это время Верховный повелитель силы заверял остальных, что мана не имеет к этому отношения, а орден делает все возможное, чтобы найти причину проблем и избавиться от нее. Теперь Ордерион точно знал, что такие игры с мирами способны сотворить только мана и знания, хранящиеся в Небесном замке ордена. Но неудобные вопросы Верховному повелителю так просто не задашь. Говорить с Верховным должен отец. Только вот что-то стремлений к этому Ордерион пока не наблюдал.
Принц лежал в ванне, закрыв глаза, когда его руку запекло. Метка связи на коже заалела и стала болеть. Ордерион провел рукой и увидел в потоках маны Рубин. Она сидела в склепе, задрав голову к потолку, а рядом с ней лежало чье-то тело.
– Рубин! – в ужасе закричал Ордерион.
– Р
убин! – услышала она его голос откуда-то издалека. – Руби-и-ин!
Она открыла глаза и, увидев перед собой лицо Ордериона, тут же закрыла их.
– Она… – голос Галлахера будто раздавался со дна какой-то глубокой ямы.
– Молчи! – крик Ордериона. – Я создам новые брачные амулеты, и никто не узнает. Даже сама Хейди. Но ты должен сохранить секрет, а я сохраню вашу с Хейди тайну.
– Моя жена никогда не использовала никаких юни влюбленности! – Голос Галлахера буквально скрипел. – Наши чувства настоящие!
– Я не о юни влюбленности говорю, – добавил Ордерион. – Ты перед Рубин в долгу. Помни об этом.
Мрак.
– Рубин…
Кто-то заботливо гладил ее по щекам, и принцесса готова была поклясться, что это Ордерион.
– Милая, проснись, – говорил его голос. – Приехали делегаты. Ты должна предстать перед ними. Ненадолго, но должна.
Рубин открыла глаза и отбросила от себя руки принца. Села. Она находилась в своей спальне, а на стенах горели лампы.
– Что с Хейди? – Рубин повернула голову к Ордериону и прикрыла одеялом край ночной рубашки, в которую ее переодели.
– Хейди жива.
– А ее ребенок? – Рубин внимательно смотрела на Ордериона.
Принц только отрицательно покачал головой.
Рубин взглянула на свои руки: ничего. Обычные пальцы и неизмененная кожа, как будто все увиденное было лишь страшным видением. Принцесса поморщилась, ощущая знакомую тяжесть внизу живота. Кажется, на ней было белье и кто-то подложил подклад из ваты.
– Почему я здесь? – спросила Рубин. – Кто меня сюда принес?
– Мы с Галлахером нашли вас в склепе.
