Линда Ховард - Ложь во спасение
Стив поспешно разделся, затем перенес ее в душевую кабину, встал рядом и закрыл за собой скользящую дверь. Джей попятилась, немного озадаченная тем, сколько места он занял, и наблюдая, как слегка подрагивают мыщцы на его спине, пока он регулировал воду и включал душ. Теплая вода, вырвавшаяся из лейки душа, тут же заполнила маленькое помещение паром. Стив притянул ее под воду и держал там, даже когда она выдохнула протест, потому что вода жалила холодную кожу.
— Нет, ты должна согреться, — грубо сказал он, проводя ладонями вверх и вниз по ее рукам и плечам. — Повернись и позволь мне вымыть тебе волосы.
Джей оцепенело подчинилась, понимая, что они, должно быть, полностью в грязи. Его руки были нежными, пока он намыливал и ополаскивал ее волосы, а затем мыл все тело. Она начала чувствовать себя очень горячей от сочетания воды и поглаживания мыльных рук, сначала по грудям и животу, потом по ногам и ягодицам, и наконец между ног. Дыхание участилось, жар поднимался изнутри.
Его касания замедлились, напряженные лицевые мускулы судорожно подергивались. Ее дыхание совершенно остановилось, когда он дразняще исследовал вход в ее тело, просто поглаживая кончиком пальца, затем один палец проник внутрь. Она ухватилась за его плечи, ногти зарылись в гладкую влажную кожу. Груди напряглись и заныли, пока она висела на нем в мучительном предчувствии, ожидая этого маленького вторжения, желая гораздо большего. Она почувствовала, как отвердела плоть около ее бедра, сильная дрожь удовольствия сотрясала тело.
Он что-то пробормотал, но звук был настолько резким, что она ничего не смогла разобрать; потом оказалась в его руках, рот захватил ее губы. Она уступила его настойчивости и закинула руки ему на шею. Их скользкие от воды тела двигались вместе, волосы на его груди, как наждак, царапали ее соски, мускулы слегка колебали мягкость ее живота, твердая плоть продвигалась внутрь.
— Да, — всхлипнула она.
— Прости, малыш, — произнес он, слова звучали хрипло, неистово и настойчиво.
Губы переместились вниз к шее, покусывая чувствительную дугу, облизывая маленькую ямочку у основания, где четко бился пульс.
— Я не хотел быть таким грубым.
Так вот в чем дело: он сердился не на нее — на себя. Но это недостаточная причина, чтобы помешать взять ее снова. Она чувствовала голод в большом мощном теле, и снова потеря им самоконтроля взволновала ее самым первобытным образом. Она была замужем, но Стив всегда держался сдержанно, скрытную часть себя надежно держал запертой подальше от нее, и страстная часть ее натуры страдала, потому что она нуждалась в большем. И теперь мужчина в ее руках обезумел от голода, потерял власть над собой от потребности в ней, и его безумство соответствовало ее собственной неистовой страсти. Всю жизнь она жаждала такого отклика, чтобы уравновесить свой; ничего не получив, замкнулась в раковине жесткого самоконтроля и только сейчас обрела свободу.
Джей цеплялась за него, как виноградная лоза, влажное тело льнуло к нему.
— Я люблю тебя, — простонала она, потому что это единственное, что она могла сказать: единственная истинная правда в лабиринте лжи и отговорок.
Стив оторвался от ее шеи, лицо находилось так близко к ней, что пристальный горящий взгляд был всем, что она могла видеть.
— Я причинил тебе боль, — прорычал он.
Она не стала отрицать.
— Да, — ответила она, прижавшись ртом к его губам, ее язык изящно исследовал его.
Его руки настолько сильно сжали ее, что она не могла дышать, но дыхание не имело значения. Его поцелуи имели значение. Ее любовь имела значение.
В конце концов, он собрал какие-то остатки самоконтроля, которых хватило, чтобы выключить воду и вывести ее из душевой кабинки. Она так и не отпустила его шею, когда он поднял ее и понес в свою кровать, с обоих капала вода. Она не заботилась о простынях. Все, о чем она заботилась — горячий рот на своих грудях, поглаживания его немного огрубевших кончиков пальцев по своей шелковистой коже, и наконец — мощное вторжение в тело. И снова оно вызвало такое потрясение чувств, что она вскрикнула, инстинктивно пытаясь сомкнуть бедра. Но ноги только сильнее сжали его мускулистые бедра, и движение просто втянуло его глубже.
Стив стиснул зубы, пытаясь заставить себя лежать неподвижно, хотя все инстинкты требовали двигаться. Потребность в ней была настолько нестерпимой, что заглушила все остальное в мире, кроме женщины, которую держал в своих руках, женщины, тонкое тело которой сжимало его так сильно, что подтолкнуло к краю безумия. Но ради ее удовольствия он все же сумел сдержаться, пока она не приспособилась к нему. Лежа, он оперся на локти, чтобы не раздавить ее своим весом, посмотрел вниз на нее и вздрогнул от удовольствия и возбуждения, поглощенный наблюдением за ее лицом, когда она немного приподняла бедра, осторожно, чтобы принять его целиком. Глубокий стон вырвался из его груди. Он знал, что был слишком груб и настойчив, не дав ей времени получить наслаждение, но на сей раз она будет с ним.
Ее губы слегка раздвинулись в улыбке, настолько женственной, что у него остановилось дыхание, глубокие синие глаза звали его, подзадоривали. Бедра снова приподнялись.
— Чего ты ждешь? — выдохнула она.
— Тебя, — ответил он и, даже потерявшись в безумном экстазе, понимал, что это правда.
Он ждал ее всю жизнь.
Стив всегда спал очень чутко, настолько, что влажные простыни раздражали даже отяжелевшее после занятий любовью тело, и он остро ощутил дискомфорт, который они не замечали раньше. Джей лежала в его руках, истощенная и крепко спящая; он не хотел тревожить ее, но и не хотел, чтобы она замерзла. Он выбрался из кровати и поднял легкий вес на руки, затем отнес ее в другую спальню, чтобы разместить в сухой постели. Джей недовольно заворчала, когда он положил ее, затем снова расслабилась, дыхание стало ровным, после того как он нежно погладил ее спину. Стив присоединился к ней на кровати, она придвинулась ближе, в твердое собственническое объятие.
То, что он чувствовал к ней, было настолько сильным, что причиняло боль. Даже потеряв память, он понимал, что никогда никакая другая женщина не взрывала его самоконтроль, как это сделала она. Он никогда не жаждал другой женщины так сильно, никого не ждал так долго, как ее. Она затмила все другие проблемы. Благодаря ей он не терзался из-за потери памяти, исключая своеобразный гнев и некоторый интерес и любопытство к тому, что сохранилось в голове. Прошлая жизнь не имела значения, потому что Джей была здесь, в настоящем. Они связаны такими узами, которые выходят за рамки памяти.
