Хищник - "РуНикс"
Все то, что происходило сейчас, Морана не понимала в самой себе, в них. Не понимала это желание дарить и добиваться друг от друга внимания, к которому они сами испытывали отвращение. Этот пронзавший ее трепет, хотя она прекрасно знала, что так быть не должно. Это повышенное внимание, которое наполняло каждую пору ее тела, как только он оказывался поблизости.
Неужели так повелось с той самой первой ночи в Тенебре? Или произошло позже? Когда она уступила ему свое тело и свои чувства? В какой момент Морану перестало пугать и начало будоражить, когда за ней наблюдали, прячась в темноте? Но только когда это делал он, потому в ней зрела уверенность: окажись на его месте кто-то другой, Морана бы бросилась за ножом.
Ее сердце громко стучало в тишине, пока она сидела неподвижно, едва дыша. Нервы с каждым вдохом напрягались все сильнее и сильнее, соски возбудились под облегающей тканью лифчика, между ног разлился жар. Боже милостивый, она готова была вспыхнуть, но даже не знала, где он сейчас находился. Не знала, как происходящее влияло на него. Морана намеревалась это изменить. Позаботиться о том, чтобы он страдал не меньше, чем она. Не станет она гореть в одиночку, если сможет на это повлиять. Если Тристан Кейн пробуждал в ней это безумное вожделение, то она могла хотя бы отплатить ему тем же.
Ему нравилось смотреть? Она устроит ему чертово шоу.
Доверившись своей интуиции, которая ее еще не подводила, Морана неспешно сменила позу, в которой спала, вытянула руки над головой, а ноги перед собой, и выгнула спину дугой, играя в его игру. Внезапный прилив крови к онемевшим ногам застал ее врасплох, когда кожу будто пронзил миллион булавок.
С ее губ невольно сорвался стон облегчения, пока она не успела его сдержать, и Морана вдруг напряглась.
Этот звук в тишине комнаты прозвучал громко, будто крик. Он не развеял напряжение. А только усилил его.
Морана чувствовала, как его взгляд неторопливо, пылко скользит по ее телу, рассматривая с таким пристальным вниманием, которое должно было вызвать беспокойство, но не вызвало. Гнетущая тишина нависла над ней, словно грозовая туча. Ее сердце забилось чаще, и Морана затаила дыхание, ожидая, что разряд молнии расколет пространство между ними, что гром прогремит в ее теле, а электричество опалит их и оставит свой след.
Она ждала.
Тристан Кейн не сводил с нее глаз, даже когда она почувствовала движение в комнате, ощутила, как воздух потрескивал вокруг него, менялся вокруг нее. Он подходил ближе? Или отходил дальше? Почувствует ли она его дыхание на своей коже или ощутит пустое касание воздуха?
Морана ждала, а нервы напряглись так сильно, что она боялась сорваться.
Внезапная вибрация лежащего на ее бедре телефона заставила Морану подпрыгнуть, а сердце подскочить в грудной клетке. Чувствуя на себе его взгляд, она взяла телефон слегка дрожащими руками, разблокировала экран и глянула на сообщение.
Тристан Кейн: Встретимся на парковке через 5 минут.
Морана могла заговорить. Могла вслух спросить у него зачем. Но она не хотела разрушать тишину, разрушать это мгновение, в котором она сидела в темноте одна, а он наблюдал за ней из тени.
Я: Собираетесь заставить меня куда-то поехать, мистер Кейн?
Тристан Кейн: Напротив. Собираюсь заставить вас кое-где финишировать, мисс Виталио. Пять минут.
У Мораны перехватило дыхание, едва она прочла сообщение, а громкий сигнал лифта, раздавшийся в тишине пентхауса подсказал, что он оставил ее одну и отступил. Поняв, что он ушел, Морана прижала ладонь к бешено колотящемуся сердцу и почувствовала его сильный стук под пальцами. Грудь налилась и тяжело вздымалась с каждым вдохом, пока Морана пыталась успокоить дыхание.
Неужели она правда сделает это снова? Позволит ему сделать это вновь? В тот раз в ресторане все случилось для того, чтобы они могли выбросить друг друга из головы. Затея с треском провалилась. Получится ли прогнать его из мыслей в этот раз? А если нет, то разрешит ли она ему снова трахнуть ее? Какой ценой? Она была не настолько глупа, чтобы обманывать себя, думая, будто это не усилит ту связь, что уже возникла между ними. Могла ли она так рисковать? Возможно, она додумывала лишнего. Возможно, они выбросят друг друга из головы, а Морана создаст защитные коды и завершит все мирно.
Еще одно входящее сообщение прервало ее размышления.
Тристан Кейн: Разве что ты боишься…
Он дразнил ее. Зачем?
Я: Чего?
Тристан Кейн: Кончай задавать вопросы и посмотри сама.
Он что, разгуливал голым по парковке, украсив взбитыми сливками свое достоинство?
Я: Ты часто говоришь «кончай», ты в курсе?
Тристан Кейн: Обычно женщины за это всячески благодарны.
Морана усмехнулась, стараясь не позволить образам, в которых он сплетался в объятиях с какой-нибудь роскошной женщиной, ее задеть. Морану это не беспокоило. Ни. Капли.
Поднявшись, она поправила одежду, сунула ноги в балетки и пошла к лифту, на ходу печатая сообщение.
Я: Ты в самом деле позволяешь им говорить во время секса? Да еще за пределами туалета? Как благородно.
Двери лифта распахнулись, и Морана вошла в кабину. Посмотрела на свое отражение в зеркале, на растрепанные волосы и майку, которая то и дело сползала с плеча. Джинсы, что ей одолжила Амара, были немного велики, и она подвернула штанины, подогнав их под свой меньший рост. Она походила на хипстершу, готовую в любой момент запеть и пуститься в пляс, как в музыкальном клипе.
Усмехнувшись, Морана сунула телефон в карман, поправила лямку майки и вышла, как только открылись двери. Данте и Тристан Кейн стояли рядом и тихо о чем-то беседовали возле мотоцикла. Морана впервые толком увидела его с полудня и удивилась, заметив, что на нем был не костюм, который он обычно носил днем, а черная кожаная куртка и поношенные джинсы, облегавшие его задницу так, что она могла только позавидовать. Ее это удивило, поскольку означало, что он пробыл в квартире дольше, чем она думала. А еще – что он позволил ей спать, не тревожа, и она не знала, как это расценивать.
Данте посмотрел на нее, слегка кивнул и пошел к своей машине, на ходу набирая чей-то номер.
А потом Тристан Кейн схватился за руль своего чудовищного мотоцикла и перекинул одну ногу через седло. Мышцы его бедра так напряглись под тканью джинсов, что у Мораны внутри все зарычало от женского восхищения. Он уселся на сиденье, взял шлем и наконец обратил на нее пристальный взгляд. Только тогда она заметила на сиденье второй шлем. Женский шлем размером поменьше.
Черт.
Он повезет ее на мотоцикле? На своем мотоцикле? На заветном, священном мотоцикле? На мотоцикле, на котором ему и впрямь нравилось ездить?
– Если вы закончили глазеть, мисс Виталио, у нас мало времени, – прохрипел его грубый, низкий голос, вырывая ее из оцепенения, а взгляд был прикован к ней.
Морана сглотнула и пошла вперед, чувствуя, как живот сводит от страха и приятного волнения, и глядя на красивого черно-красного хромированного монстра, сиденье которого находилось чуть выше ее талии. Как, черт возьми, она на него заберется?
Морана взяла маленький шлем, чувствуя на себе взгляд Тристана Кейна. На вид шлем был не новым и явно женским. Кому он принадлежал? Или это общий шлем для всех женщин, которые забирались ему на спину? Отчего-то эта мысль показалась ей неприятной.
– Чей он? – выпалила Морана, не сдержавшись, и отругала себя в тот же миг, как слова слетели с губ.
Тристан Кейн посмотрел на нее, приподняв бровь, но промолчал, и внезапно Морану посетила ужасная, ужасная мысль. А вдруг у него есть кто-то, с кем он должен быть в… Она прогнала мысль, не успев ее закончить. Нет. Судя по тому немногому, что она о нем знала, по тому, что видела и слышала, Тристан Кейн не позволял себе плохо обращаться с женщинами. Наверное, Морана стала единственным исключением, и даже при его ненависти он предоставил ей убежище, когда она нуждалась в нем, чтобы зализать раны и исцелиться.
