Дороти Иден - Цена счастья
Но когда Эмма спустилась вниз, чтобы сообщить Барнаби подробности исчезновения гувернантки, оказалось, что в доме опять полиция. Дадли объяснил, что кто-то прислал в участок анонимное письмо, в котором сообщалось о долгом и необъяснимом отсутствии Жозефины. Сейчас полицейские допрашивали Барнаби.
Эмма почти не сомневалась: письмо состряпала Луиза. Но она не могла сказать об этом Дадли: несостоявшийся жених, как потерянный, метался по комнате, повторяя нечто бессвязное: «Это уж слишком! Это уж слишком!» Эмма догадывалась, что его слова относятся не к допросу, которому подвергался Барнаби, не к жалким неоплаканным и неопознанным останкам, найденным в поле, но к бегству Луизы, нанесшему непоправимый удар по его мужскому самолюбию. Однако сама Эмма не могла в эти мгновения серьезно думать ни о чем, кроме вопросов, которые задавали Барнаби полицейские, и отпето» мужа. Она почувствовала себя не менее подавленной, чем Дадли, забыв о смертельной свече, представлявшейся ей теперь невинной детской шалостью; даже тайна исчезновения Луизы перестала ее занимать.
Когда же полицейские ушли, оказалось, что Барнаби зол только на анонимного автора письма.
— Эти тупицы нашли подозрительным, что я не знаю имени дантиста Жозефины, — возмущался Барнаби. — Мне так и не удалось втолковать им, что за все время нашего знакомства Жозефина не пользовалась услугами зубного врача по одной простой причине: у нее были изумительные зубы. А наши горе-детективы полагают, что я что-то скрываю.
— К несчастью, рост найденного скелета соответствует росту Жозефины, — заметил Руперт.
Барнаби взвился:
— На что ты намекаешь, черт тебя побери?
— Ни на что, старина. Просто заметил, что данные полицейских осложняют твое щекотливое положение. В конце концов, должны же эти парни сочинить хотя бы липовый рапорт, а имеющийся у них перечень пропавших без вести людей, по-видимому, никак не связан с преступлением двухлетней давности.
— Оставь свои криминалистические домыслы при себе, — отрезал Барнаби. — Боже, в каких невыносимых условиях приходится работать над книгой! Эмма, что нам теперь делать с детьми? Рискнуть и пригласить в этот заколдованный дом еще одну гувернантку?
Прежде чем ответить, Эмма взглянула на Дадли: в его погасших глазах застыла смертная тоска. Словно в забытьи, она отрешенно ответила мужу:
— Я уже решила взять девочек с собой в Лондон, где они проведут день с тетей Деб. У меня есть кое-какие дела в городе, а новые впечатления пойдут близнецам на пользу. За последнее время бедняжки подверглись испытаниям, которые могли бы сломить даже взрослых.
Теперь Эмму уже не трогало скорбное выражение лица Дадли. Кортландский ненавистник прекрасного пола буквально корчился при одной мысли о новой женщине в доме. Но Эмма наблюдала за Барнаби, которому откровенно не понравилась идея свозить детей в Лондон.
Почему он так взволнован? Испугался, что она вдруг обнаружит в столице нежелательные для него улики, связанные с Жозефиной? А может быть, решил, что жена покинет его навсегда?
— Мы вернемся сегодня вечером. Тетя Деб так обрадуется! Ей доставит удовольствие повозиться с детьми. Хотя даже ей, видимо, будет нелегко обуздать Мегги. — Эмма пыталась устранить все подозрения мужа.
Барнаби крепко взял ее за руку:
— На каком поезде вы вернетесь?
— Я точно не знаю. Может быть, на том, который прибывает в девять тридцать.
— Скажи точное время, и я тебя встречу.
Она поняла, что Барнаби хочет заставить ее чуть ли не поклясться, что она вернется. Но муж знал: Эмма — человек слова. Разумеется, она не задержится в Лондоне. Она и не могла поступить иначе… если, на ее беду, не узнает какой-нибудь новой ужасающей подробности, проливающей свет на запутанные драматические события Кортландсе.
— Хорошо. Ровно в девять тридцать, — последовал сухой ответ.
Глава 15
Перед отъездом Эмма пыталась вселить в безутешного Дадли хоть какую-то надежду.
— В Лондоне я навещу Луизу и надеюсь выяснить, почему она покинула нас столь мелодраматично. Ты не хочешь передать ей записку?
Предложение Эммы привело Дадли в смятение.
— Нет, нет! Даже не упоминай моего имени, бога ради!
— Но Дадли, дорогой, она, видимо, не любила тебя, а только играла роль увлеченной женщины. Вот увидишь, вскоре мы все убедимся, что ее побег вызван обстоятельствами, о которых никто и не подозревал.
Дадли повел себя очень странно, заявив:
— Я не хочу видеть ее и не желаю знать о ней. Луиза жестоко обманула меня!
— Ах, Дадли…
— Прекратим этот неприятный разговор. Сейчас же. Больше ни слова!
Дадли на глазах Эммы превратился в прежнего затворника-женофоба. Любовь предана анафеме. Уму непостижимо, что убежденный холостяк чуть не потерял голову из-за ничтожной мелкой интриганки, какой оказалась Луиза Пиннер. Но в поведении самолюбивого и завистливого отшельника была своя парадоксальная логика. Эмма давно это поняла. Его привлекли глупая восторженность и бесцветность чахлой гувернантки. Дадли и помыслить не мог, что столь блеклая заурядная личность привлечет внимание разборчивого Барнаби; у Руперта не хватало времени ублажить свою-то невесту. Тогда робкий, но тщеславный анахорет отважился и сбросил свою личину. Целомудренная мисс Пиннер давала ему неоценимую возможность проявить себя как полноценного мужчину. Если догадки Эммы справедливы, то обманутый Дадли испытывал двойную горечь поражения.
Эмма собиралась поговорить с Луизой по душам при личной встрече.
Но встреча не состоялась.
Миссис Пич, сдававшая Луизе комнату на Фулхем-роуд, была в растерянности.
— Мисс Пиннер здесь нет, мадам. Она нашла себе хорошую работу — устроилась гувернанткой в деревне. По просьбе Луизы я присматриваю за ее собачкой. Почему вы решили, что она в Лондоне?
— Потому что сегодня утром она покинула Кортландс. Куда же ей возвращаться, если не домой? — резко ответила Эмма.
— Ну, этого я не знаю, мадам. Насколько мне известно, ей больше некуда было возвратиться. Потому она и просила меня позаботиться о своей Скромнице. Могу я узнать, у нее были какие-нибудь неприятности, мадам?
Можно ли назвать неприятностями дремучие «колдовские» проделки каких-то горе-шутников?
— Да нет, в Кортландсе с ней все было хорошо. К удивлению, она быстро освоилась в поместье Кортов.
— Тогда все случившееся с мисс Пиннер более чем странно! — Миссис Пич, пухленькая особа с добрыми, но любопытными глазками весьма заинтересовалась историей загадочного исчезновения гувернантки. — Бедная девушка сказала вам, что возвращается на Фулхем-роуд?
