Фабио - Дикарка
Ненависть к Виктору, Хондо, Району…
К Марко Эстевесу…
И больше всего к Эй Джи Саттон. Из-за нее, суки, заварилась вся эта каша.
Если бы не она, Альберто сейчас спокойненько грелся бы в лучах ласкового флоридского солнца.
Ну ничего, только бы добраться до этой потаскухи…
– Во-он там! – сказал Хондо, протянув вперед руку и указывая на поляну, откуда открывался вид на обширное поле, обветшавший фермерский дом и еще несколько подсобных строений.
– Ты думаешь, они там? – нахмурился Альберто. – А почему, собственно, ты так думаешь?
– Ты совсем идиот, – злобно буркнул Район. – Где еще они могут быть?
Альберто тряхнул головой, отгоняя наваждение, которое преследовало его всю эту проклятую ночь. Ну почему он не может пристрелить этих двоих? Ведь всего-то и надо – выхватить пистолет и уложить их двумя выстрелами. Беда только, что они успеют первыми застрелить его.
Правда, причина сдержанности Альберто заключалась не только в этом: как ни злился он на своих попутчиков, ему вовсе не улыбалось оставаться одному в темном лесу, откуда неизвестно еще, как выберешься. Последний раз Альберто был на природе, если это, можно так назвать, еще дома, в Колумбии, когда ему пришлось зарывать свои жертвы в землю в укромных уголках дальнего леса. Он рыл яму в лесу, а потом закапывал ее и присыпал ветвями, корнями и опавшими листьями.
Как он ненавидел тогда запах сырой земли и прелых листьев. Как он съеживался от страха всякий раз, завидев жирную змею или заслышав шорох, производимый неведомыми лесными тварями.
Нет, ему совсем не улыбается оставаться здесь одному. Уж лучше терпеть компанию Района и Хондо.
Да и потом, стоит подумать, как отреагирует Виктор на такое убийство, что он скажет, если Альберто застрелит двух самых ценных людей Виктора Кэвала? Мягко говоря, он будет очень недоволен.
Альберто снова подумал, что реакция Хондо намного быстрее его собственной и он просто не успеет достать пистолет, а тем более спустить курок.
– Пошли, – сказал Рамон, доставая пистолет.
Хондо последовал его примеру.
Секунду поколебавшись, Альберто тоже обнажил ствол, представив себе, как он двумя меткими выстрелами расправляется с ненавистными компаньонами.
Хондо внезапно посмотрел на Альберто своими смертоносными черными глазами.
– На твоем месте, – произнес он с характерным ямайским акцентом, – я бы поаккуратнее обращался с оружием.
Альберто стиснул зубы. Предупреждение было очень ясным и недвусмысленным.
– Вперед! Мы идем туда! – скомандовал Рамон, указывая рукой в направлении самого маленького строения фермы – ветхого сарая.
***– Пошли-ка вон туда, – произнес Марко, показывая рукой направление.
Лия посмотрела в указанном направлении и увидела, как к скотному двору, сгорбившись словно от сильного ветра, идет старик фермер. Ветра, однако, не было, зато в воздухе клочьями повис густой утренний туман.
– Нет, – воскликнула Лия, стоя на вершине холма и отказываясь идти дальше. Она скрестила бы руки на груди в негодующем жесте, если бы не была прикована к руке Марко.
В немом отчаянии он взглянул на Лию:
– Что значит твое «нет»?
– Ты не собираешься учинить насилие над этим бедным стариком?
Марко в изумлении уставился на девушку:
– С чего ты взяла? Мы только украдем машину.
– Откуда ты знаешь, что она у него есть?
– Должна быть. Нельзя жить в этакой глухомани и не иметь хоть какого-нибудь транспорта.
– А что, если… на этой машине куда-нибудь уехала его жена?
– В такую-то рань?
– Все бывает.
– Правильно, так что не будем терять времени даром. Пойдем, пока он будет убирать хлев. Он не должен видеть.
– А что будет, если он все же заметит нас? Вдруг он позвонит в полицию.
– Из хлева?
– Может быть, у него там телефон. Сейчас, между прочим, девяностые годы двадцатого века.
– Глядя на эту ферму, я бы сказал, что сейчас девяностые годы, только прошлого века, – криво усмехнувшись, произнес Марко.
– Никогда ничего нельзя знать заранее. Может быть, вполне прилично сводит концы с концами, несмотря на такой неприглядный вид. Может быть, у него в кармане сотовый телефон, и он уже звонит в полицию, пока мы тут мило беседуем.
Лия прекрасно понимала, что несет несусветную чушь, но остановиться не могла.
Марко демонстративно скривился:
– Обещаю, что тебе не придется делать грязную работу. Вперед!
– Подожди. – Она снова уперлась, отказываясь следовать за Марко.
– Что еще?
– Как ты планируешь угнать машину, даже если ты ее найдешь? Как ты ее заведешь? Об этом ты подумал?
– Позволь, я как-нибудь сам с этим справлюсь.
– Поверь мне, я уже об этом подумала. Я не большой специалист крутить заводную ручку.
– Что ты говоришь!
Марко зашагал к ферме, и у Лии не осталось другого выбора, кроме как чуть ли не бегом следовать за ним.
Они были почти у скотного двора, когда Лия споткнулась о корень и полетела вперед…
Сильные руки не дали ей упасть на землю.
Руки ее обвили его шею, голова прижалась к мощной мускулистой груди, тела их тесно прижались друг к другу. Лия почувствовала, как он мгновенно напрягся, словно ожил от этого прикосновения тел, которое, кто знает, может быть, пробудило в нем те же глубоко спрятанные чувства, что и в ней.
Лия чувствовала, как неистово забилось ее сердце и как все ее тело охватывает дрожь, пока они стояли, держа друг друга в объятиях.
Несколько мгновений они простояли в молчаливой неподвижности.
– Ты не ушиблась? – спросил наконец Марко.
В его голосе не было нежности.
Она что, ожидала, что он будет нежен?
Конечно же, нет.
Она не ожидала от него нежности. Во всяком случае, сейчас.
В его голосе явственно прозвучало нетерпение, и Лия заторопилась. Она отпрянула назад, стараясь не смотреть на Марко.
– Со мной все в порядке, – сказала она, глядя на носки его ботинок.
– Точно? Похоже, что ты подвернула лодыжку и…
– Со мной все в порядке, – повторила она, упрямо стиснув зубы.
Он пожал плечами, покачал головой, и они двинулись дальше.
***В такие холодные, туманные дни, особенно по утрам, Чарли Лим всегда жалел, что не послушался своей старшей дочери, Мэри Лу, и не продал ферму после смерти Мэйбл в девяносто первом году.
Поступи он так, сейчас можно было бы спокойно читать газету и нежиться на солнышке где-нибудь в Бока-Ратон. А еще лучше в такой час просто сладко спать.
Вместо этого приходится тащиться сквозь туман и холод в хлев, чтобы заняться там осточертевшими делами, которые так приелись за семьдесят с гаком лет, что он провел здесь после рождения.
