Лэйси Дансер - Оплаченные долги
— Ты просил, чтобы я тебе доверяла. Я это сделала.
Киллиан кивнул. Ему хотелось бы прикоснуться к ней, успокоить ее-и себя.
— И тебе кажется, что ты не получила от меня того же?
— Я в этом уверена, — монотонно ответила она. — Ты мог бы сказать мне правду, когда я рассказала тебе о том, чем занималась. Это было самым подходящим моментом.
Киллиан сел рядом с ней, но не дотронулся до нее, стараясь не обращать внимания на то, как она мгновенно напряглась. Он встретился с ней взглядом.
— Ты так считаешь, Силк? И как бы я это объявил? «А кстати, твой отец нанял меня, чтобы я тебя охранял, и сочинил сказочку о настойчивом поклоннике, когда на самом деле тебя разыскивает какой-то поставщик наркотиков». — Он не дал ей возможности ответить — даже если бы у нее нашлись слова. — Я пришел в ярость, когда понял, что твой отец и мой друг позволил себе так рискнуть твоей жизнью. Я был страшно зол, что тебе могла угрожать такая опасность, а я об этом не знал и не предпринял соответствующих мер. Обычный преследователь, чтобы действовать, дожидался бы более личного контакта. А наркоделец мог вполне удовлетвориться тем, что заткнул бы твой красивый рот с большого расстояния с помощью хорошей снайперской винтовки.
Не сдержав гнева, он схватил ее за плечи и с силой встряхнул.
— Подумай, Силк! Я должен был выбирать между ложью и твоей жизнью! Я выбрал ложь — и не жалею об этом. Можешь ненавидеть меня сколько угодно, но это не изменит ни того, что я сделал, ни того, что я чувствую.
Силк смотрела в его пылающие глаза и видела в них искренность, подтверждавшую правдивость его слов. Он просил, чтобы она ему доверяла. Она дала ему свое доверие и свое тело. С ее телом он обращался необычайно бережно, а вот с доверием — нет. Ее чувства требовали выхода. Ей было больно — до самой глубины души. Ей безумно хотелось нанести ответный удар: ему, родителям, обстоятельствам, которые бросили ее жизнь в тиски боли, преданного доверия и опасности. Ей хотелось драться. Ей хотелось бежать. Ей хотелось взмахнуть волшебной палочкой и обнаружить, что ее возлюбленный дожидается ее, со страстью во взгляде и правдой на устах. Но реальность нельзя было ни переделать, ни отбросить, как бы сильно ей этого ни хотелось. А еще нельзя было уйти от настоящего, которое было создано с ее помощью. Ей не обязательно было выслушивать Куина, чтобы осознать: те, кто находится рядом с нею, разделяют ее риск. Силк проглотила гордость, свою боль, желание отреагировать. Она захлопнула дверь за своими чувствами и заперла ее на ключ.
Умение логически мыслить, и прежде не раз спасавшее ей жизнь, требовало от нее совсем иной реакции — действий, основанных на фактах.
— Я не испытываю к тебе ненависти. Сейчас я вообще ничего не чувствую.
Если бы руки Киллиана не продолжали сжимать ее плечи, она не заметила бы, как его сильное тело чуть-чуть расслабилось. Прежде чем он успел что-то сказать, Силк поспешно добавила:
— Если бы я дала волю своим чувствам, то могла бы совершить что-нибудь плохое по отношению к тебе, родителям или себе самой, что потом уже не смогла бы исправить. А я уже очень давно поняла: принимать решения сгоряча — это самое плохое, что только можно сделать.
Силк взяла его за запястья и сняла ладони со своих плеч. Она заставит себя пережить его присутствие и столько, сколько понадобится, но вряд ли ей хватит самообладания справиться с его околдовывающими прикосновениями и воспоминаниями, которые пробуждаются, стоит ей почувствовать особый аромат его тела.
— За эти годы я очень хорошо себя узнала. Я из тех, кто выживает. Я не стану тебя прогонять. Я сознательно не сделаю ничего, что осложнило бы наше положение — не хочу, чтобы на моей совести была чья-то смерть. Так что я доведу игру до конца. Но я не буду твоим другом. Я не позволю тебе меня касаться. И я больше не буду тебя хотеть.
Киллиан заглянул ей в глаза, наполненные едва сдерживаемыми чувствами, и понял, что еще никогда не испытывал к Силк такой сильной любви и такого глубокого восхищения. Он мог бы сказать ей, что между ними ничего не кончено. Он мог бы сказать ей, что любит ее, потому что она явно не слышала этой части разговора с Куином. Но сейчас было не время. И риск не стал меньше. Его выбор диктовался необходимостью спасти ее жизнь. Он не смеет рисковать и говорить ей правду, которую сейчас она скорее всего примет за ложь — это может сломать ее ненадежный контроль над своими эмоциями.
— Ладно. Секса не будет. Если это условие моего присутствия, я согласен.
Коротко кивнув, Силк встала и подошла к стенному шкафу.
— Куин сказал что-то насчет планов. Если мы устраиваем совещание, я хочу одеться.
Киллиан тоже встал.
— Хорошая мысль. — Он направился к двери, но вдруг остановился, не поворачиваясь к ней. — Силк?
Она обернулась и нахмурилась, увидев его спину:
— Что?
— Спасибо, что ты приняла такое решение. Я знаю, это было нелегко. Мне было бы очень неприятно насильно заставлять тебя терпеть мое присутствие.
Столь явное преуменьшение вызвало у нее невольную улыбку.
— Может быть, именно поэтому я и не стала сопротивляться.
Ее ответ приободрил Киллиана. Силк уже начала оправляться от удара, которым стало для нее его предательство. Пока этого достаточно.
— Я всегда знал, что ты — умненькая леди.
Он вышел из комнаты, беззвучно закрыв за собой дверь.
Устало ссутулившись, Силк смотрела на развешанную в шкафу одежду. Глаза затуманились от слез. Она начала утирать их полой халата, злясь, что никак не может с собой справиться. Она была не из тех женщин, кому удается красиво плакать, и ей не хотелось, чтобы Киллиан видел, как больно он ее ранил. У нее не хватит сил понять по его взгляду, что он это понимает. Силк решительно подняла голову. Она пока не уступила. И не собирается уступать. Ни этому мужчине, ни обстоятельствам.
Устало потирая шею, Киллиан вышел на кухню. Куин повернулся и внимательно посмотрел на него.
— Как она это приняла?
— Лучше, чем мы имели право ожидать. Она позволит нам остаться и обещает во всем нам содействовать.
Куин изумленно поднял брови.
— Умная леди. И стойкая.
Киллиан взял кофейник и кружку и, прежде чем ответить, налил себе кофе.
— Да, она такая. Черт, как мне противно, что я должен причинять ей боль! — взорвался он, с трудом сдерживая ярость. — Не знаю, как ей это удается, но она спрятала все свои чувства. Только что мне казалось, что она попытается разорвать меня на части. Она смотрела на меня своими тигриными глазами, и я видел, что она готова вырвать у меня сердце и зажарить его на медленном огне. И мне хотелось этого боя.
