Филлис Уитни - Лунный цветок
Однако и в дождливый сезон Япония ничуть не утратила своей красоты. Напротив красота ее обрела новое измерение, новое очарование. Влажные камни в саду могли блестеть как зеркало, чего не увидишь в солнечный день, а звук дождя на черепичных крышах казался меланхоличной мелодией. Влажные сосны ярко сверкали, а в бамбуковой роще за забором падающий дождь что-то тихо бормотал, шелестя листвой. Возможно, что грязь немощеных улиц была менее романтичной, и необходимость гета, поднимавших своих владельцев над уличной грязью, становилась очевидной.
В воскресенье опять шел дождь: не сильный, но непрерывный. В гостиной Марсия зажгла все лампы и попыталась украсить ее веточками азалии и ирисов на длинных стеблях, поставив их в вазы.
Джером взглянул на нее и удивленно поднял брови.
— Зачем все эти приготовления? Я думал, что для Кобба это деловой визит.
— Может быть, мы выпьем чаю, когда вы закончите, — мягко предположила Марсия. — Если хочешь, я буду присутствовать при вашем разговоре о книге Алана.
— В этом нет необходимости, — ответил он. — На самом деле я бы предпочел, чтобы ты была здесь. Если будет очень неинтересно, я найду повод и удеру. Потом и ты избавишься от него.
Марсия отвернулась, чтобы он не видел ее огорчения. Она уже было начала рассчитывать на эту встречу с Аланом, надеясь, что тот как-нибудь достучится до Джерома. Алан, с его страстной убежденностью, с его стремлением широко смотреть на вещи, гораздо шире, чем было принято в этом доме, может быть и смог бы достучаться до Джерома, если вообще кто-нибудь мог это сделать. Но предубежденное отношение Джерома к Алану разрушило все ее надежды.
В этот день после полудня к ним заглянула Нэн, чтобы повести Лори выпить чаю в отеле Мийяко. Она встречалась там с соотечественниками — с супружеской парой, у которой была дочь примерно того же возраста, что и Лори. Марсия была рада, что Лори ушла. Она не хотела, чтобы Алан уловил странное недоверие, которое Джером вызвал у Лори по отношению к нему.
Когда у ворот прозвенел звонок, Суми-сан схватила стоявший у двери японский зонтик из промасленной бумаги и выбежала, чтобы провести Алана через сад. Он принес высокий, закрытый бумагой предмет, и Суми-сан пришлось идти сбоку от него, чтобы прикрывать и его, и его пакет.
— Я принес вам пресенто, — сказал он Марсии, которая вышла его встретить, и поставил свою ношу на край веранды — я увидел его в цветочном магазине, и он напомнил мне о моем детстве, проведенном в Маниле. У моей матери было несколько таких цветков, и они мне всегда очень нравились. Кроме того, это такой цветок, с которым вам не придется бороться.
Пока Алан снимал обувь, она разрезала тесемку вокруг пакета и убрала бумагу. Перед нею было высокое зеленое растение в красивом горшке — произведении гончаров Киото. Темно-зеленые листья растения были большими и широкими, и они росли вместе с усиками, которые, подобно усикам виноградной лозы, цеплялись за палочки из ствола бамбука.
— Позже на нем будут цветы, — сказал, подходя к ней, Алан. — Вы знаете, что это?
Марсия с удовольствием дотронулась до зеленого листа. — Не знаю, но он мне уже нравится.
— Призрак духа белого цветка… — улыбаясь, процитировал Алан. — Это лунный цветок. Я помню, как наблюдал за тем, как ночью распускались мамины цветы. Хотя боюсь, что я никогда не вставал достаточно рано для того, чтобы увидеть, как они закрываются. Вам понравится запах. Он совершенно особенный.
Марсия хотела еще раз поблагодарить его за цветок, но она так мало могла выразить словами.
— Это чудесный подарок, — сказала она ему. — Я чувствую, что он доставит мне много радости, — она передала цветок Суми-сан, чтобы та унесла его в дом и провела Алана в гостиную.
Когда они вместе вошли, Джером встал, чтобы пожать гостю руку. Он был выше Алана, но не столь широк в плечах, и его темные волосы, цвет лица и мрачный вид контрастировали с песочного цвета волосами Алана, его светлой кожей и приятными жизнерадостными манерами.
«Люцифер и Архангел», — подумала Марсия и посмеялась над собственной фантазией.
Мужчины сели в кресла у открытого окна в сад, где шел дождь, тогда как Марсия отошла и села у погасшего камина, где она могла слушать, не вмешиваясь. Ее мысли все еще были заняты контрастом между Джеромом и Аланом, и она не слишком обращала внимание на их беседу.
Ей показалось, что в Алане была уверенность, которой не хватало Джерому. Она чувствовала, что в момент опасности его было бы нелегко одолеть. О Джероме никогда нельзя было знать, что он станет делать в критической ситуации. Он мог стоять и смеяться над опасностью. Мог повернуться и уйти, будто ее не существует. Или же мог сражаться с призраками и тратить свою энергию на демонов, созданных его же собственным воображением.
«Как странно, что я так ясно понимаю Джерома», — подумала она, удивляясь собственным мыслям.
Голос мужа вывел ее из задумчивости.
— Я понимаю, что за материал вам нужен для японской главы вашей книги, — говорил он. — Конечно, в Японии есть сотни индивидуумов, которые пережили Хиросиму и Нагасаки. Даже целые семьи. Но после войны много воды утекло. Выжившие пытались рассказывать свои истории любопытным. Придет день, когда эти люди закроют двери и скажут: «Больше не можем». У этих людей своя судьба.
— Я понимаю это, — сказал Алан. — И я не хочу никого вынуждать. Но я понял, что цель моей книги волнует многих из тех людей, с которыми я говорил. Настолько волнует, что они хотят, чтобы и другие узнали о том, через что они прошли и как после этого сумели построить новую жизнь.
Джером сухо рассмеялся.
— Американцы в наши дни помешались на самопомощи. Как хладнокровно посетить своего зубного врача. Как найти мужество вновь жениться тому, кто уже был женат четыре раза. Как встретить несчастье и выйти из него героем.
Алана нелегко было рассердить. Он игнорировал тон Джерома и спокойно отвечал ему,
— В том, что вы говорите, много смысла. Но понимание этих проблем сильно отличается от поверхностных рецептов быстрого успеха. Здесь нечто более похожее на феникса, восстающего из пепла. Я уверен, что поскольку вы приехали в Японию после войны, вы видели именно то, о чем я говорю. Так же, как я видел это в Сан-Томасе. Что заставляет феникса бороться, когда все против него? Вот что меня интересует. Джером вздохнул и начал набивать табаком свою трубку.
— Да, я знаю это избитое сравнение. Это то, что отличает нас от животных. Великолепная, удивительная, неугасимая сила духа. Вы это имели в виду?
— Почему бы и нет? Может быть, это все, что есть между нами и звездами, — улыбнулся Алан и как бы, между прочим, заметил: — Да, кстати, я тут как-то встретил вашего старого друга — физика Огаву, который работал с вами над каким-то экспериментальным проектом, когда вы только приехали в Киото. Он передавал вам привет.
