Нора Робертс - Портрет смерти
– Успокойтесь, Стив.
– Ага. Это ужасно. – Он вытер рот тыльной стороной ладони и снова посмотрел на снимок. – Похоже, парнишка бывал здесь. Он актер или что-то в этом роде?
– Что-то в этом роде.
– Вам нужно поговорить с Ширли. Она бредит театром и богемой.
– Она здесь?
– Да. Подождите минутку.
Он открыл пузырь, выскользнул наружу и убежал. В кабинку вновь ворвался шум.
– У них есть «хворост»! – воскликнула Пибоди и нажала на кнопку заказа, не дав Еве открыть рта. – Я чувствую снижение уровня сахара в крови!
– У тебя еще весь день впереди.
Стив вернулся с высокой тоненькой брюнеткой. Ее волосы были заплетены во множество тоненьких косичек, достигавших талии и перевязанных на концах черной лентой.
В правом ухе у девушки серебрились четыре заклепки; с левого уха свисали три серебряные бусинки в форме капель.
Она села рядом с Евой и хлопнула в ладоши, зазвенев кольцами, украшавшими каждый палец.
– Стиви сказал, что вы коп.
– Точно. – Ева нажала на кнопку, закрыв пузырь, и положила перед Ширли фотографию. – Вы его знаете?
– Эй, так это же Легконогий! Я так прозвала его, потому что он танцор. Конечно. Он приходит пару раз в неделю. Обычно в перерыв для ланча или раннего обеда. Но несколько раз приходил и по уик-эндам, когда играла музыка. Он здорово танцует. Что он сделал?
– С кем он обычно приходит?
– В основном со своими театральными. Пару раз приглашал танцевать кого-то из посетительниц, но не одну и ту же. Он нормальный. В том смысле, что никогда не танцевал с другими парнями.
– А кто-нибудь приглашал его?
– Вообще-то нет. Он общается главным образом со знакомыми. И дает чаевые. – Она обменялась взглядами со Стивом. – Студенты – народ прижимистый, но Легконогий никогда не жмется. Похоже, из хорошей семьи. Никогда не видела, чтобы он с кем-то ссорился. От него не было никаких неприятностей.
– Когда он был здесь в последний раз?
– В мою смену? – Она поджала губы, накрашенные белой помадой. – Кажется, в пятницу. Тут играла потрясная холо-группа «Хард Крэш». Все были в слюнях. Легконогий был здесь в пятницу с однокурсниками из Джульярда. Помнишь, Стиви? Черт побери, когда он заводится, то танцует без передышки. Ты весь вечер смешивал им безалкогольных «Чародеев».
– Да. Да, верно. – Стив посмотрел на фотографию и постучал пальцем по ее краешку. – Точно, «Чародеев». Я вспомнил.
– Ну, мне пора. – Ширли протянула руку и открыла пузырь.
– Мне тоже. – Стив поднял глаза и посмотрел на Еву. – Мы помогли вам?
– Возможно. Спасибо. Пойдем, Пибоди.
– Но мне только что принесли «хворост»!
– Жизнь полна неприятных сюрпризов.
Пока Ева вставала, Пибоди ссыпала «хворост» в салфетку.
Делию утешала мысль, что еда на ходу калорий не прибавляет.
Когда они вышли, Ева протянула руку, схватила кусочек «хвороста» и сунула в рот.
– Без соли? – Она поморщилась. – Как ты можешь есть это без соли?
– На соль мне не хватило времени… Жизнь полна неприятных сюрпризов, – мрачно добавила Пибоди.
* * *Они приступили к списку работавших в «Портографии». Опрашивая подозреваемых, Ева накапливала данные о Хастингсе. Дирк был маньяком, гением, невозможным человеком, безумным, но неотразимым – в зависимости от того, с кем она говорила.
Одну из бывших помощниц Хастингса Ева застала на съемках в Гринпис-парке. Модели – мужчина и женщина – были облачены в то, что называлось «одеждой для активного спорта». Еве казалось, что они собрались путешествовать автостопом по пустыне: узенькие топы и шортики желто-коричневого цвета, ботинки с подковами и бейсболки с длинными козырьками.
Эльза Рамирес – маленькая женщина с короткими темными кудряшками и смуглыми тонкими руками и ногами – сновала вокруг, строя мизансцены, подавая сигналы другим членам съемочной группы, раздавая бутылки с водой и выполняя все, что выпадало на ее долю.
Поняв, что конца этому не предвидится, Ева шагнула вперед и положила руку на плечо фотографа.
Плотная блондинка не была Хастингсом, но рычала не хуже.
– Сделайте перерыв, – сказала ей Ева и предъявила жетон.
– У нас есть разрешение. Эльза!
– Рада за вас. Но я по другому поводу. Сделайте перерыв и посидите где-нибудь в тени, иначе потеряете времени вдвое больше. Я оцеплю место съемки красной лентой и попрошу свою помощницу проверить ваше разрешение. Эльза… – Ева поманила ее пальцем. – Пойдемте со мной.
– Мы сняли площадку на час. – Эльза уже вынула из рюкзака документ. – Тут все правильно.
– Это ни при чем. Расскажите мне о Дирке Хастингсе.
Потное лицо Эльзы стало каменным.
– Я не буду платить за стекло. Он сам бросил в меня бутылку. Чокнутый сукин сын! Он может подать на меня в суд, вы можете посадить меня, но за разбитое стекло я платить не буду!
– Вы работали у него в феврале. С… – Ева стала листать свои записи. – С четвертого по восемнадцатое.
– Да, и должна была бы получить плату как за участие в военных действиях. – Она достала из чехла на бедре бутылку и сделала глоток. – Я не возражаю против тяжелой работы – наоборот, люблю ее. Не возражаю против небольших стычек, потому что сама человек вспыльчивый. Но жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на общение с психами.
– Вы узнаете этого человека? – Ева протянула ей портрет Сулу.
– Нет. Потрясающее лицо. Хороший снимок. Очень хороший. А что?
– Во время работы у Хастингса вы имели доступ к его файлам?
– Конечно. Ввод снимков в память компьютера и поиск фотографий, которые он хотел улучшить, были частью моей работы. А что? Он говорит, что я что-то украла? Украла его работу? Это чушь! Проклятие, я знала, что он чокнутый, но не думала, что он такой мстительный.
– Нет, он не говорил, что вы что-то взяли. Это я вас спрашиваю.
– Я чужого не беру. И ни за что не поставила бы свое имя под работой другого человека. Дерьмо, даже если бы я была вороватой сукой, то никогда не смогла бы воспользоваться украденным. У этого ублюдка есть свой почерк, свой стиль, и его портреты узнает каждый, у кого есть глаза.
– Это его работа?
Эльза снова посмотрела на фотографию.
– Нет. Это хорошо, очень хорошо, но не гениально. Видите ее? – Эльза показала пальцем через плечо на женщину-фотографа. – Она знает свое дело. Умеет фотографировать, умеет печатать. Настоящий профессионал. Хастингс может делать такие вещи с завязанными глазами. Но она никогда не достигнет его уровня. Может быть, для этого нужно быть чокнутым. Но он великий мастер.
– Он напал на вас.
Эльза вздохнула и переступила с ноги на ногу.
– Ну, не совсем… Я слишком медленно поворачивалась, когда он снимал. Не ждала, а ожидание – часть моей работы. Он стал кричать на меня, а я ответила. У меня тоже есть нервы. Он бросил бутылку, но не в меня. Просто швырнул ее в окно. А потом говорит, что я должна буду заплатить за стекло, и начинает осыпать меня оскорблениями. Я ушла и не вернулась. Люсия прислала мне деньги за отработанное время, причем полностью. Она поддерживает там порядок. Насколько это возможно.
