Нора Робертс - Имитатор
– Раз женщина бесплатно работает в детском саду, значит, любит детей. Вот почему он сказал ей при первом контакте, что у него есть маленький сын, – продолжала она вслух. – Самое удачное место для контакта – овощной магазин. Спросить у нее совета, рассказать душещипательную историю о сыне, которому нужен детский сад. Проводить ее до дому, но не до самого дома. Ему это ни к чему, он и так знает, где она живет. И ее планы на воскресенье ему известны. Не на ближайшее воскресенье, на следующее. Таким образом, у него полно времени, чтобы проследить за ней, все спланировать, насладиться предвкушением.
Ева остановилась на углу, понаблюдала за людьми, идущими мимо. У большинства был пустой, типично нью-йоркский взгляд, привычно избегающий контакта с глазами встречного. Сразу видно, не туристический район. Здесь люди жили и работали, шли по своим делам.
– А она шла с ним рядом, – задумчиво проговорила Ева, – шла прогулочным шагом, оживленно болтала, сообщала ему безобидные, как ей казалось, подробности своей жизни. Персики для дочери. Но в воскресенье мы не нашли в квартире пятифунтовой корзины персиков. Это он их забрал. Очаровательный съедобный сувенир в дополнение к кольцу. Вышел из ее квартиры, сделав то, что он сделал, с корзинкой для фруктов в руке. Держу пари, эти сочные персики пришлись ему по вкусу. – Широко расставив ноги, сунув большие пальцы в карманы, сосредоточившись на картине, разворачивающейся у нее в голове, Ева даже не замечала, как прохожие бросают на нее опасливые взгляды: полы жакета распахнулись, и всем было видно, что она вооружена. – Но это была ошибка – крупная, глупая, самонадеянная ошибка. Люди могли не обратить внимания на мужчину, выходящего из жилого дома с ящиком для инструментов в руке, но они вполне могли его запомнить, если вместе с ящиком он нес еще и корзину персиков. – Ева миновала перекресток, остановилась на следующем углу и вновь огляделась. – В такой ранний час в воскресенье торговцы с тележками еще не выходят – только не в этом районе. Но газетные киоски, кафе, бакалейные магазинчики наверняка уже открыты. Я хочу, чтобы их прочесали частым гребнем. Я хочу знать, не заметил ли кто мужчину в комбинезоне ремонтника с ящиком для инструментов и корзинкой персиков.
– Да, лейтенант. Я только хочу заметить, что наблюдать за вашей работой – одно удовольствие.
– Ты на что-то намекаешь, Пибоди?
– Нет, я серьезно. Это откровение – смотреть на вас, замечать то, что вы замечаете, а главное, стараться понять, как вам это удается. Но, раз уж вы упомянули о торговцах с тележками, хочу напомнить, что сейчас они работают вовсю, а жара стоит страшная. Может, мы могли бы купить прохладительного вон у того, на углу. А то я чувствую себя злой волшебницей Бастиндой.
– Кем? Как?
– Ну, понимаете, я таю.
Презрительно фыркнув, Ева выудила из кармана кредитки:
– Мне банку пепси, и передай ему, что, если будет не холодная, я сама подойду и сделаю ему очень-очень больно.
Пибоди помчалась исполнять поручение, а Ева осталась на месте. Ее воображение продолжало активно работать. Эл расстался с Лоис на этом самом перекрестке, решила она. Скорее всего, здесь, в паре кварталов от дома Лоис. Он должен был расстаться с ней именно на перекрестке, чтобы это выглядело естественно. Наверное, сказал ей, что живет где-то неподалеку. Рассказал про работу, толкнул пару историй про своего сынишку. Разумеется, в его словах не было ни слова правды, если это тот человек.
Вся ее полицейская натура твердила ей, что это тот человек.
«Южанин, – подумала она. – Значит, он сказал ей, что он с Юга? Скорее всего. Использовал акцент. А может, у него и вправду есть акцент? Нет, прикинулся, – решила Ева. – Еще один маленький штришок».
Пибоди вернулась с напитками, пакетиком жареной картошки и шашлыком из жареных овощей.
– Картошку я взяла вам. Она пересолена, сплошной холестерин, и это лишает вас права смеяться над моим шашлыком.
– Никто и ничто не лишит меня права смеяться над вегетарианской дрянью, насаженной на палочку. – Но Ева сунула руку в пакетик. – Мы свернем вот здесь, заглянем в дамский магазинчик. Может, туда он тоже нанес визит.
В магазине работали две продавщицы, и обе ударились в слезы в тот самый миг, как Ева упомянула имя Лоис. Одна из них прошла к двери и вывесила табличку «Закрыто».
– У меня в голове не укладывается. Я все жду: вот она войдет и скажет, что это была ужасная шутка. – Высокая худощавая продавщица, похожая на породистую борзую, похлопала свою подругу по спине, но та продолжала рыдать, закрыв лицо ладонями. – Я собиралась закрыть магазин на весь день, но мы бы не знали, куда деваться.
– Вы здесь хозяйка? – спросила Ева.
– Да. Лоис работала у меня десять лет. Она прекрасно ладила с персоналом и с покупателями, прекрасно знала ассортимент. Она могла бы управляться тут одна, без посторонней помощи, если бы только захотела. Просто не знаю, что я без нее буду делать.
– Она мне была как мать, – рыдала та, что помоложе. – Я в октябре замуж выхожу, и она мне так помогала! Мы обсуждали с ней все планы, и все было так чудесно, а теперь ее на свадьбе не будет.
– Я понимаю, как вам тяжело, но мне необходимо задать вам несколько вопросов.
– Мы хотим помочь. Правда, Эбби?
– Я все для нее сделаю! – Женщина справилась с рыданиями. – Все, что угодно.
Ева задала все положенные в таких случаях вопросы, осторожно подводя к мужчине, которого описал Винсенти.
– Не помню, чтобы кто-то похожий заходил в последнее время. Эбби?
– Во всяком случае, если он и был, то не один. У нас бывают мужчины, но они обычно приходят вместе с женами и подругами. Поодиночке заходят редко. Но за последние недели вообще никого такого не было. Я не видела, чтобы Лоис помогала одинокому мужчине. По крайней мере, не в мою смену.
– А может, кто-то заходил, пока ее не было? Расспрашивал о ней?
– На прошлой неделе был один мужчина. Нет, на позапрошлой. Помнишь, Майра? На нем был потрясающий костюм, а в руке он держал портфель от Марка Кросса.
– Да, я помню. Он сказал, что Лоис помогла ему месяц назад купить подарки для жены, и жена была в таком восторге, что он зашел поблагодарить.
– Как он выглядел?
– М-м-м… Лет под сорок, высокий, хорошо сложенный, аккуратная острая бородка, волнистые каштановые волосы, стрижка, пожалуй, чуть длинновата. Волосы были собраны и завязаны на затылке. Он так и не снял темные очки.
– «Прадас», континентальный стиль, – добавила Эбби. – Я купила пару моему жениху на день рождения. Выложила целое состояние. От него так и пахло большими деньгами. У него был отрывистый акцент типичного янки. Сразу видно, что из «Лиги плюща»[8]. Я пыталась обратить его внимание на наш галантерейный отдел, потому что, судя по виду, он мог себе позволить широкий жест, а у нас появились потрясающие новые сумочки, но он не клюнул. Просто сказал, что хочет поблагодарить миссис Грегг. Я сказала, что, к сожалению, ее сегодня нет в магазине, а то ей было бы очень приятно. Посоветовала ему заглянуть еще раз во вторник, в среду или в субботу, назвала часы ее работы. О боже. – Ее лицо побелело. – Не надо было ему говорить?
