Виктория Холт - Пленница
Она была из тех женщин, что рассказывают историю своей жизни за пять минут. Я узнала, что Джек всегда состоял на государственной службе, что они вместе учились в школе, поженились, когда им было по двадцать. У них двое детей. Джек-младший работает в департаменте иностранных дел, а Мартин учится в университете. После окончания он тоже поступит на государственную службу. Такова фамильная традиция.
Я поняла, что она старается освободить меня от разговора, где я могу сказать нечто, о чём впоследствии буду сожалеть. Я очень боялась, что в разговоре потеряю осторожность и упомяну о Саймоне. А я обязана сохранить его тайну и не забывать, что если выдам его местонахождение, Саймона посадят в тюрьму и приговорят к смерти.
В сопровождении миссис Дэрдон я отправилась в город, купить кое-что из одежды. Пока мы ехали в экипаже, она без устали болтала. Они с Джеком находились в Константинополе три года.
— Что за место! Когда я узнала о назначении Джека, я трепетала от восторга… а теперь всё бы отдала, чтобы убраться отсюда. Мне бы хотелось в какое-нибудь уютное местечко… Париж… Рим… что-то в этом роде. Не так далеко от дома. А это место в тысяче миль и такое чужое. Дорогуша, а что за обычаи! Подумать только, что творится на турецкой стороне! Одному Богу известно, да вы, конечно, испытали всё это сами. Простите меня, я не должна была напоминать вам об этом. Дорогая, я знаю, что вы чувствуете. Пожалуйста, извините меня. Взгляните. Вон там находится Скутари. Во время Крымской войны удивительная, удивительная Флоренс Найтингел вместе со своими послушницами помогала раненым. Я считаю, что они сыграли гораздо большую роль для победы, чем думают люди. Сейчас мы в Северной части Голден Хорна, дорогая. Другая половина города — воплощение зла. О, опять я… мы находимся неподалёку от Галаты, это район торговцев, много веков назад основанный генуэзцами. Джек может рассказать вам о нём буквально всё. Он очень интересуется такими вещами. Замечу вам, улицы там невероятно грязные и шумные. Сотрудники посольства не рискуют туда ходить. Мы живём в более приятном соседстве. Район называется Пера. Там находится большинство посольств, консульств и… дипломатических миссий. И дома самых знаменитых семей…
Пока она говорила, я предавалась грёзам. В памяти моей вспыхивали видения: остров, мы с Саймоном идём на разведку, оставив Лукаса ждать появления паруса… и потом галера… Я вспоминаю, что произошло после, и неизменно возвращаюсь к вопросу: где он теперь? что с ним будет? Узнаю ли я это когда-нибудь?
— Здесь живёт очень хороший портной. Сейчас посмотрим, что можно сделать. У вас должен быть вполне презентабельный вид, когда мы поедем домой.
Она продолжала свои рассуждения вслух. Самое замечательное в этом было то, что она не ожидала от меня ответных реплик.
Наконец настал день отплытия. Мне казалось, что время тянется слишком долго. Я не могла дождаться, когда мы покинем Константинополь. Стоя на борту корабля, который был гораздо меньше «Атлантик Стар», я смотрела в последний раз на Босфор, на исторический Скутари, где наши люди вынесли так много страданий. С этого расстояния госпиталь был похож на Мавританский дворец. Когда я посмотрела на башни и минареты Константинополя, во мне вновь проснулись неприятные воспоминания.
Мистер Дэрдон был высоким человеком, с сединой в волосах и несколько высокомерными манерами. Он являл собой образец типичного английского дипломата, довольно сдержанного, отчего создавалось впечатление, что ничто не в силах нарушить его спокойствие или вывести из равновесия.
Путешествие до Марселя, как и предсказывала миссис Дэрдон, нельзя было назвать комфортным. «Аполлон», будучи гораздо меньше «Атлантик Стар», с трудом противостоял валам открытого моря. Я подвергалась ужасным приступам морской болезни, временами погружаясь в небытие. Потом всё начиналось сначала. Если «Атлантик Стар» не смог противостоять разбушевавшейся морской стихии, как же сможет уцелеть хрупкий «Аполлон»?
Миссис Дэрдон не вставала с койки, поэтому мы с ней не виделись. Мне очень недоставало её разговоров. Как я и ожидала, мистер Дэрдон принял буйство шторма с достойным спокойствием. Я была уверена, какой бы катаклизм ни случился, он всегда будет уравновешенным и полным достоинства.
Когда я могла ненадолго выходить на палубу, мне ясно вспомнился день, когда среди волн разъяренного моря меня нашёл Саймон. Мне никогда его не забыть.
Прошло время, и наша пытка кончилась. Миссис Дэрдон быстро пришла в себя и стала прежней словоохотливой толстушкой. Мистер Дэрдон слушал её бесконечную болтовню со сдержанным смирением, но мне она доставляла радость. Я могла слушать её и в то же время предаваться своим мыслям. Меня не беспокоило, что она может заметить моё невнимание, поскольку оно будет немедленно отнесено на счёт тех испытаний, через которые я прошла. Конечно, она меня простит.
Потом мы долго ехали через Францию и наконец прибыли в Кале, к Ла-Маншу.
Вид белых скал Дувра произвёл на всех нас огромное впечатление. Глаза миссис Дэрдон наполнились слезами, и даже мистер Дэрдон впервые выдал какие-то эмоции чуть заметным подрагиванием губ.
— Здесь наш дом, дорогая, — сказала миссис Дэрдон. — Когда возвращаешься издалека, всегда испытываешь то же самое. Стоит только подумать о Пасхе, нарциссах… зеленой траве. Нигде нет такой изумительно зелёной травы, как у нас. Вот о чём думаешь вдали от дома. А дождь, дорогуша, благословенный дождь! Знаешь, в Египте порой целый год, а то и два люди не видят ни капли влаги… только эти ужасные бури. Мы были в Исмаиле… Сколько лет, Джек? Конечно не так долго… Но мы не видели там ни одного дождя. Вот так, дорогая. Эти белые скалы. Дом. Как приятно снова их видеть.
А потом мы отправились в Лондон. Дэрдоны настояли на том, чтобы доставить меня домой.
— Вы должны зайти и познакомиться с моим отцом, — сказала я. — Он захочет поблагодарить вас.
Миссис Дэрдон очень хотела зайти, но её муж оставался непреклонным, показав тем самым свой талант дипломата.
— Миссис Крэнли, должно быть, приятнее встретиться со своим отцом наедине, — проговорил он.
Я благодарно взглянула на него и ответила:
— Я просто уверена, что мой отец захочет лично поблагодарить вас. Может быть, вы как-нибудь сможете пообедать с нами?
— Это доставило бы нам огромное удовольствие.
Я попрощалась с ними. Они не тронулись с места, пока я не позвонила в дверной колокольчик и дождалась, когда мне откроют. После чего мистер Дэрдон немедленно приказал кэбмену трогать.
Дверь мне открыл мистер Долланд.
Я радостно воскликнула и бросилась в его объятия. Он осторожно кашлянул. Сначала я не поняла, что дом наш изменился. Заметив миссис Харлоу, я кинулась к ней. В её глазах стояли слёзы.
