Александер Виктория - Ее высочество, моя жена
– Ничуть, – сказал задумчиво Мэтт. – Я понимаю вашу точку зрения. В этом определенно есть смысл.
– Вы чудо, Мэтью, – нежно произнесла вдовствующая герцогиня, принимая вид бабушки, собирающейся взъерошить волосы маленького мальчугана.
Мэтт напрягся. Слава Господу, она не сделала ничего подобного.
– Прошлой ночью вы упомянули, что хотели бы осмотреть комнаты принцессы, – обратилась герцогиня к Татьяне, – полагаю, у нее были покои в гостевом крыле, но моя память может меня подвести. Возможно, она жила в тех комнатах, которые занимаете вы с лордом Мэттью, поскольку в этом крыле это самые хорошо обставленные покои. Однако со времен Софии их несколько раз переделывали. Принцесса проводила много времени на свежем воздухе, хотя и не пускалась в долгие прогулки, всегда оставаясь в пределах видимости поместья. Она была слишком осторожна.
– Конечно, так и следовало, – согласилась Татьяна.
– По выражению вашего лица я вижу, что вы не получили того, чего желали. Надеюсь, вы не разочарованы?
– Вовсе нет, мадам, – ответила Татьяна, пожав плечами, словно все это не имело никакого значения, однако Мэтт заметил намек на озабоченность в ее взгляде, – я всего лишь пытаюсь рассказать ее историю, ничего более.
– Что ж, возможно, ваша бабушка сможет что-нибудь добавить к этой истории, – обратилась ее светлость к Мэтту.
– Возможно, – внутренне содрогнувшись, сухо согласился Мэтт.
– Ваша бабушка? – медленно произнесла Татьяна. – Боюсь, я нахожусь в полном недоумении, милорд. Что ваша бабушка имеет общего с этой историей?
– Дорогая моя, в вашей записке было сказано, что вы следуете по маршруту, которым путешествовала принцесса, и желаете поговорить с тремя женщинами, помогавшими ей. Леди Хатчинс, о чьей смерти вы уже узнали, леди Крэнстон и я. Леди Крэнстон – это моя дорогая подруга Беатрис. Бабушка Мэтью, – с удивлением проговорила пожилая дама, поворачиваясь к Татьяне.
– Твоя бабушка? – ровным голосом переспросила Татьяна.
– Мать моего отца, – извиняюще улыбаясь, уточнил Мэтью.
– Не могу поверить, что вы не сказали ей это, – ее светлость осуждающе нахмурила брови, – хотя полагаю, что могу понять ваше нежелание.
– Можете? – спросил Мэтт, искренне надеясь, что у пожилой леди действительно имеются достаточные основания так говорить.
– Можете? – глаза Татьяны слегка сузились.
– Это очевидно, – вдовствующая герцогиня откинулась на спинку стула и долгое время не сводила с Мэтью глаз, – несмотря на морские подвиги и вашу смелость в небе, вы, мой дорогой мальчик, становитесь совершенным трусом, когда дело касается вашей семьи.
– Разумеется, нет, – с возмущением в голосе ответил Мэтт. Пожилая леди была, конечно, права; даже если он и не собирался признаваться в этом никому, кроме самого себя.
– Это очевидно, – подтвердила Татьяна. Ее лицо оставалось невозмутимым, но поза ясно говорила о том, как она разгневана.
– Мэтью, вы боитесь вернуться домой. Вы боитесь встретиться лицом к лицу со своей семьей и признать, что ваши действия в юности были предосудительны. И как следствие, вы боитесь, что вас не простят, – заговорила вдовствующая герцогиня сильным и глубоким голосом. – И вот этого-то вы боитесь более всего.
– Я сказал, что обдумаю поездку домой, – прошептал Мэтт.
– Я должна просить у вас позволения, ваша светлость, – пробормотала Татьяна, поднимаясь из кресла. Мэтт сразу же встал.
– Я чувствую, что должна вернуться в свою комнату и записать все, что вы рассказали мне, – продолжала Татьяна, искренне улыбнувшись пожилой леди. – Плохая память не всегда является признаком преклонных лет.
– Ступайте, дорогая. Мы поговорим позже.
– Милорд, – обратилась Татьяна к Мэтту, – не соблаговолите ли вы проводить меня? Мы должны кое о чем переговорить.
– Я так и подумал, – пробормотал он.
– Хорошего дня, ваша светлость, – Татьяна мило кивнула герцогине, одарив при этом мужа убийственным взглядом. Затем она направилась к двери, ведущей в дом.
– На вашем месте я бы поспешила, Мэтью, – улыбнулась ее светлость.
– По-моему, умнее было бы немного задержаться.
– Она очень сердита на вас, и я бы не стала злить ее еще больше. Я придумала вам хорошее оправдание, тому, что вы не упомянули родственную связь с леди Крэнстон, но это ведь не единственная причина, ведь так? – усмехаясь, сказала вдовствующая герцогиня.
– Нет, вовсе нет, – Мэтью поморщился и попытался побороть ощущение, словно его, как школьника, застали за какой-нибудь проказой.
– Я так и подумала. Кроме того, я считаю, что между вами двумя лежат тайны, которые стоило бы раскрыть.
– Незначительные недоговоренности, возможно.
Пожилая дама скептически подняла бровь.
– Ну что ж, более чем вероятно, что ее тайны очень важны. Однако мои секреты, – сказал Мэтт с нажимом, – незначительны.
– Кажется, леди Мэтью не думает, что ваша бабушка так уж незначительна.
– Моя жена не думает, что у кого-то тоже могут быть тайны.
– Это увлекательная история, не правда ли, Мэтью?
– Я не уверен, что «увлекательная» – верное слово.
– Я думаю, она очень сильно вас любит. Это заметно по тому, как она смотрит на вас, – пожилая дама внимательно изучала его. – Вероятно, так же сильно, как вы любите ее.
– Что ж, да, временами. Но, ваша светлость, одной любви бывает недостаточно.
Татьяна толкнула французские двери, ведущие с террасы в просторный холл, и направилась к лестнице.
Была ли она когда-нибудь так возмущена? Ведь даже от измен Филиппа Татьяна не приходила в такое бешенство. Без сомнения это потому, что Мэтью она любила намного сильнее. И возможно, со стороны своего первого мужа она была готова к обманам, но со стороны Мэтта – никогда.
Тоненький голос рассудка заметил, что Мэтью в действительности не сделал ничего по-настоящему ужасного. По правде говоря, он не произнес ни слова лжи, он просто не все ей рассказал. Но гнев, охвативший Татьяну, не дал ей прислушаться к этому голоску. По существу, Мэтт лгал ей, ведь он сам же назвал ее лгуньей, когда она утаила часть правды от вдовствующей герцогини! Как он посмел?
Татьяна уже начала подниматься вверх по лестнице, когда услышала за собой его торопливые шаги.
– Татьяна, – позвал Мэтт, настигая ее.
Она предпочла не обращать на него внимания.
– Татьяна, подожди.
Она преодолела лестницу, повернулась к гостевому крылу и зашагала по коридору.
– Ты позволишь мне объяснить?
– Нет, – отрезала Татьяна, не глядя на него, – ты лжец, Мэтью!
– О, ты, конечно, знаток искусства лжи и всегда можешь ее распознать.
– И не очень хороший лжец, кстати, – сжав зубы, прошипела она.
