Екатерина Красавина - Право первой ночи
Комната, куда они пришли, была вкрадчиво-обманной. Как и ее хозяйка. Алина хотела казаться не тем, кем она была, бывшей проституткой, подцепившей на крючок богатого мужчину, — нет, она хотела подчеркнуть свою белую пушистость и невинность. Во всяком случае обилие белого тона говорило об этом навязчивом стремлении. От белизны у Губарева даже заломило в глазах.
— Проходите сюда, — тоном великосветской львицы сказала Алина, указывая на белый диван у стены.
Губареву показалось смешным садиться на этот кукольно-бутафорский диван, но делать было нечего. Напротив дивана располагалась ниша с большой кроватью. Тоже, разумеется, белой. Над кроватью красиво спускался полог. Как на картинке, иронично подумал Губарев. Все тут ему казалось ужасно пошлым и театральным. «Сидим мы с Витькой, как два китайских болванчика, на этом диване. Видели бы нас коллеги — умерли бы со смеху». Сама Алина взяла белый пуфик, стоявший у окна, и села на него. Наискосок от них.
— У вас ко мне какие-то вопросы? — Она явно стремилась взять инициативу в свои руки.
— Да. Когда вы в последний раз видели Анжелу?
— Анжелу? — Алина задумалась. — Где-то две недели назад.
— Дома?
— Да, она заходила домой. Ненадолго. К матери.
— Какие у вас были отношения с Анжелой?
— Почти никаких. Она была очень невоспитанна. Капризная, взбалмошная. Вытворяла что хотела. И доставляла немало огорчений отцу.
— А матери?
— Что «матери»?
— А матери она не доставляла огорчений?
— Спросите об этом у нее сами. — И Алина передернула плечами.
— Простите, а ваше положение в доме каково? — явно наслаждаясь ситуацией, спросил Губарев. И как можно невиннее.
С минуту-другую Алина смотрела на него, широко раскрыв глаза.
— Я — племянница.
— Вячеслава Александровича?
— Нет. Его жены, — слово «жена» она произнесла с подчеркнутой брезгливостью.
— То есть дочь сестры… или брата?
— Сестры.
— Ваша мать живет в Москве?
— Нет. В Твери.
— Вы приехали сюда по приглашению Вячеслава Александровича или Натальи Родионовны?
— Какое это имеет значение? — капризно спросила Алина. — Ну… Натальи Родионовны.
— Давно?
— Год назад.
— Наталья Родионовна была уже парализована? Алина метнула на него странный взгляд.
«Спокойно, — сказал сам себе Губарев, — дамочка чем-то встревожена. Но чем?»
— Да.
— А когда заболела Наталья Родионовна?
— Может быть, вы сами спросите у нее об этом?
— Пока я спрашиваю вас, — жестко сказал майор. — И прошу отвечать на вопросы следствия.
— Больше года назад.
— И теперь вы здесь живете?
— И теперь я здесь живу, — с легкой насмешкой сказала Алина.
— Чем занимаетесь?
— Не поняла?
— Ну в смысле… работаете где, учитесь?
— Ах нет, просто занимаюсь домом.
— Понятно. Значит, вы утверждаете, что с Анжелой у вас никаких отношений не было?
— Да. Не было.
— А какие чувства она испытывала к вам?
— Никаких. Я уже говорила вам, что она была очень невоспитанна.
— Вы приезжаете сюда год назад, а через какое-то время Анжела уходит из дома.
— Это ее проблемы.
— Естественно, учитывая, что ее убили.
— У нее была такая сомнительная компания.
— Откуда вы это знаете? Вы же с ней не общались?
Алина закусила губу.
— Вячеслав Александрович рассказывал мне о ней.
— Заботливый отец, пекущийся о своей дочери?
— Именно так.
— Похвально! И с вами он делился своей тревогой по поводу ее компании?
Я стала Вячеславу Александровичу близким человеком, — несколько чопорно сказала Алина. — Со мной он советовался по многим вопросам и проблемам. Я старалась помочь ему. Во всем.
— Охотно верю. А что сомнительного было в компании Анжелы?
— Подозрительные личности, наркотики…
— Анжела была наркоманкой?
— Да. У нее в последнее время крыша поехала. Ей стало казаться, что за ней следят.
— А вы за ней не следили? — задал майор вопрос наобум, надеясь, что Алина выдаст себя.
— Я? Больно мне это надо. — Алина с трудом сдержалась, чтобы не фыркнуть. — Когда она была здесь в последний раз, у нее хватило наглости спросить у меня: устроила ли я за ней слежку?
— Может, у нее были основания для таких подозрений?
— Меня она совершенно не интересовала. «Зато тебя интересовал ее отец, — усмехнулся про себя Губарев, — бизнесмен, без пяти минут холостяк. Или уже холостяк. Если не де-юре, то, по крайней мере, де-факто. Суперприз для провинциалки, приехавшей схватить в столице за хвост Жар-птицу. Навряд ли ты не принимала в расчет его дочь, как стараешься сейчас убедить нас в этом. Все-таки Анжела могла доставить тебе неприятности. И немалые. Поэтому, девочка, играй, но не переигрывай. Все равно мы тебе не поверим, так что прибереги свои таланты для кого-нибудь другого. Например, для Викентьева».
— Вы не знаете в окружении Анжелы молодого человека кавказской национальности? — спросил Губарев, вспомнив рассказ Маркеловой.
— Вы имеете в виду Руслана?
— Наверное. Кто он?
— Бойфренд Анжелы. У него какие-то дела по бизнесу с Вячеславом Александровичем.
— Вы его знаете?
Алина картинно повела плечами.
— Сталкивалась пару раз.
— И какое впечатление он произвел на вас?
— Никакого. Обычный молодой человек. Правда, слишком хитрый. Себе на уме.
И здесь Губарев решил сыграть ва-банк. Просто ему захотелось сбить спесь с Алины. И увидеть ее истинное лицо. По-прежнему она останется в образе актрисы или… Майор вспомнил, как одно время Наташка, которая тогда работала в библиотеке, любила выписывать интересные афоризмы в отдельную толстую тетрадь, а потом читать их Губареву. Он ничего не запоминал, все путал. Тогда она стала поступать по-другому. Она выписывала их на листе бумаги и приклеивала на дверцу кухонного шкафчика. Таким образом, Губарев, когда ел, мог лицезреть очередной шедевр человеческой мысли. Воочию. Что-то вылетело из его головы за давностью лет, но кое-что и осталось. И вот сейчас в памяти Губарева неожиданно всплыло изречение известного английского писателя. Но фамилию его майор не помнил. Он еще написал книгу о портрете, который старел, а его хозяин всегда оставался молодым. Но афоризм врезался в память. «Мир носит маску, но иногда снимает ее». И сейчас Губареву хотелось сорвать маску с лица Алины.
— А вот эта фотография вам знакома? — И Губарев достал из внутреннего кармана пиджака тот самый снимок. Алина, Ольга и Маргарита Грохольская. Алина подошла ближе к дивану. Эффект превзошел все ожидания. Алина уставилась на этот снимок, как зачарованная. При этом лицо ее мгновенно покрылось мертвенной белизной. Казалось, от него разом отхлынула кровь, и оно превратилось в лицо вампира из фильма ужасов. А потом у нее задрожали руки. Они задергались мелко-мелко. Как у больного в пляске святого Витта.
