Нора Робертс - Объятия смерти
– Я вас знаю. – Мужчина указал на Рорка толстым, как сарделька, пальцем. – Вы Рорк, а никакой не коп.
– Верно, – признал Рорк. – Зато я женат на копе.
– Да. – Мужчина хмуро посмотрел на Еву. – Теперь я узнаю и вас. – Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не плюнуть. – Меня зовут Джейк Т. Паркер, и я не обязан с вами разговаривать. Кстати, мои адвокаты советовали мне этого не делать.
– Сейчас закон действительно не обязывает вас говорить со мной, мистер Паркер. Но все может измениться, и тогда адвокаты посоветуют вам совсем другое.
Паркер подцепил широкими пальцами петли на джинсах, и покрытый царапинами ремень громко скрипнул.
– Чтобы этого добиться, вам понадобится много времени.
– Боюсь, что так, сэр. А вы задумывались о том, скольких еще людей может за это время убить Джулианна?
– Я уже больше двенадцати лет не имею с ней ничего общего. Здесь я обрел покой и не желаю, чтобы нью-йоркский коп, да еще женщина, являлся сюда и кидал мне грязь в лицо.
– Я здесь не для того, чтобы кидать грязь, мистер Паркер. Не для того, чтобы судить вас. Я приехала получить сведения, которые могут помочь мне остановить Джулианну. Она вполне способна забрать еще несколько жизней. Думаю, одна из них может оказаться вашей.
– Грош цена тому, что вы думаете. Эта девушка для меня всего лишь призрак, а я для нее – и того меньше.
Ева достала из сумки фотографии.
– Это Уолтер Петтибоун и Генри Мутон. Они тоже для нее ничего не значили. У них были семьи, мистер Паркер. У них были жизни. Она уничтожила все.
Он посмотрел на снимки и отвел взгляд.
– Ее не следовало выпускать из тюрьмы.
– В этом я с вами согласна. Один раз я уже отправила Джулианну за решетку и прошу вас помочь мне сделать это снова.
Паркер снял с крючка на внутренней стороне двери грязную широкополую шляпу, нахлобучил ее на голову, потом шагнул через порог и закрыл за собой дверь.
– Простите мое негостеприимство, но я не желаю говорить о ней в моем доме. Поговорим снаружи. Все равно я хотел взглянуть на стадо.
Ева достала темные очки – яркое солнце слепило ей глаза.
– Джулианна никак с вами не контактировала все эти годы?
– Я ничего не слышал о ней с тех пор, как она ушла из дому, когда ей стукнуло восемнадцать. В тот день Джулианна рассказала матери о том, что было между нами, и рассмеялась мне в лицо.
– А вы не знаете, поддерживала она связь с матерью?
– Не знаю. Я и сам не получал никаких известий от Кары после того, как она оставила меня. Слышал, что она работает на какой-то ферме. Решила устроиться как можно дальше от меня.
Ева кивнула. Ей было известно местопребывание Кары Данн Паркер Роуэн. Четыре года назад Кара снова вышла замуж и отказалась говорить с Евой о своей дочери, заявив, что Джулианна для нее мертва. Ева догадывалась, что Джулианна испытывает к матери такие же чувства.
– Вы изнасиловали Джулианну, мистер Паркер?
Его лицо напряглось, словно старая кожа, натянутая на барабан.
– Нет. То, что я сделал, и так достаточно скверно, лейтенант. – Он задержался у загона, поставив ногу на нижнюю перекладину изгороди. – Было время, когда я возлагал всю вину на нее. Лишь потом я понял, что сам во многом виноват. Мужчина пятидесяти с лишним лет не имеет права касаться пятнадцатилетней девчонки. Этому нет оправданий.
– Значит, вы ее коснулись?
– Да. – Паркер расправил массивные плечи, словно сбрасывая груз. – Я расскажу вам, как все было. Джулианна любила расхаживать по дому почти голышом, забиралась ко мне на колени и называла папочкой, хотя произносила это слово вовсе не по-детски. – Он стиснул зубы и отвернулся. – Ее собственный отец был человеком суровым, но, по словам Кары, обожал эту девочку. Во всех проступках Джулианны он винил мать. Я любил мою жену. – Он снова посмотрел на Еву. – Она была хорошей женщиной – честной, доброй и богобоязненной. Единственной ее слабостью была дочь. Джулианна умела пускать пыль в глаза.
– Она вас провоцировала?
– Еще как! В пятнадцать лет она уже знала, как обвести человека вокруг пальца и получить то, что ей нужно. Я не должен был этого допускать, не должен был так смотреть на нее и думать о ней! Я знал, что это ведет прямиком в ад, но не мог остановиться. А может, тогда и не хотел… Однажды вечером, когда жена была на собрании женского клуба, Джулианна вошла в кабинет и устроилась у меня на коленях. Не стану вдаваться в подробности – скажу лишь то, что я ни к чему ее не принуждал. Но я перешел черту, которую мужчина не должен переступать.
– Вы были с ней в интимных отношениях?
– Да. В тот вечер и в течение почти трех лет после этого. Джулианна очень ловко все устраивала. Она уговаривала мать пойти с подругами на воскресную распродажу, а я ложился в супружескую постель со своей падчерицей. Бог свидетель, я был безумно влюблен в нее, и верил, что она чувствует то же самое. – Он покачал головой, словно удивляясь собственной глупости. – За эти три года она вытянула у меня кучу денег, я купил ей машину – и вообще покупал все, что она просила. Я говорил себе, что, когда Джулианна подрастет, я оставлю ее мать и уеду с ней. Конечно, я был дураком, но я свыкся с этой мыслью. Куда труднее было свыкнуться с грехами, которые я совершил.
Ева подумала, что, если бы он дал показания на процессе Джулианны и был бы тогда так же откровенен, все могло бы сложиться иначе.
– После ареста и во время процесса она заявляла, что вы ее изнасиловали и принуждали к сожительству, используя это для смягчения приговора. А вы даже не пытались опровергнуть ее показания и защитить себя.
– Нет, не пытался. – Паркер посмотрел на Еву из-под полей шляпы. – Вы когда-нибудь совершали поступки, лейтенант, которых стыдились настолько, что у вас язык немел от страха?
Ева подумала о Далласе и о том, что таилось там.
– Я знаю, что такое страх, мистер Паркер.
– Я боялся ее, боялся того, в кого она меня превратила. Если бы я рассказал все, как было, то все равно остался бы взрослым мужчиной, связавшимся с несовершеннолетней дочкой собственной жены. Тогда я и начал осознавать свою ответственность. Тем, кого убила Джулианна, я ничем не мог помочь. А на процессе… Так или иначе, ее слово было бы против моего. На месте присяжных я бы поверил ей.
– Она проявляла склонность к насилию, когда жила с вами?
Паркер с горечью усмехнулся:
– Характер у нее был еще тот. Она умела ударить в самое больное место и при этом оставалась холодна как лед. Теперь я понимаю, что Джулианна ненавидела меня с тех пор, как я начал встречаться с ее матерью. Ненавидела за то, что я мужчина, что я имею какую-то власть над ней, и не успокоилась, пока не одержала надо мной верх. А потом унизила меня, потому что я был слаб, унизила мать за то, что она любила меня. Джулианна ушла из дому, оставив нас сломленными навсегда. Этого она и добивалась.
