Юлия Шилова - Во имя денег
– Она умерла, Петя. Я пыталась нащупать пульс, но его не было.
– Пульс – это еще не показатель. Катюша.
– Как это «не показатель»? Не понимаю…
– Ты была испугана, взволнована, а пульс бывает очень слабым. Возможно, Женя проснулась и ушла.
– Куда? – вздрогнула я, бросив взгляд на пустую кровать.
– Давай лучше попробуем ее отыскать.
Обхватив голову руками, я застонала. Я не могла ошибиться. Женя была мертва. Спящий человек отличается от покойника.
«Эдик» подтолкнул меня к двери и повел за собой. Мы обыскали весь дом, но никого не нашли. В кухне я открыла холодильник и достала начатую бутылку виски.
– Петь, давай выпьем. У меня от страха уже зуб на зуб не попадает. Везде мертвая Женя мерещится.
– Не сходи с ума, Катерина. Женя твоя жива, я уверен в этом. Муж твой помчался за тобой, она проснулась, увидела простреленный замок на двери, сообразила, что к чему, испугалась и куда-то спряталась. Ты в кладовке хорошо посмотрела?
– Петя, не говори ерунды! Стала бы она с собой пустой пузырек брать…
– А что тебя смущает? Может, у нее крыша поехала? Я видел решетку на окне. Ее тут, как скотину, держали. Она увидела, что дверь открыта, – и бежать. Когда человек напуган, он не видит, что берет. Из горящего дома, говорят, графин с водой выносят. Вот она и схватила пузырек. Она же, по твоим словам, не расставалась с ним в последнее время.., и с виски тоже.
– Она была мертва, – сказала я.
– Кать, а помнишь, я в Дога выстрелил понарошку? Ты тогда тоже подумала, что он мертв.
– Лучше бы ты мне это не напоминал, – нахмурилась я. – Ну и гад же ты, Петенька! Я тебе этот случай с Догом никогда не прощу. Да и связь с Лютым тоже.
– Ладно, Катерина, дело прошлое. А я-то думал, что ты уже все забыла и больше вспоминать не будешь…
– Ничего я не забыла и забывать не собираюсь!
– Могла бы и простить. Я ж тебе сегодня жизнь спас. Надеюсь, это мне зачтется?
– Ладно, потом поговорим. Нашел время! Из спальни труп пропал, а мы тут сидим и отношения выясняем. Пойдем в гараже посмотрим.
Гараж находился под домом. Чтобы попасть в него, надо было выйти на улицу. Открыв входную дверь, я машинально бросила взгляд в сторону бассейна и, не удержавшись, вскрикнула. Убитого «Эдиком» Пашки на месте не было. Только небольшая лужица крови, скорее угадывающаяся, чем заметная, на светлом кафеле говорила о том, что здесь лежал труп.
– Ну что ты теперь скажешь? – взяв себя в руки, сказала я.
– Я убил Пашку, он был мертв… – Вид у «Эдика» был до смешного растерянный; – Я выстрелил ему в шею. От такого ранения не выживают.
Вытащив пистолет, «Эдик» огляделся.
– Петь, а в кого ты собрался стрелять? Ты же сам сказал, что Пашка мертв…
– Замолчи. Будет лучше, если ты спрячешься за дерево и посидишь там.
– Зачем?! – вскрикнула я. – Я лучше с тобой постою.
– Затем, что в доме кто-то есть. Разве ты не поняла? Кто-то решил поиграть с нами в прятки.
– Что?! – Посмотрев на «Эдика», я поняла, что он боится не меньше моего. Красивое, мужественное лицо исказила гримаса ужаса.
– Петенька, пожалуйста, не оставляй меня одну! – взмолилась я. – А вдруг нас тоже убьют?
Кому эти трупы могли понадобиться?
– Ума не приложу. Но получается, кому-то понадобились… Катя, прошу тебя, посиди под деревом, а я еще раз обойду дом.
– Нет, только не это! Да я от страха с ума сойду! Я пойду с тобой. Ты на меня внимания не обращай. Я не буду тебе мешать. Я, как хвостик…
– Послушай, хвостик. Иди за дерево и сиди, Жди моего возвращения. Это не шутки. В любой момент в нас могут выстрелить. У тебя сын. Если ты погибнешь, кто его растить будет?
– Петя, умоляю, не оставляй меня одну. Если ты уйдешь, я умру от разрыва сердца.
– Не пори ерунды. Ничего с тобой не случится. Сядь под дерево и жди меня.
– Петенька, я без тебя не могу. Я не хочу, чтобы тебя убили. Если погибать, так уж вместе.
«Эдик» опустил пистолет и удивленно посмотрел на меня:
– Катя, ну-ка повтори, что ты сказала…
– Я люблю тебя, Петенька. Я не хочу, чтобы тебя пристрелили.
– Катя, ты меня любишь?
– Люблю.
– А что же ты раньше молчала?
– А почему я должна кричать об этом на весь мир? Ну люблю себе и люблю…
«Эдик» радостно улыбнулся:
– Катька, милая, повтори еще раз, что ты сказала. Я так долго этого ждал!
– Пе-етя! – укоризненно покачала я головой. – У нас трупы украли, ты что, забыл? Надо сначала трупы найти, а потом отношения выяснять.
– Подумаешь, украли! Пусть берут, мы не жадные. Надо будет, еще сделаем, – засмеялся «Эдик» и прижал меня к себе.
– Слушай, ну что ты, ей-Богу! Пусти, сейчас не до этого. Вот трупы найдем и тогда… – возмутилась я.
– Прежде надо дожить до этого «тогда», – словно очнувшись, сказал «Эдик». – А ну, Катька, марш под дерево! Сиди и жди моего прихода!
– Ты что, в армии, что ли? – возмутилась я. – Я с тобой пойду, не буду я здесь сидеть!
– Будешь, еще как будешь… Иди под дерево, кому говорю! Если услышишь выстрелы, выбегай на дорогу, хватай такси и езжай в отель.
– А ты?
– Я сказал, марш отсюда!
– Подумаешь! – фыркнула я и пошла к дереву. Кажется, это был каштан. Сев на землю, я прижалась спиной к толстому стволу и замерла, вслушиваясь в звенящую тишину. Резкий крик ночной птицы заставил меня вздрогнуть. Пытаясь разглядеть ее среди ветвей, я подняла глаза и похолодела. На коротком, обломанном суку висел труп Пашки. Горло его туго стягивал вытащенный из брюк кожаный ремень.
– А-а-а! – закричала я и бросилась бежать, У входа в дом меня поймал «Эдик». Захлебываясь, я рассказала ему об увиденном и потащила за собой.
– Катя, куда ты меня ведешь, постой… Надо разобраться…
– Нет уж, с меня хватит! У меня нервы не выдержат! Кто его туда повесил? Он что – сам?
– Катя, его повесили уже мертвым.
– Мертвым, живым – мне все равно. Пошли отсюда, пусть полиция разбирается!
– Катя, подожди… – насторожился «Эдик», – Ты ничего не слышишь?
– Н-нет, – вздрогнула я. – Хотя.., хотя…
Поет, что ли, кто-то? Или.., нет, плачет…
«Эдик» снял пистолет с предохранителя и, крадучись, на цыпочках пошел на странный звук.
Незнакомца мы увидели одновременно. Он сидел на земле, прижимая к себе безжизненное тело Жени, и, раскачиваясь из стороны в сторону, тихонько пел.., колыбельную. «Эдик» не раздумывая вскинул пистолет и, прищурившись, нажал на курок. Незнакомец, вскрикнув, упал. Я подбежала к нему и застыла от удивления. Это был совсем еще молодой человек, почти мальчик, одетый в светлые шорты и белоснежную рубашку-поло. Рубашка на моих глазах быстро пропитывалась кровью.
– Кто ты? – тихо спросила я, наклонившись над парнем. – Кто ты и как сюда попал?
