Юлия Шилова - Никогда не бывшая твоей
— А как он к вам на свалку попал?
— Обыкновенно. Пришел металлические запчасти искать, чтобы этим хламом приторговывать и хоть как-то сводить концы с концами. Пришел и навсегда остался… А самое главное, что долгое время этот человек жил в одиночестве, потому что обществу он был совершенно не нужен, окружающим было на него наплевать. А здесь… Здесь он понял, что он не одинок, что здесь он нужен. Они с женой соорудили дом из картонных коробок и прекрасно вписались в наше общество. Он тут собирает пластиковые бутылки и банки с крышками. Сюда приезжают люди за товаром и немного платят. Он у нас окреп и на зиму себе очень хорошую землянку вырыл.
— Значит, летом вы живете в домах из картонных коробок, а на зиму роете землянки?
— Совершенно верно.
— А спите-то вы на чем?
— Как на чем? Делаем из тряпок кучи.
— Что-то вроде матрасов?
— Это и есть наш матрасы.
— Ну а тряпки вы где берете?
— На свалке тряпок, хоть обвешайся. Тут не только матрасы можешь делать, но и настоящие перины.
— Так уж и перины…
— Я тебе зуб даю, что перины.
— Да какие тут, к черту, перины?!
— Самые обыкновенные. Может и не такие уж мягкие, но для нас они просто царские.
— Перины на свалке… Кому скажи, не поверят.
— А ты и не говори никому. Главное, чтобы ты сама себе верила.
— Свалка… Господи, кто бы мог подумать, что я когда-нибудь окажусь на свалке. — Я тяжело вздохнула и обхватила голову руками.
— Все мы не думаем о том, что когда-нибудь можем оказаться на свалке. А знаешь, свалка не так страшна, как о ней говорят. — Бомжиха расплылась в беззубой улыбке. — Свалка всегда полна сюрпризов. И вообще, свалка — один большой сюрприз.
— Да какие здесь, к черту, сюрпризы!
— Самые настоящие.
— Ну и где они?
— Вываливаются из кузовов грузовиков с мусором.
— В том то и дело, что с мусором, — грустно улыбнулась я.
А этот мусор полон сюрпризов, — настаивала женщина. — В каждом грузовике можно найти что-то необычное, красивое. Вот я вчера такой шарфик нашла, что тебе и не снилось. Розовый, легкий, почти воздушный. Я его вечером надела и ходила, точно королева.
— Ты так говоришь, будто ты ходила в этом шарфике не по свалке, а по роскошному парку.
— Может быть. Когда находишь красивые вещи, совершенно не думаешь, где именно ты их нашел, на свалке или в парке. Иногда эти вещи вызывают такой восторг, что обитатели свалки и — за них дерутся.
— Зачем?
— Затем, чтобы ими завладеть. Каждый из нас переживает, когда не успевает добраться до грузовика первым. — Женщина посидела в молчании пару минут и продолжила:
— Знаешь… А быть может, я вру… — она смотрела куда-то вдаль, в ее глазах читалась печаль. — Понимаешь, мне здесь хорошо. Я здесь привыкла. Теперь это моя жизнь, и я сама ее выбрала. Но все мы, обитатели свалки, иногда закрываем глаза и начинаем верить, что когда-нибудь вернемся в нормальную жизнь. Мы все привыкли к смраду помойки, к грязи и временами даже не верится, что где-то есть нормальная жизнь. А иногда по ночам она нам снится. Понимаешь, снится…
Поняв, что я больше не могу так сидеть и выслушивать откровения ни на шутку разговорившейся, что я должна что-то делать, я с трудом встала и потерла онемевшее тело.
— Они тебе там внутренние органы не сильно помяли? — поинтересовалась бомжиха.
— Вроде бы все на месте.
— Значит, жить будешь. И зачем тебе такой мужик нужен?
— Какой?
— У которого много баб. Из-за которого бабы такие вещи творят. Хотя сейчас наверное бабы из-за любого мужика друг друга грызут. Мужиков нынче мало, а баб много. Вот бабы сами мужиков и испортили. Послушай, оставайся у нас. Мы живем тихо, мирно, никому не мешаем.
Я испуганно посмотрела на женщину и глубоко вздохнула.
— Нет. Спасибо.
— Как знаешь. Смотри, потом будет поздно, — предостерегла меня женщина.
— Я приехала в Москву для того, чтобы оказаться на самой вершине, но только не на самом дне.
— На вершине оказываются единицы. Если все будут на вершине, кто тогда будет на дне? И еще, многие из тех, кто был на вершине, затем с треском падают на самое дно.
Я посмотрела на босые ноги и вспомнила, что мои туфли слетели с ног и остались в машине. Я двинулась вперед, но почувствовала, как что-то острое впилось мне в пятку, и резко остановилась. Это было стекло. Я вынула его. Из ранки сочилась кровь, но я совершенно не чувствовала боли.
— Тут надо осторожнее. Очень много стекол, — заметила бомжиха.
Я подняла голову и огляделась. Разгребающие мусорные кучи бомжи побросали свою работу и с нескрываемым любопытством разглядывали меня.
— Хороша девка, — сказал кто-то совсем рядом. — Хороша! Хорошим девкам всегда хорошо достается… Видимо, падка на чужих мужиков. Вот и получила по заслугам.
Только теперь я с ужасом осознала, что все это — реальность, страшная, опасная действительность, а никакая не галлюцинация. Я поняла, что мне нужно бежать… Как можно быстрее отсюда бежать. Мало ли что могут сотворить со мной бомжи.
— Ну как, девка, очухалась?
— Да.
— Как самочувствие?
— Спасибо. Хорошо.
— Все цело?
— Все.
— Голова кружится?
— Спасибо. Мне уже лучше…
— И почему красивые бабы всегда на мужиков падкие? Их прямо хлебом не корми, дай с чужими мужиками потрахаться. Девка, а ты хоть из-за хорошего мужика пострадала?
— Мужик как мужик. Нормальный.
— Наверное крутой, если за него бабы так бьются. Сексуальный гигант. Силушка-то, наверное, в штанах дай бог каждому. Девка, трахается-то он хорошо?!
— Спасибо, хорошо, — с трудом выдавила я и стала пятиться.
— А ты свою соперницу на свалку привезешь?! Мстить будешь?!
— Нет, что вы… Я мстить не умею…
— Значит, отдаешь мужика?
— Значит, отдаю…
— А может кого из нас выберешь? Кто тебе больше приглянулся? У нас мужики честные, могут и замуж взять!
От страха сердце у меня билось так, что казалось может заглушить голоса бомжей. Я хотела позвать на помощь, но с ужасом поняла, что здесь неоткуда ждать помощи. Нужно было как можно скорее убираться отсюда, но я совершенно не понимала, как это сделать. Босые ноги вязли в мусоре, я едва передвигалась.
— Девка, ты куда собралась? — окликнул меня кто-то из бомжей. — Может, составишь компанию, а то нам здесь одиноко.
— Извините. Я не могу. Я тороплюсь.
— Куда торопишься? Останься! Лучше, чем у нас, тебе не будет нигде!
— Я тороплюсь…
