Тесс Герритсен - Надежда умирает последней
Он покачал головой.
– Потом мне сказали, что я вытащил его оттуда как раз перед тем, как рвануло. Героем меня назвали. – Он отпил из бутылки. – Смеху подобно.
– А по-моему, ты заслужил это название.
– А по-моему, меня просто по башке так шарахнуло, что я ничего не соображал уже.
– Настоящие герои это те, которые перешагивают через себя. Отвага – это вовсе не тупое бесстрашие, а бросок навстречу своему страху.
Гай усмехнулся:
– Н-да? Ну, тогда я тут впереди всех.
Он вдруг напружинился, потому что грузовик внезапно замедлил ход и остановился. Вдали послышались выкрики командным голосом. Гай и Вилли беспокойно переглянулись.
– Что там такое, – прошептала Вилли, – что они говорят?
– По-моему, это контрольно-пропускной пункт… кажется, машины проверяют.
– О боже… Что же мы будем дел…
Он приложил палец к ее губам.
– Похоже, впереди еще полно машин, есть время, пока они дойдут до нас.
– Мы можем развернуться?
Он пробрался к щели в брезенте.
– Нет. Грузовики вплотную с обеих сторон.
Вилли судорожно стала шарить глазами в потемках, надеясь найти какой-нибудь пустой мешок или что-то, в чем можно было бы укрыться.
Голоса солдат приближались.
«Нам надо бежать», – пронеслось у Вилли. Гай уже приготовился выпрыгивать, но через щель они видели, что вокруг повсюду были рисовые поля, и их сразу же заметят.
«Но ведь они не тронут нас, – подумала Вилли, – мы же американцы».
Как будто в этом сумасшедшем мире какое-то изображение орла в паспорте может гарантировать безопасность!
Солдаты подошли к их грузовику. Судя по голосам, их было двое. Водитель стал заигрывать с ними, шутил и предлагал сигареты, чтобы отвлечь их от проверки.
Мужик имел крепкие нервы, голос его ничем не выдавал тревоги. Сигареты не помогли, и шаги зашумели по гравию к кузову грузовика. Гай инстиктивно пригнул Вилли к мешкам и закрыл ее собой. Его они увидят первым. Он приготовился к неизбежному. Чья-то рука взялась за конец брезента… и вдруг задержалась. Вдали засигналила машина, провизжали колеса, послышался удар и ругань шоферов. Рука отдернулась от брезента, двое солдат обменялись короткими фразами и зашагали по камням прочь. Их водитель тут же вскочил в кабину и нажал на газ. Грузовик подался вперед, бросив Гая на мешки прямо рядом с Вилли.
Они лежали, вцепившись друг в друга и с трудом веря в свою удачу, пока машина неслась на полном ходу, объезжая остальную колонну. На них напала истерика радости, обезумев на время от счастливого исхода, они катались по мешкам как дети и смеялись. Гай придвинул Вилли к себе и поцеловал ее в самые губы.
– Это еще зачем? – отпрянула она изумленно.
– Чисто инстинктивно, – прошептал он в ответ.
– И всегда ты следуешь инстинктам?
– Всегда, когда знаю, что мне за это ничего не будет.
– А ты полагаешь, тебе ничего за это не будет?
Вместо ответа, он взял ее голову и поцеловал опять, длинно и с чувством.
По телу ее прошла волна желания, такая сильная, что лишила ее способности говорить.
– Я думаю, – пробормотал он, – что ты этого хочешь не меньше, чем я.
В порыве страсти она откинула его на мешки и села на него сверху.
– Гай Барнард, конченый ты тип, будет тебе то, что ты заслужил.
Он засмеялся:
– Да неужели?
– О да!
– И что же такого я заслужил?
Мгновение она смотрела на него сквозь пыль и потемки кузова, затем пригнулась к нему.
– Вот это, – тихо произнесла она.
Поцелуй был другим на этот раз – в нем было тепло и желание. Она была готова к этому, и, зная это, он ответил тем же. Она ясно осознавала, что они зашли уже слишком далеко и что еще чуть-чуть – и назад пути не будет. Она уже чувствовала, как под ней выросла его страсть, и тело ее готово было принять эту твердость.
И все время, пока она целовала его, пока тела их были слиты воедино, она не переставала думать: «О, как я пожалею об этом! Не сойти мне с этого места – я буду платить за это. Но, бог мой, как хорошо!»
Она слезла с него, пытаясь отдышаться.
– Ну что же, мисс Вилли Мэйтленд, – улыбаясь, сказал Гай, глядя на нее, – вы меня удивили.
Она стала судорожно приводить свои волосы в порядок.
– Это произошло совершенно случайно.
– Это вряд ли.
– Глупость, и все.
– Тогда почему ты совершила эту глупость?
– Это произошло, – она посмотрела ему в глаза, – чисто инстинктивно.
Он засмеялся. И не просто засмеялся, а стал кататься по мешкам и хохотать что было мочи. Грузовик подпрыгнул на какой-то хорошей кочке и швырнул ее на пол рядом с ним, а он все хохотал.
– Ты сумасшедший, – сказала она.
Он обхватил ее рукой и прижал к себе.
– И ты одна тому виной.
Сианг сидел за рулем черного лимузина с тонированными окнами и проклинал разбитое шоссе, а вернее, то, что в этой стране называли словом шоссе. Он никогда не мог понять, почему коммунизм и приличные дороги не дружили друг с другом.
А тут еще и пробки вдобавок, да еще эти проверки автомобилей, устроенные властями. Его на секунду охватила тревога при виде вооруженных солдат на обочине дороги. Но всего несколько слов, сказанные человеком на заднем сиденье, да советский паспорт, предъявленный через окно, – и их пропустили без всякой задержки.
Машина двинулась дальше на запад. Дорожный знак подтверждал, что они ехали по шоссе на Дьен-Бьен-Фу. Этакий странный знак, думал Сианг – что едут они не куда-нибудь, а в город, где когда-то потерпели поражение французы, где Восток победил Запад. За много столетий до этого один восточный мыслитель оставил пророчество:
Горы на юге лежат,
Это земля вьетов.
Кто на нее посягнет,
Тот заплатит за это жизнью.
Сианг глянул в зеркало на человека, сидящего сзади. Этот человек не думал в категориях Восток или Запад, ему было все равно, что значат слова родина или патриотизм. «Настоящая власть, – сказал он однажды Сиангу, – находится в руках отдельных личностей, таких личностей, которые знают, как этой властью воспользоваться и как ее удержать. И не кто иной, как я сам, намереваюсь ее удержать».
Сианг и сам не сомневался в этом. Он вспомнил день, когда они познакомились. Это было в долине Хеппи-Вэлли – на американской базе, которую служаки из тех, что посмешливее, окрестили «полем для гольфа». На дворе был 1967 год. У Сианга тогда было другое имя. Щуплый, босой мальчишка тринадцати лет, он влачил жалкое существование среди прочей сиротени. Его первое впечатление от американца было «вот это грома-дина». Широченное, мясистое лицо страшно пылало огнем в жару, ботинки великана огромные, руки… Был жаркий день, и Сианг торговал напитками. Человек купил кока-колу, в несколько глотков опрокинул ее в себя и протянул обратно пустую бутылку. Сианг взял тару и заметил на себе изучающий и даже как бы измеряющий взгляд американца. Потом тот удалился. На следующий день, а потом и в течение всей недели человек приходил из своих расположений за одной и той же кока-колой. Хотя вокруг было с десяток других мальчишек, зазывающих приобрести напиток, американец брал только у Сианга. В конце недели человек одарил Сианга новой рубашкой, тремя банками тушенки и неслыханной кучей денег. Сказал, что рано утром покидает долину, и попросил привести ему на ночь самую миловидную девчонку, какую только можно было найти.
