Эффект домино. Падение (СИ) - Оллис Кира

Да, он меня выбешивал своим поведением. Да, он заставлял ревновать его по-чёрному. Но после того, как я остыла и взвесила всё произошедшее за последние дни, уяснила чудовищную и одновременно приятную истину: я готова прямо сейчас уйти в эту темноту вслед за ним, лишь бы быть рядом. Лишь бы снова увидеть себя в его глазах…

Там, в моей комнате, я ясно видела, что он испугался за меня. А значит, он что-то ко мне испытывает? Не хотелось бы тешить себя призрачными иллюзиями, но вдруг у нас ещё не все потеряно? Может быть, мне стоит рассказать ему всё, что я планировала сделать тогда с Шейном? Вдруг он поймёт, почему я на это пошла и почему не осмелилась признаться в шантаже?

Но мне страшно. Так было тогда, ничего не изменилось и сейчас. Только с той разницей, что в прошлом я боялась за жизнь и свободу Брайана, а теперь я боюсь быть непонятой и отвергнутой в очередной раз.

Вряд ли он нуждается в моих откровениях, иначе спросил бы обо всём сам. Мне бы любоваться видами родного Лос-Анджелеса, получать удовольствие от предоставленного глотка свободы, но всё, о чём я думаю — как сильно хочу прижаться к его крепкой спине, вновь присвоить себе и выдрать из когтистых лап Ханны, наплевав на прошлые обидные слова. Горечь от его потери снова начинает затапливать всю мою сущность. Что, если я просто сделаю то, что хочу? Разве мне есть что терять? От волнения меня начинает трясти, как перед самым важным экзаменом, от которого зависит моя судьба, но я делаю это. Пользуясь тем, что мотоцикл стоит на месте, отрываю затёкшие ладони, которыми я вцеплялась в держатель, и просто наклоняюсь вперёд, обнимая Брайана за талию.

Жаль, на мне шлем, иначе я бы вдохнула такой родной запах этого мужчины, чтобы зарядиться им на следующие несколько лет мучительного одиночества. На Кроу тонкая чёрная рубашка, как и на мне, но через её ткань я чувствую, как напрягается его пресс. Я была готова к тому, что он сдёрнет с себя мои руки, но этого не следует, словно держаться вот так для нас — самая естественная вещь в мире.

Мы продолжаем свой путь дальше уже на более низкой скорости, постепенно оставляя позади город. Мне всё равно, куда он меня везёт: хоть на смертную казнь. Эти минуты вдвоём — самое бесценное времяпровождение, за которое я готова пожертвовать даже своей гордостью.

Наконец, мы тормозим на каком-то диком пляже, огороженном довольно высоким забором со стороны трассы. Кроу глушит двигатель и, сняв с себя шлем, вешает его на ручку.

— Мы приехали, — холодно оповещает меня, чуть повернув ко мне голову.

Я нехотя разжимаю ладони и слезаю со своего места, давая ему возможность сделать то же самое. Ни с того ни с сего мне становится неловко и стыдно. Быть смелой, сидя за его спиной, оказывается, гораздо легче, чем глядя ему в глаза. Хорошо, что он не видит мои из-за тёмного стекла.

— Поможешь? — слышу свой голос будто со стороны.

Брайан молча нажимает на какую-то кнопку в районе моего подбородка, в результате чего щиток поднимается, сталкивая наши взгляды. Быстро облизнув губы, он снимает с меня шлем и сразу отшагивает назад.

Чтобы занять руки и скрыть свою нервозность, распускаю волосы и делаю несколько встряхивающих движений пальцами. У меня теперь не причёска, а тихий ужас. Никак не привыкну к своим вечно спутывающимся кудрям.

Пока Кроу откатывает байк за огроменный камень, осматриваюсь, пытаясь понять, что мы здесь будем делать. На дружеский пикник это не смахивает.

— Кассандра, долго будешь там стоять? — Брайан как-то взвинченно зовёт меня, стоя уже по ту сторону забора.

Остолбенев, пытаюсь рассмотреть впотьмах какой-нибудь проём или калитку, но, когда понимаю, что мне придётся перебираться через трёхметровое ограждение, растерянность сменяется раздражением.

— Я не смогу, Кроу.

— Зачем тогда согласилась? — усмехнувшись, он начинает отходить назад в сторону океана.

— Я соглашалась не на это, — показываю пальцем на верх забора. — И мне надоело сидеть в заточении, разве не очевидно?

— Ты не заложница, Кассандра. — Он притормаживает, и даже в темноте я вижу его нахмуренные брови. — Можешь хоть сейчас проваливать, если жить надоело.

— С удовольствием это сделаю, когда расскажешь мне все подробности.

— Ага. Уже бегу, теряя кроссовки.

На этом засранец отворачивается и, показушно сняв кроссовки, а следом и носки, устремляется к воде. В воздухе начинает витать запах ругани. Так мы точно ни к чему не придём. Отваживаясь на нашу совместную поездку, я рассчитывала на другой исход. Мне очень хочется поговорить с ним не на повышенных тонах и без сарказма с обеих сторон, уже вошедшего в привычку. Что ж… Раз он стал таким твердолобым, то уступить придётся мне.

Смирившись со своей незавидной участью, ставлю правую ногу на ближайшую перекладину. Как на зло, эти перемычки расположены в хаотичном порядке на разном расстоянии друг от друга. Ближе к верху я растягиваюсь практически в шпагате, не представляя, каким образом завершить начатое. Как Брайану удалось так быстро перелезть? Может, у него есть какая-нибудь супершпионская штуковина вроде летающего сноуборда? Меня пробирает хохот от нелепости своих мыслей, особенно, когда я понимаю, что без помощи мне не слезть.

— Брайан! — кричу в темноту. — Брайан!

— Что? — раздаётся позади меня насмешливым тоном.

Ошеломлённо поворачиваю голову назад, обнаруживая Кроу снова стоящим с моей стороны.

— К-к-как ты… — До меня вдруг доходит, что он воспользовался какой-то лазейкой. — Вот ты свинья, Кроу! — не стесняюсь я в выражениях. — Почему ты не сказал, что где-то есть вход?

— Ты не спрашивала, — небрежно пожимает плечами с кривоватой ухмылкой. — А потом так рьяно полезла на забор, что даже не посмел тебя останавливать.

«Боже, сделай меня невидимкой, пожалуйста» — молюсь про себя, испытывая неимоверный стыд. Устроить для Кроу целое цирковое шоу — самое худшее, что могло мне прийти в голову. Хорошо, что здесь очень темно. Мне удаётся быстро принять невозмутимый вид, словно лазить по заборам — одно из моих любимых хобби.

У меня уже забились мышцы рук от нагрузки, а сверху расстояние до земли теперь кажется особенно пугающим. Чёрт возьми, я не смогу спуститься и позорно свалюсь, переломав все кости. Набрав полные лёгкие воздуха, решаюсь на продолжение своего акробатического номера, раз уж всё равно добралась до вершины.

— Стой, идиотка! — Ещё и орать на меня смеет.

С большим трудом перекидываю левую ногу на другую сторону, ставя её на ту же перекладину, на которой стоит правая. Продолжая удерживать свой вес на руках, дабы не напороться на какие-нибудь штыри, просчитываю дальнейшую стратегию, но в этот момент раздаётся настолько оглушительный гудок клаксона проезжающего мимо большегруза, что я с перепугу отшатываюсь и теряю равновесие.

Даже вскрикнуть не успеваю во время своего неуклюжего полёта, но приземляюсь я не на мягкий песок, а в крепкие мужские руки. Проходят какие-то миллисекунды, и я уже твёрдо стою на ногах, прижатая к торсу Брайана. Какой он стал сильный, Господи! Поймал меня, как пушинку, почти не пошатнувшись.

— Ты, б**дь, сумасшедшая! — орёт он мне в ухо, продолжая удерживать в своих объятиях.

В любой другой ситуации я бы съязвила ему, ведь он надо мной откровенно потешался, пока я карабкалась на этот дурацкий забор, но вместо этого запрокидываю голову, чтобы сблизить наши лица и найти в его взгляде то, что так отчаянно хочу рассмотреть: страх за меня, любовь, нежность. Любую эмоцию, указывающую на его чувства ко мне.

В нескольких метрах от нас трасса, по которой проезжают редкие машины, подсвечивая нас фарами. Мы окружены тишиной, разбавляемой шумом прибоя и нашим сбивчивым дыханием. Ночь уже вступила в свои права, но, будь я проклята, если сейчас на меня смотрит не тот парень из прошлого. Тьма может скрыть цвета окружающих предметов, но она не в силах спрятать внутренний свет человека.

— Я тебя никогда не предавала, Брайан, — произношу на одном выдохе, потому что другой возможности может больше не быть.