Юлия Шилова - Откровения содержанки, или На новых русских не обижаюсь!
Но мы ее не слушали и даже не обращали на нее никакого внимания. Я держала сестру за холодную руку и шла рядом с Димкой.
– Димка, тебе тяжело?
– Нет, она не тяжелая. Худенькая, невысокая, совсем ребенок, который так рано познал взрослую жизнь.
– Она мне жизнь спасла. Даже не задумываясь...
– Ты бы сделала то же самое. Ведь вы одной крови, – совсем тихо произнес Димка.
Положив Дашку прямо на газон у морга, мы сели на ступеньки и одновременно закурили. Я смотрела на сильно изменившуюся сестру, вытирала слезы, шептала ей о том, как сильно ее люблю, обещала завалить ее лилиями и безразлично смотрела на приближающуюся милицейскую машину.
ГЛАВА 17
Ночь после похорон я провела в Димкиной квартире. Проснувшись за полночь, я открыла глаза для того, чтобы убедиться в том, что не умерла. Увидев, что Димка не спит, а смотрит телевизор в другой комнате, я надела валявшийся на полу халат и, не говоря ни единого слова, села рядом с ним на диван.
– Проснулась? – первым заговорил Димка.
– А ты что не спишь?
– Просто не спится. Ты как себя чувствуешь? – заботливо поинтересовался он.
– Как я могу себя чувствовать после похорон родной сестры...
– Оля, ты сейчас должна подумать о себе. Ты понимаешь, что тебя реально хотят убить. После того случая с гранатой еще можно было подумать о том, что хотели убить твоего спонсора, но теперь, после гибели Даши, вполне понятно, что охотятся за тобой. Теперь-то ты понимаешь, что гранату кидали не в Олега, а в тебя.
– А кто?
– А я откуда знаю? – пожал плечами Димка. – Тебе виднее. Раскинь мозгами, кому ты можешь мешать.
– Дим, ну ты сам подумай, кому я могу мешать? Я же не бизнесмен какой-то, чтобы меня убивать. Даже если я буду целый день думать, мне ничего на ум не придет. Ну нет у меня никаких врагов и не было никогда. Я не думаю, что кому-то нужна моя смерть и кому-то станет легче от того, что меня больше нет.
– Но ведь есть факты, и они говорят об обратном. Оля, факты – вещь упрямая. Против них не попрешь.
– Я сама удивляюсь этим фактам и ничего не понимаю. Вот у Олега полно врагов. Именно поэтому он и убежал из страны. А я-то тут при чем?
– А может, тебя хотят убить, чтобы насолить ему?
– Да разве ему этим насолишь? Кто я для него?
– Ты близкий ему человек. Он распрощался с прошлой жизнью, и единственное, что у него осталось в России, – это ты. Ты сама знаешь, что люди так просто из страны не бегут. Может, он здесь долгов наделал или еще чего. Откуда нам это знать. Есть только одна версия случившегося: с тобой хотят расправиться из-за Олега. Я не понимаю, почему, когда ты беседовала с милицией по поводу того, как погибла твоя сестра, ты сознательно ничего не рассказала про Олега и про то, как в твою квартиру кидали гранату.
– А зачем я должна про это рассказывать?
– Как зачем? Убили твою сестру. Никто никого не будет искать. Сейчас дело быстренько, в два счета, закроют: выяснят, что твоя сестра была проституткой, и свяжут ее смерть с ее профессиональной деятельностью. Скажут, что ее какой-нибудь нерадивый клиент заказал за то, что она плохо его обслужила, или сутенер, с которым не поделилась. Почему ты не сказала ментам, что сестра всего лишь закрыла тебя собой, что погибнуть должна была именно ты? Почему ты замалчиваешь все эти подробности?
– Дима, я не понимаю, зачем ментам все это?
– Затем, чтобы начали искать настоящих убийц.
– Не смеши. Кто кого сейчас ищет? На кого есть возможность повесить, на того и вешают.
– По крайней мере, потрясли бы хорошенько твоего Олега.
– Где? В Америке?
– Да хотя бы в Америке. Ты бы узнала, почему он сбежал из страны.
– Многих наших богачей, сбежавших в другие страны, за рубежом трясут?
– Ну связываются же как-то с местной полицией.
– Димка, но как же ты не понимаешь, – крайне раздраженно начала я. – Если я обмолвилась бы про Олега и рассказала про брошенную гранату, то нажила бы себе только лишние неприятности. Во-первых, не забывай, что Олег женат и наша с ним связь должна оставаться тайной. Иначе у меня возникнут проблемы не только с его врагами, но и с ним самим. Он дорожит своей семьей и уничтожит любого, кто попытается нарушить ее покой.
– Когда человек дорожит своей семьей, он от жены не гуляет, – перебил меня Димка.
– У богатых людей все по-другому. Они и гуляют, и семьями дорожат.
– Ты хочешь сказать, что им в этой жизни все можно?
– За все заплачено, – ответила я. – Во-вторых, ты даже не представляешь, в какой элитной квартире я жила и какой дорогой ремонт там был. Ты только представь, что там разнесло почти всю спальню. Если я объявлюсь, то мне придется платить за ремонт, а мне даже страшно подумать, каких денег это может стоить. Я сама себя вгоню в пожизненные долги.
– А почему ты должна платить за ремонт? Ты же сама в себя не кидала эту гранату.
– Я снимала квартиру. Это значит, что я крайняя.
Достав свой мобильный, я немного задумалась, а потом принялась набирать номер телефона Олега.
– Оля, ты кому звонишь? – заметно заволновался Димка.
– Олегу.
– Зачем?
– Затем, что я, наконец, должна выяснить, что происходит.
Набрав номер телефона Олега, я затаила дыхание и почувствовала, как сильно бьется мое сердце. Узнав, что номер временно заблокирован, я разочарованно положила мобильный обратно в сумочку и вконец погрустневшим голосом произнесла:
– По всей вероятности, он уже в Штатах и у него новый номер телефона. Димка, что ты на меня так смотришь? Если меня кто-то заказал, то меня все равно рано или поздно убьют. Ну как ты не поймешь, что лозунг «Моя милиция меня бережет» уже давно устарел. Моя милиция уже давно меня не бережет.
Этой ночью я уснула на Димкином плече и, как ни странно, проснулась первой. С Димкой мне было хорошо и спокойно, тихо, легко. Конечно, с ним можно было попробовать жить вместе. Родить детей, жить настоящей семьей, встречать его с работы и ежедневно убеждать себя в том, что деньги не главное. Так, какие-то бумажки... Но почему-то только эти бумажки делают нашу жизнь полноценнее и красивее. Перед глазами постоянно стоял пример Алины, которая прожила со своим одноклассником два ужасных месяца, перечеркнувших две счастливые недели, проведенные с ним.
Сев на кровать, я сунула ноги в тапочки и подумала о том, что, как только закончится лето и Димкины родители вернутся в эту квартиру, нам больше негде будет встречаться. Конечно, Димка, может постараться и снять для нас жилье, но наши отношения все равно закончатся слишком быстро и слишком болезненно. Почувствовав, что меня лихорадит, я вновь посмотрела на спящего Димку и подумала о том, какой он все-таки смешной во сне. Ямочки на щечках, и такое сладкое похрапывание.
