Кристи Доэрти - Наследие
Элли вспыхнула.
— Что, собственно, вы хотите этим сказать?
Стояло позднее утро. Элоиза как куратор сняла Элли с урока математики, чтобы услышать о ее достижениях в плане интервью и рассказать кое‑что о технике допроса, а также о том, как распознавать ложь.
При обычных обстоятельствах Элли бы только порадовалась возможности пропустить урок математики или хотя бы часть его, но она все еще злилась на весь мир за то, что от нее потребовали интервьюировать Картера, поэтому никаких положительных эмоций в этой связи не испытывала.
— Я хочу сказать, что Картер в Ночной школе прошел не один курс тренировок по самым разным предметам, — терпеливо объяснила Элоиза, — и может обладать определенным опытом в плане сокрытия истины.
Элли похолодела, как если бы слова библиотекарши были отлиты изо льда.
«Более правдивого человека, чем Картер, я просто не знаю. Он бы никогда…»
— Ладно. Попробуем зайти с другого конца. — Библиотекарша откинулась на спинку стула, положила на колено некий блокнот и принялась пролистывать его. Они находились в одном из кабинетов в задней части библиотеки, иначе говоря, маленьких комнат, где едва хватало места для стола и двух стульев. При всем том стены в этих комнатках от пола до потолка покрывала роспись шестнадцатого — семнадцатого веков. Художественная композиция в этом помещении, насколько помнила Элли, называлась «Мир». По крайней мере, изображенные на фресках люди все как один улыбались, а запечатленные на потолке херувимы представлялись пухлыми и довольными жизнью. Другими словами, здесь никто никого не убивал, и нарисованные герои вели себя чинно и благонравно — не то что на фресках в других кабинетах.
— Сама скажи мне, — неожиданно предложила библиотекарша, — какие физические признаки возможной лжи ты надеешься обнаружить во время следующего интервью с Картером.
Элли попыталась мысленно взглянуть на Картера сквозь такого рода призму и вспомнила, что он всегда опускал ресницы, когда бывал чем‑то опечален.
— Потение, — выдохнула она. — А еще он, когда смущается, дотрагивается до рта или носа… Вот так. — Элли жестами показала, как это выглядит в случае с Картером.
— Уже кое‑что. А знаешь ли ты, почему люди прикрывают рот, когда лгут?
Элли знала, но, сжав губы в нитку, отрицательно покачала головой.
Элоиза носила узенькие стильные очки, едва закрывавшие глаза. Их стеклышки сверкали в свете лампы, как позолоченные, при малейшем движении головы владелицы.
— Некоторые считают, что это происходит от подсознательного желания индивидуума скрыть свою ложь. — Библиотекарша пролистнула еще несколько страниц своего загадочного блокнота. — Тебе необходимо также наблюдать за его глазами.
— Правда? — осведомилась Элли. — Лично мне кажется, что когда человек говорит неправду, то глаза у него или быстро бегают, или он старательно отводит их.
— Все наоборот, — сказала Элоиза. — Ты должна следить за тем, не слишком ли часто он старается смотреть тебе в глаза. Когда люди лгут, они стараются почаще заглядывать собеседнику в глаза, не отдавая себе отчета в том, что при нормальном положении вещей никогда так не делают. — Тут она ткнула пальцем в Элли. — К примеру, когда я сказала, что тебе нужно следить за движениями его глаз, ты, прежде чем заговорить, подняла взгляд к потолку. Как думаешь, зачем ты это сделала?
— Не может быть! — Элли снова поерзала на сиденье. — По‑моему, я ничего такого не делала… Или все‑таки сделала?
Элоиза согласно кивнула.
— Люди имеют обыкновение делать так, когда обдумывают ответ на вопрос. Они, если так можно выразиться, стараются отвлечься от окружающей обстановки, чтобы ничто не мешало мозгу найти необходимую информацию для ответа. — Элоиза наклонилась к своей подопечной. — Так что если Картер ответит на вопрос сразу, не думая, то из этого можно сделать вывод, что он продумал ответ заранее.
Элли вздохнула и опустила глаза на свои лежавшие на коленях руки, которые, помимо воли, то сжимались в кулаки, то разжимались.
— Здорово, — пробормотала она после долгой паузы.
— Держи. — Элоиза протянула девушке листок, на котором написала три вопроса. — Когда будешь в следующий раз беседовать с Картером, обязательно включи их в свое интервью. И вопросы, и ответы на них непременно должны оказаться в твоем окончательном рапорте.
Элли бросила взгляд на первый вопрос, и у нее сжалось сердце.
«Говорил ли ты когда‑нибудь обо мне с Натаниэлем или с кем‑нибудь, кто на него работает?»
Когда она после секундного молчания снова заговорила с Элоизой, ее голос подрагивал от напряжения.
— Элоиза! Мы обе отлично знаем, что если в школе и есть шпион, то это кто угодно, но только не Картер. Так что считаю все эти интервью с ним бессмысленной потерей времени. Почему бы нам не сосредоточиться на поисках истинного предателя? Не обратить, к примеру, свой взор на Желязны или того же Джерри? И потом: никто еще не доказал, что лично вы не имеете к Натаниэлю никакого отношения. Кто интервьюирует вас, хотелось бы знать?
Хотя вопросы Элли прозвучали в маленькой комнате неестественно громко и отдавались в этих стенах эхом, Элоиза ответила не сразу. Вместо этого она поднялась с места, обошла вокруг стола и присела на стул рядом с девушкой. Затем сняла очки и положила на доску стола. Ее глаза без очков казались ясными и чистыми, а длинные темные волосы были небрежно завязаны узлом на затылке. Элли в который уже раз подумала, что она очень молодо выглядит. Ученица выпускного класса — да и только.
Наклонившись к девушке, Элоиза уже более мягким голосом произнесла:
— Понимаю, как тебе сейчас сложно. Но мы знаем, что ты справишься. Потому и попросили заняться этой работой.
У Элли от негодования сильно забилось сердце.
— Хотите разрушить мою жизнь?
— Нет, — сказала Элоиза. — Хотим защитить тебя, научить отличать правду от лжи. А лгать могут и друзья. Вернее, те люди, которые кажутся тебе друзьями. Вспомни Гейба. Ты ведь тоже дружила с ним, не так ли? И доверяла ему — мы все ему доверяли. Но он оказался не тем, за кого себя выдавал. Поэтому мы и решили поручить тебе интервьюировать одного из твоих ближайших знакомых.
— Но почему именно Картера? — спросила Элли страдальческим голосом. — Он не просто близкий знакомый. Он — мой бой френд. А это большая разница.
Элоиза положила ладонь на сжатые в кулаки руки Элли.
— Потому что самый близкий человек, если это скрытый враг, способен причинить максимальный вред.
По мнению Элли, библиотекарша сказала ужасную вещь. Вырвав ладони из ее пальцев, она открыла было рот, чтобы разразиться гневной тирадой, но Элоиза вскинула руку, призывая ее к молчанию.
