Анна и Сергей Литвиновы - Предмет вожделения № 1
– Мы вычислили его!
– Ты у верен?
– Так точно!
– Ну и где он ?
– В поселке Клязьминский.
– А точнее ?
В трубке поперхнулись.
– Точнее пока сказать не могу.
– А чего ж ты мне звонишь ?
– Мы ведем проверку конкретных адресов: где он может быть. Через пару часов мы его точно вычислим.
– Вот когда вычислишь, тогда и звони. Не дергай меня по пустякам. Понял, олух царя небесного ?!
– Так точно, – растерянно протянули в трубке.
Глава 8
Девятое июля, среда.
Вечер
«Что ж, сделано много», – без ложной скромности оценила свои успехи Татьяна. Фотки в Интернете размещены, двое потенциальных подозреваемых проверены. И времени только семь часов вечера. Вполне можно ехать к Валере и рапортовать о достижениях.
И пусть уж он, как полагается, сначала отругает ее за самоуправство, а потом, может, и похвалит.
Таня совсем было собралась брать курс на поселок Клязьминский, да что-то ее остановило. Какая-то иголка воткнулась в сердце, интуиция подсказала: что-то не то, как-то не так все…
«Но что же я сделала плохого – кроме того, что сбежала?»
Таня снова перебрала в уме все свои действия за прошедшие ночь и день: клуб «Киборг», салон красоты, фотосессия, размещение фоток в Интернете, разговор с Михаэлем из «Авто стиля»… Все вроде бы сделано грамотно. С выдумкой, с огоньком, с нестандартным подходом… Все идеально? Нет! Она не выполнила одного. Быть может, самого главного. Она не согласовала свои действия с Пашей.
«Боже, ну и идиотка!»
Хоть вечер был жаркий, Таню пробрал озноб. Ведь у Паши – такой же список, как у нее! А если Синичкин тоже встречался – или будет встречаться – с Лучниковым из «Киборга» или с Пилипчуком из «Автостиля»?
И задавать им те же вопросы, что задавала она?
«Черт! Как я могла об этом не подумать!»
Таня немедленно набрала домашний телефон Синичкина. Ну, разумеется: «Привет, дома никого нет»
И вдруг.., автоответчик оборвался на полуслове и раздался голос Синичкина: «Слушаю!»
«Привет», – чуть не вырвалось у Тани.
Но она промолчала и нажала на «отбой».
Она не такая дурочка, чтобы говорить по телефону, который может прослушиваться.
Теперь нужно молиться, чтобы не было пробок.
Чтобы добраться до Большой Дмитровки, прежде чем Паша куда-нибудь отправится. А в том, что тот не будет сидеть сиднем в четырех стенах, Таня не сомневалась.
* * *Купить провизию в центре Москвы стало невозможно.
Продуктовые магазины лихо подменились тысячедолларовыми ресторанами, казино и бутиками. На место продмага на углу Дмитровки и Столешникова, куда Паша Синичкин бегал за колбасой и водярой, въехал «Хьюто Босс». Вообще-то хлеб и плавленые сырки Павлу требовались немного чаще, чем пиджаки за десять тысяч, поэтому марку «Босс» он проклял – отныне, и присно, и вовеки веков. Последним бастионом еды в центральных кварталах держался «Елисеевский», но теперь и он закрыт. Говорили, что всего лишь на ремонт, но на самом деле кто его знает. Может, после ремонта у «Елисея» провизии дешевле, чем устрицы и фуа-гра, не найдешь.
В такой ситуации холостяку Павлу ничего не оставалось, как питаться вне дома. Не считая утреннего кофе и вечернего чая, он заправлялся один раз в сутки – зато до отвала. Слава богу, деньжат, чтобы обедать на выходе, пока хватало. Конечно, не на понтовый «Краб-Хаус» (который лихо вытеснил, сволочь такая, со своего места милое кафе «Московское»), а на заведения более демократичные. Чаще всего Синичкин заправлялся в «Макдоналдсе». Когда начинало тошнить от канадских котлет, перебирался в «Прайм» в Камергерском.
В этот раз он выбрал для ужина студенческое кафе «Пироги» неподалеку от дома, на Дмитровке. Не слишком презентабельно – однако не пристало оперу (а в душе Паша по-прежнему считал себя опером) встречаться с агентом в крутых кабаках. Расплачиваться за двоих будет уж очень накладно. А каждому рассчитываться за себя, «сепаратно», – как-то не по-людски.
Ну, а обедать за счет агента – совсем уж западло. (Хотя Синичкин не сомневался: сейчас его информатор может без напряга оплатить счет и в «Краб-Хаусе», и в «Циркусе», и в «Мосте».) Паша завербовал Котомского в конце восьмидесятых, когда тому светил реальный срок за вымогательство. Нехитрые манипуляции с уликами позволили ограничиться условным наказанием. И обернулись вечной благодарностью Котомского – который время от времени постукивал Паше в течение всего периода, пока тот служил в краснознаменной милиции. Да и после, уже начав свой частно-сыскной бизнес, Синичкин пару раз обращался за помощью к Котомскому. И тот, сильно прибавивший в уголовном авторитете, охотно шел навстречу Павлу. Уважал его. А еще пуще – боялся, что расписки, написанные им когда-то о сотрудничестве с органами, вдруг всплывут.
Синичкин пришел в «Пироги» первым. Занял столик в углу.
Зал был почти полон – безусыми студентами, румяными студентками. Они потягивали пиво, ели мороженое и беззастенчиво кадрились друг с другом.
Синичкин сделал заказ у такой же юной, как посетители, официантки. Попросил принести свинину по-тирольски, кофе и пиво.
Котомский явился минута в минуту: дорогой льняной костюм от ненавистного Синичкину Босса, взмокший от пота лоб. Паша с интересом наблюдал, как он протискивает свою тушу мимо столиков, следуя по направлению к нему.
– Растолстел ты, Котомский, – сказал вместо приветствия Синичкин. – Настоящий боров стал.
– Во бля! – огорчился агент. – Заметно, значит?
– Еще бы.
– А я худеть решил. Думаю на кровяную диету сесть.
Как эти дурачки из Думы.
Подошла официанточка, обратилась к Котомскому:
– Что будете заказывать?
– Зеленый чай есть?
– Да, конечно.
– Тащи целый чайник.
– Извините, но чай у нас подается чашками.
– В презервативах, что ли?
– В пакетиках, – покраснела официантка.
Котомский скривился.
– Ладно, неси чашку.
Когда она отошла, Котомский обратился к Павлу:
– А ты че в такие детские кабаки ходишь? С баблом проблемы?
– Мне хватает.
– А то могу прислать.
– Как-нибудь обойдусь.
Официантка принесла чай для Котомского и кусок свинины для Павла.
Котомский по роду своей околокриминальной деятельности знал многое о том, что творилось в преступном мире – в том числе в сфере торговли живым товаром.
– Ты слышал, – спросил Синичкин, отрезая кусочек мяса, – проституток в Москве убивают.
– Да слышал, – скривился Котомский.
