Марина Крамер - Марго, или Люблю-ненавижу
– Свари кофе.
Я послушно двинулась в кухню, он пошел следом и, к моему удивлению, сел на то самое место, которое облюбовала для себя в свой самый первый приезд ко мне Мэри.
– Что – она тут любит сидеть? – усмехнулся он, заметив мой взгляд.
– Да…
– Ну, это неудивительно – кошки всегда к батарее жмутся.
Он закурил, легким щелчком отбросил зажигалку, а я подумала, что Мэри вряд ли кошка – скорее маленькая собачка вроде тех, что сейчас любят таскать с собой всюду светские девушки. Маленькая, рыжая собачка, отчаянно лающая тонким голоском при приближении кого бы то ни было к ее хозяйке. А вот Алексу она напоминала кошку, надо же…
– Скучаешь? – словно поймав мои мысли, спросил Алекс.
– Очень. Мне совсем одиноко, пусто. Раньше я хотя бы могла позвонить, написать, а теперь… скажи, она у тебя?
Он загадочно улыбнулся, но не ответил.
– Где этот?
– Кто? – не сразу поняла я и только потом вспомнила, что Алекс никогда не звал Рому ни по имени, ни словами «муж» или «супруг». Он не воспринимал его никак, и был он для него – никто. – Я его выгнала.
Брови Алекса поползли вверх, он какое-то время смотрел на меня, не моргая, потом вдруг расхохотался:
– Однако, Марго…
– Что? – Я наливала кофе в большую фарфоровую чашку, мимоходом отметив про себя, что почему-то взяла именно эту – из нее любила пить Мэри.
– Вот уж не думал, что когда-нибудь дозреешь и сделаешь это. Сколько можно жить с грудным ребенком вместо мужа?
– Не говори так.
Мне всегда было неприятно, когда Алекс начинал комментировать мой выбор и манеру общения с мужем. Какое его дело, в конце концов! Даже сейчас, когда я уже искренне считала Рому своим прошлым, мне стало обидно. Не все такие, как он, – уверенные в себе, успешные и самодостаточные.
– Не злись, Марго. Посиди со мной, что ты встала, будто ищешь, куда убежать?
Я присела на краешек стула, подперла рукой голову и уставилась на него, забывшись. Он терпел недолго:
– Ну?!
– Да, прости, забыла…
Не знаю, как так, но Алекс терпеть не мог, чтобы на него смотрели в упор, страшно злился, выходил из себя, и я быстро усвоила это нехитрое правило. Интересно, он и Мэри так дрессирует? Той, если что не нравится, – упрется в лицо глазами и будет «переглядывать», до слез. Со мной часто так делала…
– Ты постоянно о ней думаешь? – делая глоток, вскользь бросил Алекс, и я в очередной раз удивилась – неужели на самом деле умеет мысли читать? Я ведь ничего не сказала.
– Постоянно. У меня такое чувство, что я лишилась чего-то важного в жизни. Мне очень плохо.
– Поверь – ей еще хуже.
Эта фраза застала меня врасплох. Что значит – ей еще хуже? Он имел в виду, что Мэри скучает? Или что-то другое – судя по тону?
– Алекс…
– Ты знала, что она пьет?
– Я знала даже, что она нюхала кокаин. А пьет она немного, как все.
– Ну да – я забыл, что у вас, русских, абсолютно иррациональное понятие о нормах, когда дело касается выпивки.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, твоя Мэри расправляется с бутылкой коньяка примерно за полчаса, потом открывает окно на втором этаже, усаживается на подоконник, свешивает ногу на улицу и курит, – усмехнувшись, сообщил он. – Сидит, болтает ногой и курит. Иногда еще и поет.
– Поет?!
– Поет-поет. Какие-то песни странные, про тюрьму все, про арестантов.
Я расхохоталась, представив, как пьяная Мэри оглашает тихую улицу исполнением шансона. При своей музыкальности и привычке к хорошей музыке она могла иной раз послушать что-то из «блатняка», в машине, насколько я знаю, точно всегда возила пару сборников. Но что она еще и поет… Могу только догадаться, как сильно удивился Алекс, услышав и увидев это все впервые.
– Тебе смешно, Марго? А я серьезно думаю, что ей надо врачу показаться.
– Ой, Алекс, перестань. Просто стресс, а вообще Мэри давно уже не напивалась – ну, при мне, во всяком случае.
– Да при мне тоже. Но сам факт!
– Не перекраивай ее, не нужно. Она не даст тебе сделать этого – вы только истреплете друг другу нервы.
– Не учи меня.
Он допил кофе, выкурил еще сигарету, потянулся и встал:
– Слушай, Марго… я устал, поспать бы. А с проблемами давай завтра.
– Как скажешь.
Когда Алекс рядом, мои проблемы становились мелкими и незначительными – мне казалось, что вокруг меня вообще зла нет. Так что подождать я могла и до завтра, и еще неделю.
Я постелила ему на диване, подождала, пока уляжется, и присела на край:
– Можно я посижу с тобой?
– Ну, посиди.
Алекс закинул руки за голову и задумался; я боялась шевельнуться, чтобы не спугнуть или не нарушить ход его мыслей. О чем он думает? Или – о ком? Набравшись смелости, я негромко спросила:
– Алекс, скажи… у тебя с ней было что-то?
– Нет, – спокойно отозвался он.
– Нет?
– Что тебя удивило, Марго?
– Ничего, просто… просто я думала…
Он рассмеялся и взял меня за руку:
– Ты знаешь, она оказалась сильнее, чем я мог представить. Сильнее не физически, как ты понимаешь. Она меня уничтожила словами, унизила так, что я до сих пор удивляюсь, как не убил ее на месте. Сказала – «а говорил, что тебе не нужны мои обязательства. Врал, как и все мужики. Ну, воспользуйся силой и случаем – я в чужой стране и полностью от тебя завишу». Представляешь?
Я представляла… Чтобы сказать такое Алексу в лицо, нужно было быть Мэри, а ему, чтобы стерпеть и не дать хотя бы пощечину, нужно было видеть перед собой опять-таки ее. Определенно, эти двое нашли друг друга, и теперь все либо пойдет хорошо, либо слишком плохо. Бесконечный ужас – или ужасный конец, и даже непонятно, что лучше.
– Н-дааа, – протянула я, избегая смотреть ему в глаза.
– Скажи, Марго, а ты очень расстроишься?
– В смысле? Из-за чего я должна расстроиться?
– Если вдруг когда-нибудь я скажу тебе, что между мной и Мэри что-то есть?
Вопрос… На такое способен только Алекс – вот так загонять иголки в сердце и смотреть, как я корчусь от почти физической боли. Но не в этот раз. Я давно для себя поняла – что бы там ни было между ними, я никогда не сумею заставить себя ревновать, расстраиваться или плакать. Это моя Мэри и мой Алекс – и для меня почти естественно, что между ними может быть что-то. Почти…
– Вряд ли.
– Вряд ли? – он искренне удивился, по-моему. – Или ты имеешь в виду, что она вряд ли согласится – учитывая обстоятельства, в которых сейчас находится?
– Она не вечно будет в бегах. И не вечно будет жить у тебя. – Вот тебе, получи. Решил сделать мне больно? Ну, так сам попробуй, каково.
– Я могу сделать так, что она сама никуда не захочет.
– Ты всегда был слишком самоуверенным, Алекс. Всегда – слишком. Чем ты можешь удержать ее? Деньгами? Смешно – она бросила мужа, у которого денег куры не клюют. Сексом? Сомнительно – насколько я ее знаю. Страхом? Вряд ли – в определенный момент она перестанет бояться и уйдет. Понимаешь?
