Лицо света, лицо тьмы (СИ) - Малинина Маргарита

Элла обнаружилась в гостиной вместе с… Сашей! Вот дрянь! Она стояла у окна, закутавшись в старушкину шаль. Хитрюга!

Только я попыталась влезть в открытое по случаю жары окно, как она заметила меня и резко захлопнула обе створки прямо перед моим лицом, после чего зашторила окно. Вот зараза! Бить меня моими же методами! Что они там будут делать? Неужели Саша не понял, что она – это не я?

Я резко побежала вокруг здания к входным дверям. В холле столкнулась с Милой.

– Элка, смотри куда прешь!

– Я не… – Я вовремя прикусила язык. Я ведь уже хотела крикнуть: «Я не Элла, я Соня!», но быстро вспомнила, что для Милы я как раз должна оставаться Эллой. Нужно приберечь возмущенные возгласы для Бельского. – Я не видела тебя, – быстро исправилась я.

– Ты вроде в гостиной была, – вспомнила она удивленно. – С Сашкой.

– Да. Ты, кстати, не знаешь, зачем мы с ним туда пошли?

Она как-то странно на меня посмотрела, затем, покрутив пальцем у виска, отправилась дальше по своим делам. Ну а я снова припустила по коридору в сторону гостиной.

«Закрылись!» – в ужасе отметила я, увидев преграду перед собой в виде добротной дубовой двери. Я дернула ее, она поддалась, и я оказалась в гостиной.

– Ты! – рявкнула я на сестрицу, которая стояла возле Саши и наглаживала его по мускулистой груди. – Выйдем! Поговорим!

– Еще скажи, что морду бить будешь! – заржала эта овца, но все же сделала шаг назад. В принципе это мне и было нужно.

– Соня, что ты делаешь? – удивился Александр.

– Так ты знаешь, что это я?

Черт, для меня это еще хуже. Значит, он знал, что это Элла, и позволял себя гладить. Какой треш… Это мне нужно выйти. Причем навсегда.

– Божечки, ну и лошара! – продолжала ржать эта дура. – Она решила, что я тебе ею представилась!

Саша, слушая ее, разочарованно покачал головой. Что она ему успела про меня напеть?!

Этого я уже не могла выдержать и, бросившись на нее, толкнула со всей силы. Видели бы нас сейчас родители… «Уж от кого, но от тебя мы такого не ожидали!» Я тоже. Шутка ли – за последние два дня дралась больше, чем за всю свою жизнь.

Элла спиной налетела на сервант со стеклянными дверцами и хрустально-фарфоровыми сокровищами за ними. У одной дверцы разбилось стекло, и опрокинулась одна из стеклянных полок, в результате чего ее содержимое посыпалось сверху на нижнюю полку с невероятным грохотом.

Я заметила, как рука Эллы быстро покрывается кровью и бросилась к ней – теперь уже с другой целью: спасать.

– Уйди от меня! – завизжала та, прячась за Сашиной спиной.

К ужасу своему я заметила, что Бельский на ее стороне и закрывает ее от меня рукой.

– Да что с тобой происходит?! – строго спросил. Мало мне…

Снедаемая чувством вины и досады, я не сразу заметила, что за спиной кто-то появился. Оказывается, ребята прибежали на шум. И теперь стояли, разинув рты.

– Элла, кто это? – бестолково спросил Тимур, непонятно, к кому из нас обращаясь.

Ответила настоящая Элла:

– Знакомьтесь, – с вечной издевательской ухмылкой показала она на меня окровавленной рукой, – моя чеканутая сестра-близнец, сбежавшая сегодня из психушки. И здесь меня нашла! Ну надо же!

– Да нет же, – поспорила вдруг Ирка, – вот эта, – показала на меня, – была с нам в замке на репетиции! Она нормальная!

– Что за шум? – сунулись к нам полицейские. Еще не хватало, чтобы нас разнимали представители правопорядка. Вот стыдоба…

– Все хорошо! – быстро ответила я.

Мужчина оглядел разбитый сервант.

– Ясненько… Никуда не расходитесь, есть подозрение на убийство. Ждем экспертов. Со всеми будем беседовать.

И ушел.

Новость повисла дамокловым мечом над всеми нами. Даже Элькина рука, словно испугавшись, перестала кровоточить. Напрашивался вывод: если Макарова убили, то это сделал один из нас.

– Ты в порядке? – спросил Сашка Эллу.

Я думала, что она сейчас театрально закатит глаза и грохнется в обморок от потери крови, но она лишь сжала руку в месте пореза посильнее и буркнула:

– Норм!

– Элла, у меня есть пластыри в сумочке…

– Заткнись, психованная! Не подходи ко мне!

– Ты знал, что их две? – обратилась Ира к Саше обиженно. Мол, как же так, ведь это я подруга.

– Да, – спокойно сказал он. – И не смотри на меня так, я узнал недавно, а вот он, – кивок на Антона, который стоял у всех за спиной, – в курсе давно.

Все посмотрели на Тони, который, быстро ляпнув:

– А я вообще-то чай пью! – вылетел из гостиной.

– У тебя капает на платье, – заметила Мила, показывая на Эллу рукой. – Не знаю, которая из них Элла, но они обе растяпы, это факт…

– Заглохни, гот!

– Пойдем со мной, – встряла Ира, взяла Эллу за руку и повела к выходу, – в ванной есть аптечка, я обработаю.

Я поняла, что она под видом заботы хочет вытянуть из Эллы правду, и мне почему-то стало грустно, когда я поняла, что прямо сейчас Ира узнает, что я ей никто. Странно, учитывая, что я сама не так давно думала о ней плохие вещи, наверно, все дело в том, что у меня никогда не было друзей в полном смысле этого слова, а здесь мне начало казаться, что я их обрела.

– Ну что ж, – сказал Тимур, проходя вперед, усаживаясь на диван и закидывая ноги на столик, – добро пожаловать в мир Агаты Кристи! Мы все заперты в доме, один из нас убийца, да еще и один из подозреваемых раздвоился! Что будем делать?

– Не ерунди, – фыркнула Милка, присаживаясь рядом. – Они сказали «есть подозрение», но это так, для проформы, они всегда подозревают такие вещи.

– Нет, не для проформы, – бросая на меня косые взгляды, дескать, я с тобой потом поговорю, ответил Саша, устраиваясь в кресле. – Это я им сказал.

– Что?!

– Соня, – обратился он ко мне, и двое других удивленно моргнули (они и вправду думали, что нас обеих зовут Эллами?), – ты заметила, как стояли книги на столе?

– Да, ровными стопками. Вроде их было три. Или четыре?

– Четыре, – кивнул он. – А теперь представь. Стол, хоть и сдвинут в центр комнаты, но стоит не строго под люстрой, а как бы сбоку. Вот человек, причем грузный, встает на книжки, наматывает петлю на шею и как бы спрыгивает со стола… Что происходит с книгами?

– Они должны были сбиться, это очевидно. Возможно, даже упасть со стола.

– Какие-то непременно попадали, – кивнул Александр. – Но открыв дверь, мы застаем ровные стопки книг.

– То есть убийца вернул все книги на стол?

– Ага.

– Но для чего? – спросила Мила.

Саша пожал плечами.

– Возможно, маниакальная страсть к порядку. Или убийца так сильно хотел, чтобы происшествие списали на суицид, что обманул в итоге сам себя. Ему хотелось, чтобы со стороны все выглядело просто и понятно, чтобы идеально вписаться в картинку «Я виноват, в тюрьму не хочу, прощай, жестокий мир». Следовательно, он мог побояться, что раскинутые книги будут приняты для результаты борьбы. По этой же причине человек запер дверь на ключ, когда выходил.

– И разумеется, – добавила я, – позаботился, чтобы другой ключ остался внутри.

– Ага.

– Может, он все-таки так аккуратно повесился? – понадеялась Мила. – Ровные ряды книг – это еще не аргумент.

– Согласен, – неожиданно сказал Саша. – Только вот я успел перевернуть парочку, пока меня менты не выперли… Что так смотрите? Я через салфетку трогал.

– Ага, и смазал все отпечатки своей салфеткой! – пожурил друга Тим.

– Нет, я же аккуратно, с боков. Зато я привлек внимание ментов к этому! Потому что на второй книге сверху, с нижней, кстати, стороны, были отпечатки ботинок! Обложка светлая, на ней все видно. Им осталось только сличить подошву. Они даже тело еще не сняли в тот момент. Хотя, может, ждали кого или фотографировать собирались, не знаю… В общем, я им такой: как же у вас суицид, а книжечки что, сами перевернулись и местами поменялись? Ну скучно им, книжкам, вот и затеяли игру в ручеек!

– Вот это уже аргумент, – согласилась Мила. – Значит, в кабинете явно кто-то был еще, кто это книжки расставлял потом.