Александра Авророва - Весеннее сумасшествие
Ирина Станиславовна весело засмеялась, к ней тут же присоединились Сергей Михайлович и вновьприбывший тип. Мне стало неприятно. Всегда неприятно, когда не понимаешь, за что над тобой смеются. Я взглянула на Нельку, и та поспешила объяснить:
— Они имеют в виду, что каждый может соврать.
Кто-то уже, кажется, делал мне подобное замечание, а я снова об этом забыла. Ладно, пусть так. Светка, зная, что я в филармонии, а Нелька гуляет со своим Колей, привела к себе иностранца, а он… он сделал что-нибудь плохое. Не зря же она говорила мне, что не любит иметь с иностранцами дела, поскольку они требуют… я не вникла, чего, но явно каких-то гадостей, раз даже Светка недовольна. Кстати, эти слова подтверждают, что она, по выражению Сашки, подрабатывала проституцией. Не работала, а именно подрабатывала. Вот откуда у нее деньги, легкость обращения с которыми была мне так симпатична. Наверное, именно через своих коллег по этому виду деятельности Светка и приобрела клофелин. К сожалению, все сходится.
Итак, Свантесон разозлил ее, и она решила его ограбить. Но до этого он проговорился о своей жене, и Светка поняла, что милиции жаловаться он не станет. Вот она и подлила ему снотворного, да не рассчитала. Свантесон погиб, а под дверью торчу я, мешая избавиться от тела.
Я ненадолго отхожу, и за это время Светка выбегает из комнаты, чтобы выкрутить пробки. Нет, не так! Я дошла до Наташиной двери, вернулась, а свет все горел. Тогда я продолжила читать свой любимый отрывок про мистера Рочестера, и лишь тут стало темно.
— Не получается! — вслух обрадовалась я. — Кто, по-вашему, пятого числа выкрутил пробки?
— Ивченко, разумеется.
— А вот и нет! Я ведь неотлучно стояла под дверью. Оттуда раздался звонок мобильника, как сейчас помню, «Желтая подводная лодка». А потом потух свет. Светка не могла выйти!
— А до этого вы не отходили? — поинтересовалась Ирина Станиславовна.
— Отходила ненадолго, но свет горел.
— Вот за это время Ивченко и покинула комнату, сбежала вниз и выкрутила пробки, а мобильник с собой не брала. Вы ведь не слышали ее голоса, правильно? Потом она в темноте вернулась и потащила тело.
Я вздохнула. На все-то у них есть ответ, причем безупречно логичный. Но я все-таки найду прореху в цепочке рассуждений! Угораздило же меня дважды покинуть свой пост — будто специально, чтобы милиции было удобнее трактовать ситуацию. Пусть так. Светка вернулась в темноте и умудрилась незаметно перетащить тело в соседний подвал. На следующий день она была бодра и весела. Это после убийства пусть и незнакомого, но все же человека! Не верю! Светка не такая.
Правда, милиция высмеет подобный аргумент. Поищем другие. Марго поняла, что в нашем коридоре действительно лежал труп, и догадалась, кто убийца. Как именно догадалась, выдвинул разумную версию Сашка. Я не собираюсь сообщать ее присутствующим, однако сама помню хорошо. Сашка решил, что Светка как-то раз предложила Марго тоже отправиться на незаконный промысел… вот та и сделала соответствующие выводы. Мои крики про найденное тело, иностранный билет в театр, Светка, закрывшаяся на молоток… Марго все стало ясно. Чтобы окончательно удостовериться, она отправилась в отделение милиции и, выдав себя за сочинительницу детективов, принялась расспрашивать о совершенных за последние дни преступлениях. Ей доложили про Юхана Свантесона, но вместо того, чтобы открыть свои мысли собеседнику, Марго открыла их Светке, потребовав за молчание денег. Деньги ей требовались на Алену. Светка пообещала заплатить — не зря Марго намекала Алене на приятный сюрприз к Восьмому марта. Обещала заплатить, но не исключала возможность убийства, а пока побежала в магазин приобретать брюки, обшитые яркими стекляшками. Бред сумасшедшего! Светка — не монстр какой-нибудь, а обычный, открытый, понятный человек. Она способна на глупости, но совмещать преступление с приобретением новых шмоток… да она бы думать про них забыла, если бы ее начали шантажировать. Не настолько ей требовались эти дурацкие брюки!
Впрочем, я вспомнила, что не все женщины разделяют мои воззрения на моду, и поняла, что данный аргумент милиция тоже не примет в расчет. Я, хорошо знающая Светку, вижу тут несоответствия, а они не увидят. Буду думать дальше.
Дальше Светка с Нелькой довели меня до слез разговорами про одежду и ушли. Наверняка Ирина Станиславовна заметит, что Светка довела меня нарочно, дабы иметь повод ускользнуть. Ерунда все это и вранье! Логика — мерзкая штука. Значит, Светка отправляется якобы в универсам — или действительно идет туда на полчасика, — а потом без четверти одиннадцать выкручивает пробки и в темноте выталкивает Марго из окна. Меня аж заколотило, когда я представила себе эту жуткую сцену. Или сперва пытается договориться по-хорошему? Маловероятно. В этом случае Марго насторожилась бы и не дала так легко с собою справиться. А еще в солярии скрипучий пол, про что откуда-то знает Сашка. Впрочем, при чем тут Сашка? Я размышляю о Светке.
Она убивает Марго и, как ни в чем не бывало, возвращается домой, обвешанная вкусностями. Довольно спокойно реагирует на появление Наташи, сообщившей о трагедии. На следующий день пытается соблазнить Макса… Макса… я его не видела весь позавчерашний долгий вечер, вчерашний бесконечный день и сегодняшнее страшное утро… увижу ли я его еще хоть когда-нибудь, пусть издалека? Не сметь о нем, сейчас важна Светка, Светка… Она весело соблазняла Макса — это угрызяясь-то совестью? Глупости! Короче, восьмого марта Светка не слишком-то грустила, хотя, по официальной версии, только что убила однокурсницу. В тот день всем стало ясно, что главная подозреваемая — я. Но девятого, выяснив разные обстоятельства, милиция перемещает подозрения на Светку. Именно в тот день она мрачнеет и начинает по-настоящему нервничать. Именно тогда становится сама не своя. Никак не сразу после убийства, а только позавчера.
— Нелька, — обратилась я, — когда, по-твоему, Светка переменилась?
— Ну… после этих событий, — неуверенно ответила Нелька.
— Сразу или несколько позже?
— То есть?
— Мне кажется, она переменилась вовсе не седьмого, а девятого. Ты как считаешь?
— Мне трудно судить… эти дни такие безумные… они как-то смешались.
Я кивнула, поскольку ощущала то же самое.
— Вы имеете в виду, — уточнила Ирина Станиславовна, — что угрызений совести у Ивченко не было, а запаниковала она лишь тогда, когда поняла неизбежность наказания? Ведь именно девятого мы дали ей понять, что все знаем.
Я в сердцах махнула рукой. Что ни скажу, все оборачивается не так!
— Я имею в виду, что у нее не было угрызений совести, поскольку она никого не убивала. А убила бы, так они бы были. Я ведь ее знаю, правда? Полгода прожили вместе.
