Сохейр Хашогги - Мираж
Она не заметила — да и как она могла это заметить, — что ее муж не испытал оргазма.
Умиротворенная и успокоенная, Амира заснула, думая, что если это составляет суть замужества, то все остальное по сравнению с ним — бледное и пресное подобие жизни.
Медовый месяц
— Так почему все-таки в Стамбул? — спросил Али, откинувшись на спинку кресла в салоне личного самолета, предоставленного в распоряжение молодоженов на весь медовый месяц.
— Ну… все дело в том, что одна моя очень близкая подруга провела свой медовый месяц в Стамбуле. Она с таким волнением рассказывала о его красоте.
Али снисходительно улыбнулся, точь-в-точь как в тот раз, когда Амира впервые выразила желание побывать в городе, вызвавшем восхищение у Лайлы.
— Согласен, — произнес Али, — на человека, не видевшего мир, Стамбул и в самом деле может произвести впечатление. Но ты еще увидишь много других замечательных мест, можешь мне поверить.
Воображения Амиры было явно недостаточно, чтобы вообразить себе те «замечательные места», о которых столь небрежно отозвался Али. Пока молодая женщина искренне поражалась убранству самолета. Роскошный салон, великолепная спальня, мраморная ванна и отделанная с поистине королевским вкусом столовая, уставленная белоснежным китайским фарфором, хрустальными кубками и золотыми столовыми приборами. И хотя Али сам поднял в воздух «Боинг-727», в его распоряжении находился самый опытный пилот королевства и прекрасно подготовленный экипаж из пяти первоклассных летчиков и штурманов.
Потягивая из хрустального бокала апельсиновый сок на высоте сорок тысяч футов, Амира ощущала себя сказочной принцессой, и это чувство не покинуло ее после посадки в Босфоре.
В аэропорту молодоженов ждал лимузин, доставивший их в пятизвездочный «Хилтон», где Али забронировал фешенебельные апартаменты.
До этого дня Амире ни разу не приходилось бывать в отелях. Стамбульский «Хилтон» показался ей величественнее королевского дворца в аль-Ремале. Гостиница манила своими зелеными газонами, бассейнами, полными кристально чистой воды, и теннисными кортами. В вестибюле Амира во все глаза рассматривала светловолосых европейцев, так непохожих на ремальцев, красивых женщин, не носивших чадры, и демонстрирующих всем свои модные наряды.
Управляющий, лично проводивший молодоженов в номер, с гордостью сообщил, что совсем недавно в этих апартаментах останавливались американские кинозвезды Керк Дуглас и Энтони Квин.
У Амиры захватило дух от восторга. Американские кинозвезды — ни больше, ни меньше! Как только они с Али остались одни в номере, Амира бегом кинулась осматривать комнаты, поднимая занавески на окнах и шумно восторгаясь с головокружительной высоты видом раскинувшегося внизу города.
— Не будь такой деревенщиной. — Ласковая улыбка смягчила резкость слов Али. — То-то все европейцы думают, что арабы до сих пор живут в палатках и понятия не имеют о водопроводе.
— Ты, конечно, прав. — Амира замедлила свой бег. Замечание Али вовсе не расстроило ее, наоборот, молодая женщин вдруг осознала всю важность своей миссии — представлять свою страну и хранить достоинство королевского дома аль-Ремаля. Амира продолжала обходить номер медленным, размеренным шагом, подражая свободной походке виденных в вестибюле европейских дам.
— Браво! — воскликнул Али и захлопал в ладоши. — Сейчас ты выглядишь, как настоящая королева. Сегодня же я выведу тебя в свет. И сними чадру, пока будешь осваивать царственную походку.
— Ты говоришь серьезно? — не на шутку обеспокоилась Амира. — Без чадры по улицам Стамбула?
— Конечно, серьезно. Провозгласив Турецкую республику, Ататюрк отменил ношение чадры. Мы ведь не хотим выглядеть приезжими из средневековой глухомани, правда?
Вот так Амира вышла на улицы большого города с открытым лицом. Поначалу ее преследовало ощущение, что взгляды всех прохожих прикованы к ней, но потом это прошло, и молодая женщина почувствовала, как прохладный ветерок овевает ее волосы, а теплое солнце ласкает кожу.
Первым делом она попросила мужа показать ей дворец Топкапы. Бывший некогда резиденцией оттоманских султанов, этот дворец в наши дни стал музеем с изумительной коллекцией драгоценных камней: великолепных бриллиантов, рубинов и изумрудов, которыми султаны восхищались сами и дарили своим любимым женам. Будь ее воля, Амира осталась бы возле этих камней навсегда: ей так хотелось понять, что чувствовала Лайла, глядя на бесценные камни и надеясь на счастье в супружеской жизни.
Но Али не давал ей задерживаться подолгу на одном месте, он стремился осмотреть как можно больше экспонатов, время от времени делая пометки в записной книжке.
— Я надеюсь, ты не возражаешь двигаться побыстрее, дорогая, понимаешь, по приезде я должен буду изложить королю свои соображения по организации у нас музейного дела.
Амира не возражала. Она искренне поражалась образованности Али и страшно жалела, что ее познания в истории искусств столь ограниченны. Али, со своей стороны, с видимым удовольствием разыгрывал роль учителя и гида одновременно, когда они с Амирой обходили стенды расположенного неподалеку археологического музея — хранилища свидетельств жизни древних цивилизаций Междуречья и Страны хеттов.
Потом настал черед храмов Стамбула: величественной Айя-Софии с ее византийскими интерьерами и огромным куполом мечети султана Ахмеда с ее тончайшими фресками, благодатной Сулеймании, где были похоронены Сулейман Великий и его жена.
После короткой остановки в маленьком прибрежном ресторанчике, где они полакомились настоящими турецкими деликатесами, Али и Амира направились на Капалы-Карси — огромный крытый рынок.
— Можешь покупать все, что твоей душе угодно, — великодушно позволил Али, явно наслаждаясь выражением восторженного изумления, мелькнувшего в глазах его молодой жены.
— Этот рынок похож на пещеру Али-Бабы, — вырвалось у Амиры. — В аль-Ремале я не видела ничего подобного.
— И не могла видеть. У нас просто нет такого рынка. Мне говорили, что здесь больше четырех тысяч лавок и через рынок проходит более шестидесяти улиц.
Выбор был поистине огромен: ткани из шерсти и тончайшего шелка, гобелены времен оттоманской империи, серебряные украшения с янтарем и ониксом, европейские духи, инкрустированная перламутром мебель, бронзовые кофейники, подносы и канделябры, ковровые сумки и обувь, медная и бронзовая кухонная утварь. От такого изобилия у Амиры закружилась голова.
Не желая показаться алчной или инфантильной, Амира спокойно шла мимо лавок, восхищенно поглядывая то на великолепные гобелены, то на фигурные флакончики с парфюмерией.
