Инна Бачинская - Танец на тлеющих углях
– Если бы не Леночка, не знаю, как бы мы пережили гибель Володи… – сказала сестра. – Это мой муж, Володя… Господи, какое горе! За что?
Сестра плакала и все повторяла: за что?
Капитан Мельник заинтересовался встречей соучеников. Сестра не знала подробностей. Некоторое время назад Леночка позвонила и сказала, что идет в ресторан, и купила вечернее платье, страшно дорогое. В «Английский клуб». У них там встреча сокурсников. Радовалась, бедная, она же нигде не бывала, люди сейчас живут замкнуто. А потом, знаете, одинокую красивую женщину не зовут в семейные дома…
Леночка окончила Художественную студию – это вроде техникума, объяснила сестра. Три года училась. Тринадцать лет назад. Она еще в школе хорошо рисовала и получала премии на выставках детского рисунка. Один раз даже напечатали в детском журнале. Мама очень гордилась. Отца тогда уже не было. Мама умерла шесть лет назад. Потом Володя погиб. А теперь вот и Леночка…
Об убийствах актрисы и агента по недвижимости Софья не слышала, имен их не знала. «Господи, – сказала она, – какие газеты? Какой телевизор? Детей поднимать надо, у меня их двое, сама на трех работах. Вечером доползаешь до кровати на автопилоте, себя не помнишь, слава богу, хоть дочка старшая за младшеньким присмотрит и уроки проверит. И падаешь…»
Через неделю после убийства актрисы некто по имени Аркадий Костенко оставил дежурному свой телефон, попросил передать капитану Мельнику, чтобы тот позвонил в связи с убийством Зинаиды Ермаковой.
Они встретились. Аркадий, здоровенный краснолицый парень, оказался играющим тренером местной футбольной команды и другом убитой актрисы. Познакомились они случайно, можно сказать, на улице. Месяц назад. Актриса уронила сумочку, он поднял. Потом она призналась, что уронила сумочку нарочно, понравился он ей – настоящий мужчина среди тех хлюпиков, которые ее окружают. Ну и стали встречаться.
Она была красивая, Зинаида. Актриса! Красиво так говорила, рассказывала о театре, даже пригласила его на спектакль, где она играла, но не получилось. Не успел он, убили Зиночку. У них вроде как размолвка случилась накануне, приревновал он Зиночку и как бы обиделся. Ее позвали на встречу одноклассников, она и его с собой тянула, а он уперся – ну, они там типа интеллигенция, а он футболист, знает он, как они смотрят на спортсменов, как спортсмен, так типа сразу дебил, даже в кино как спортсмен, так дурак. Она и пошла одна, а он как дурак нажрался с соседом, нарушил режим. И на звонки не отвечал. Она просила перезвонить, а он слушал автоответчик и думал… Короче, не перезванивал. А потом подумал, да что ж ты делаешь, урод! Такая женщина! Красавица! Актриса! Ну, сходила на встречу своих долбаных интеллигентов, ну и что? Ведь она же с тобой, она тебе звонит, а ты как последняя сявка не отвечаешь, кочевряжишься! Ну, позвонил ей, она обрадовалась. Договорились, что зайду вечером. И пришел, с цветами, в белом костюме – из Польши привез в прошлом году, у нас там клубная встреча была, а она не открыла. Хотел дверь высадить, услышал, в квартире кто-то есть, и свет в прихожей горит, через глазок видно. Думал, что она не открывает вроде как назло, наказывает, что не звонил. Постоял, позвонил еще. А потом плюнул и ушел. Букет выкинул в урну на улице. И снова к соседу, а тот говорит, брось, Аркаша, не стоят они того, и мы с ним снова… это самое. А на другой день уехал в спортивный лагерь, на сборы перед закрытием сезона. А когда приехал, узнал, что Зиночку убили, и вроде как в тот самый вечер…
– Да если б я знал! Я бы дверь высадил, он, сука, может, ее в это самое время убивал! – сокрушался Аркадий. – Если бы только знать!
Художник-иллюстратор издательства «Арт нуво» Елена Рубан была на встрече выпускников Художественной студии. Актриса Зинаида Ермакова была на встрече одноклассников. Капитан Мельник понимал, что это вряд ли простое совпадение – возможно, речь идет об одном и том же мероприятии. И решил начать со встречи художников. Прежняя студия сейчас называется «Художественным училищем имени Врубеля», и готовят там в основном художников-оформителей и дизайнеров. Коридоры увешаны рисунками студентов. У капитана Мельника зарябило в глазах, и он подумал, что давно не был в музее, вернее, ходил еще в детстве, или в театре, не говоря уже о библиотеке. Вернисажи не посещает и вообще отстал от культурной жизни. Да что музей, тут в кино, и то не выберешься – чуть свободная минута, прилипаешь к ящику и до упора смотришь все подряд, хоть и плюешься.
В секретариате ему выдали папки нескольких подходящих по датам выпусков, и он почти сразу обнаружил личное дело студентки Елены Павловны Рубан. Тут же была и ее фотография – детское серьезное лицо, платье с белым воротничком. В одной группе с ней, оказывается, учились Виталий Щанский и Николай Башкирцев, известные в городе художники.
Выписав имена одногруппников Елены, капитан Мельник покинул пределы училища. У него возникло чувство, что лавина сдвинулась с места и пошла, пока медленно, но на глазах набирая скорость. Это чувство усилилось, когда Николай Башкирцев, которого он «выловил» первым, сообщил, что действительно была встреча, получилось просто класс, они сто лет не видели друг друга, ребята страшно выросли – Шурик Самойленко, например, в управлении главного архитектора; братья Данилины, Степан и Петр, церкви расписывают; остальные – кто где, но тоже неплохо устроились. Сема Вайнтрауб – владелец художественной галереи не где-нибудь в занюханной Филадельфии, а на Манхэттене. На встрече была также и известная актриса городского драмтеатра Зинаида Ермакова, которая когда-то две недели встречалась с Виталей Щанским и являлась полноправным членом их тусовки, потому ее и пригласили. Он с ужасом узнал, что через несколько дней ее убили. «Просто уму непостижимо», – сказал художник, прикладывая пальцы к вискам.
Красивая была женщина, эта Зинаида Ермакова, и здорово пела под гитару. Виталий Щанский, можно сказать, влюбился в нее из-за ее голоса, потому что самому медведь на ухо наступил. А она пела как Мирей Матье, хотя лично ему, Башкирцеву, ее голос никогда не нравился, слишком пронзительное, аж в ушах звенит. И встречался Виталя с ней целых две недели, хотя так надолго его обычно не хватало. Просто Казанова какой-то. Или Дон Жуан. У него и тогда возникали вечные скандалы из-за женщин, то он кому-то бил морду, то ему.
Тут Башкирцев спохватился, что хватил лишку со своими воспоминаниями и перед ним находится капитан полиции, а не бывший однокашник, и сидят они в кабинете этого самого капитана, а вовсе не в ресторане. И заткнулся. Но ненадолго. Молчать Коля Башкирцев просто не мог.
