Татьяна Тронина - Та, кто приходит незваной
— Верунчик, он же не ходок, твой Распопов. Тогда иной расклад, иные характеристики. Был бы он бабником, развратником, покусившимся на молодое тело, и так далее. Но с ним это в первый раз случилось. Почему, почему ты пытаешься все свести к простой случке?
Вера вдруг всхлипнула, прижала ладони к глазам.
— Потому что… Ох, Лилька, как ты права… Он влюбился, и это трудно признать, и больно, и проще его козлом называть! Но у них с Зиной все равно ничего не получится, как ты не понимаешь!
— Одно другому не противоречит. Да, скорее всего, не получится. Но это не значит, что сейчас он не влюблен! Он не может иначе… Природа, наверное, творит подобные вещи с человеком. Гормоны бушуют… Он раскается, твой Распопов. Поймет потом, как был не прав, пожалеет еще сто раз, что ушел от тебя…
— И ты пожалеешь, — вдруг сказала Вера, глядя Лиле в глаза с вызовом.
— И я пожалею, — поникла Лиля. — И мне платить придется. Мы уже сегодня с Сережей разругались. Нет, он пока ничего не знает, но уже чувствует.
— Кстати! Он мне вчера звонил. Искал тебя. Ты ему сказала, что ты у меня в гостях?
— Нет! — испугалась Лиля.
— Ну вот… Подловить меня, что ли, хотел? — Вера задумчиво нахмурила лоб.
— Ты ему не расскажешь ничего?
— С ума сошла! Нет, конечно. Буду тебя прикрывать до последнего. Но, милая моя, твой муж тебя уже подозревает! Раз мне, твоей лучше подруге, такие проверки вздумал устраивать.
— Что же делать?
— Бросай своего Лазарева, вот что. Погуляла, нахлебалась романтики, и хватит. Есть семейные парочки, в которых либо один кто-то, либо оба изменяют, и ничего так, трагедий не разыгрывают, но у вас с Сергеем подобное невозможно. Вы другие люди. И он тебя не простит, и ты сама себя изведешь.
Лиля молчала, опустив голову. Потом сказала:
— Я не могу. Я не могу бросить Женю.
— Знаешь, я чего сейчас вспомнила? «Дневную красавицу», — продолжила Вера. — И книга, и фильм есть по этой книге, в нем еще эта играет, как ее…
— Катрин Денев, — подсказала Лиля. — Я помню этот фильм. Там героиня, аристократка, изменяет своему замечательному мужу, врачу, кажется. Ходит днем в бордель и отдается всякому сброду. И это для нее наслаждение — в грязи изваляться… Мужа она любит, причем и самой ей стыдно. Это все из серии тех извращений, про которые ты пишешь, Верунчик.
— Это распущенность какая-то! Да, я именно об этом. Вот как обжорство. Жрет человек и жрет, уже сам поперек себя шире. И оправдывается: ой, я ничего с собой поделать не могу, я болен… И ты так.
— И твой Распопов.
— И мой Распопов, — согласилась Вера.
— И все люди. Почти все, — сказала Лиля. Помолчала. Потом продолжила: — Но ты права. Я попробую взять себя в руки. Я должна. У меня дочь, Викуся меня не простит…
— Правильно. Ты молодец!
Они одновременно поднялись, обняли друг друга.
— Ты держись, Верунчик.
— И ты держись, Лилька.
Как ни странно, но этот короткий разговор успокоил Веру, дал сил — по крайней мере, так показалось Лиле, когда она уходила от подруги. Вера выглядела гораздо бодрее, словно поняла: проблемы есть не только у нее одной. А вместе со всеми страдать — уже не столь тяжело…
… Лиля некоторое время набиралась решимости, идя по Бульварному кольцу. Затем достала мобильный телефон и набрала номер Евгения.
— Алло, это я. Можешь говорить? Ты все еще там? — Под «там» она имела в виду съемную квартиру, где обычно проходили их свидания.
— Да, я все еще там. Сижу, пишу статью. Приходи! — пылко отозвался ее возлюбленный.
— Я пью — все мне мало, я пью — все мне мало… — пробормотала Лиля.
— Это что, намек? — засмеялся Евгений. — Что с твоей подругой? Все в порядке, надеюсь?
— В жизни каждой дамы — трагедии и драмы… Что-то я одними стихами сегодня говорю. Женечка, милый, надо все это прекращать!
— Что — все?
— Все, — с усилием произнесла Лиля.
Пауза. Потом Евгений сказал совершенно другим, злым и холодным, голосом:
— Ага. Понял. Ты опять хочешь меня бросить. Это у тебя манера такая — поиграть и бросить. Только я живой человек, меня нельзя все время бросать. Мне больно.
— И мне больно. Но мы должны расстаться. На этот раз навсегда, окончательно.
— Я не смогу без тебя! — возразил он.
— И я без тебя не смогу! Но мы должны.
— Бред, бред, бред… Что сейчас произошло? О чем вы говорили с этой Верой? Что вдруг заставило тебя опять решиться на расставание? — раздраженно, с яростью спросил Евгений.
— Ничего не произошло. Но я поняла, что у нас с тобой нет будущего, мы слишком многих людей сделаем несчастными, и в данной ситуации проще собой пожертвовать, — стараясь говорить спокойно, ответила Лиля.
— Мне плевать на людей… — надменно произнес тот.
— Твоя жена чуть не умерла! И на собственного сына тебе плевать?..
— Лиля! Ты… Вот стерва ты все-таки. Ты могла прийти и в глаза мне сказать все это? А не так, по телефону: «О, Женечка, дорогой, мы должны расстаться, я поняла!»
— Если я тебя живьем увижу, то я не смогу и слова сказать. Мне так проще — по телефону.
— А мне — тяжелее. Что ты со мной делаешь, что ты со мной делаешь…
— Ты сможешь без меня. И я без тебя тоже смогу, — мрачно возразила Лиля.
— Ну и иди ты к черту. Провались! Блин, ты чудовище, ты садистка, ты сука, ты… — Евгений не договорил, связь прервалась. Лиля растерянно смотрела на экран своего телефона, пока тот не погас.
Евгений больше не стал перезванивать. Лиля почему-то ждала, что он перезвонит, но этого не случилось. «Я смогу без него, — мысленно сказала она себе. — Вот я сделала шаг. Еще шаг. Я иду. Я иду без него. Еще шаг. Через тысячу шагов мне станет легче. Через десять тысяч мне уже не будет столь мучительно больно. Я буду идти и идти. Пока мне не станет совсем легко… И я тогда перестану думать о Жене. Ведь рано или поздно оно наступит, это время, когда я буду жить, не любя его».
Лиля шла по Бульварному кольцу и сама себя уговаривала что она сможет жить без Евгения, без встреч с ним.
Быстрое движение успокаивало.
Лиля отмахала один бульвар, потом другой.
Она заставляла себя смотреть по сторонам, мысленно комментировать то, что окружало ее в данный момент.
Листья с деревьев совсем облетели. Это значит — уже поздняя осень. Скоро снег пойдет. Потом Новый год. Потом январские праздники. Потом двадцать третье февраля. Восьмое марта… Интересно, к какому из праздников станет легче дышать? К какой дате она перестанет думать о своем возлюбленном?
Бульвары были разными. Каждый — со своим настроением, атмосферой. Богемный Гоголевский. Лиричный Никитский. Аристократический и пафосный Тверской. Серьезный Страстной. Камерный Петровский…
