Джилл Шелвис - Неотразимый и сексуальный
– Ладно, хорошо.
Ногти на ногах тоже были персикового цвета, а на ногте большого пальца правой ноги красовалась крошечная ромашка. Ни разу в жизни Ноа не думал, что подобное украшение может казаться столь головокружительно сексуальным. Но отвести от него взгляда он решительно не мог.
– Куда? – спросила она.
Он понял, что она имеет в виду выход к самолету.
– Ты мне веришь?
– Да, – ответила она, чем потрясла его до глубины души.
Ноа собирался было сказать, что хочет отвезти ее к себе домой, где они проведут вместе целую ночь, доказывая, что доверяют друг к другу – обнаженные, разгоряченные, – но тут в коридоре возник Шейн, влетел, а не вошел, как обычно, вразвалочку с черепашьей скоростью.
– Беда! – выпалил он.
Ноа посмотрел в глаза друга и все понял. Бандиты вернулись.
Шейн распахнул дверь чулана для швабр. Ноа втолкнул Бейли внутрь.
– Сиди тихо, – приказал он.
Шейн захлопнул дверь перед ее носом.
– Что… – крикнула она изнутри, и Ноа рывком распахнул дверь, намереваясь сказать что-нибудь ободряющее, но вместо этого крепко поцеловал.
– Я вернусь. И чтобы ни звука!
Оставалось надеяться на ее благоразумие.
Глава 18
Стоя в кромешной темноте чулана, Бейли пыталась дышать ровно. Она видела лицо Шейна, слышала слово «беда» и все поняла.
Стивен и его люди ее настигли. Боже, если кто-нибудь пострадает по ее вине… При одной мысли об этом у нее подкосились ноги, и она села на пол, прижав колени к груди.
Когда Алан погиб и она обнаружила, что ее жизнь была совсем не тем, чем казалась, она почувствовала обиду и злость, однако преисполнилась решимости все изменить.
Потом головорезы Стивена вынесли ей приговор. С тех пор Бейли не раз ожидала смерти. В последней отчаянной попытке она заставила Ноа отвезти ее на Мамонтову гору, чтобы, если повезет, отыскать деньги. И жизнь опять изменилась.
Как будто она жила в черно-белом мире, а Ноа раскрасил его в яркие цвета. И у нее возникла тайная и робкая надежда – что она найдет деньги, заплатит Стивену и его парням и вернется к прежней жизни, будет учить детей. Она обожала тот мир, в котором жили ее маленькие ученики. Милая невинность. Ясный детский ум, который впитывает все, как губка.
На самом деле она всегда мечтала иметь собственных детей. Но недавно этой мечте пришлось потесниться – более насущным стало желание дожить до своего двадцать девятого дня рождения.
А теперь появилась еще одна тайная мечта – Ноа.
Где он сейчас? Ее терзали тревога и страх. Бейли встала и сунула руку в глубокий карман юбки, и ей в ладонь своей успокаивающей тяжестью лег мобильный телефон.
Поколебавшись некоторое время, Бейли вытащила его и включила. Она хотела узнать что-нибудь о Кенни. Действительно, ее дожидалось текстовое сообщение от брата: «Где ты?»
«В безопасности», – набрала она и отправила.
И даже вздрогнула от неожиданности – ответ пришел практически немедленно: «Ты нашла?»
Она собиралась ответить, когда ручка двери чулана вдруг повернулась. Дверь распахнулась раньше, чем она успела хотя бы вскрикнуть. В чулан скользнула высокая черная фигура, втиснулась внутрь, прижалась к ее спине. Дверь захлопнулась. Неужели она наедине с…
– Это я, – услышала она знакомый голос.
Руки Ноа обняли Бейли, и от радости ей стало легче дышать.
– Что случилось? – спросила она, но он в ответ приник губами к ее губам. Бейли не понимала, как Ноа этого добился, но ее сознание сразу же заволокло чувственным дурманом, и оставались только его губы на ее губах, его руки, которые ее обнимали.
И этот дурман заставил ее изо всех сил прижиматься к его восхитительному телу. Она даже вскрикнула – ей казалось, их контакт не будет таким тесным, как бы ей хотелось. Эта отчаянная мысль так поразила Бейли, что она задрожала всем телом. Тогда Ноа развернул ее, прижав спиной к стене – похоже, там были какие-то полки, потому что на пол что-то посыпалось…
– Ноа!
Он провел ладонью вниз по ее спине, затем вверх, проникая под джемпер, теплая ладонь на ее обнаженной коже.
– Ноа…
Прежде чем она успела вымолвить еще хоть слово, он снова накрыл ее рот губами, язык проник внутрь и начал свой танец – медленные, чувственные, извивающиеся движения, отчего ее колени задрожали. Были также и другие реакции. И Ноа это обнаружил, когда его рука обняла ее грудь, а палец начал ласкать отвердевший сосок. С его губ слетел тихий, жадный вскрик, который заставил ее тело вздрогнуть. Поцелуй сделался особенно глубоким, и Бейли показалось, что она теряет рассудок – такими горячим был этот поцелуй. И все же это была лишь тень того, что ей на самом деле требовалось – почувствовать его глубоко внутри себя, принять в себя те же движения, которые совершал сейчас его умелый язык. Эта страстная потребность шокировала ее; она никогда не знала ее раньше, столь всепоглощающую и необходимую, как воздух, которым она дышала.
А Ноа… Это Ноа заставил ее испытать подобное, и она обвила его руками, будто пытаясь раствориться в нем без остатка. Непроглядная темнота усиливала ощущение близости. Бейли чувствовала, как в нее перетекает жар его тела, воспламеняя каждую эрогенную зону… А их оказалось гораздо, гораздо больше, чем она раньше подозревала. И любой из них хватило бы, чтобы завести Бейли – против ее желания, потому что вообще-то заводиться ей не следовало.
Те парни явились сюда за ней.
Ей нужно поговорить с Ноа, узнать, что происходит. Но он обхватил ее лицо и прижал женщину к стене, зажал между штукатуркой и своим сильным телом.
– Ноа…
– Я знаю. Боже, как ты меня заводишь. – Его нога оказалась у нее между ног, и низкий требовательный стон вырвался из ее горла. Она ударилась затылком о стену. Его руки обняли ее за голову, пальцы проникли в волосы, массируя то место, где она ударилась, в то время как губы жадно ласкали шею.
– Скажи мне, – жалобно простонала она, упираясь руками ему в грудь, чтобы освободиться. – С остальными ничего не случилось?
Он взял ее запястья и поднял руки над головой, и теперь она не могла пошевелиться, распластавшись по стене в полной доступности для его действий.
– Ноа…
Его губы деловито ласкали ее щеку, шею… и Бейли утратила способность думать.
Стоя с поднятыми вверх руками, прижатая к стене мужским телом и ногой, дерзко поместившейся меж ее бедер, она обнаружила, что темнота дает свободу действий также и ей. Она уже оседлала его ногу. Жалко, что на ней столько одежды. Вот если бы исчез этот последний барьер между ними…
Но его искусный рот уже прокладывал себе дорогу под ее джемпером. Сдвинув зубами чашку лифчика, он согрел своим дыханием ее сосок, и она подумала, что сейчас умрет от наслаждения. Потом он осторожно потерся о сосок щекой. Бейли снова вскрикнула, и Ноа, нагнувшись, взял сосок в рот. У нее подогнулись колени, но его нога меж ее бедер не давала возможности освободиться. Впрочем, ей и не хотелось. Потрясающее открытие. Когда Ноа отпустил руки Бейли, чтобы она могла расстегнуть пуговицы джемпера, она вцепилась в него.
