Кэролайн Макспарен - Доверься мне
— Да! — Хелена стукнула кулачком по воздуху, потом опустилась назад, в кресло, обессиленная. — Значит, он высматривает женщин, которые, как и я, носят дорогие портфели. Но где он нас засекает?
— Трудно сказать. Когда и где ты его купила?
— В городе есть только одно место, где можно купить дорогие кожаные сумки. «Лейланд» в Джермантауне. Эта штучка обошлась мне в половину месячной зарплаты.
— Ты помнишь, кто тебя обслуживал?
— Рэнди, это было почти три года назад.
— Думай. Мужчина или женщина?
— Мужчина.
— Как выглядел?
Она пожала плечами:
— Я не помню чего-то особенного, значит, он не был слишком высоким или слишком маленьким, слишком толстым или слишком худым. У него не было шрамов или каких-то очевидных уродств. Он был незаметен, в буквальном смысле… неописуем. Извини. — Она встала. — Послушай, тебе надо уходить. Сейчас ко мне должна прийти студентка.
— Обещай мне, что не помчишься в этот отдел кожгалантереи с пистолетом и не потребуешь для разговора того человека, который обслуживал тебя три года назад. Может, это ничего и не значит.
— Нет. Не помчусь. Все в порядке. Я могу с этим справиться.
Она обогнула стол и подошла к нему. Улыбка у нее была абсолютно сияющая. Его сердце забилось в груди, словно только что выловленный карп.
Когда они остановились у самой двери, Рэнди сказал:
— А, черт со всем этим…
Он притянул ее к себе и крепко поцеловал.
На долю секунды она напряглась и отстранилась от него, но потом обмякла, приникла всем телом, ее губы приоткрылись навстречу его нетерпеливому языку. Ему захотелось повалить ее на этот поцарапанный стол и тут же заняться с ней любовью.
— Профессор Норкросс, — послышался женский голос, — вы здесь?.. Ого!
Прядка оттолкнула его так, что он едва не упал. Ему было лестно видеть, как горят ее глаза. Это длилось всего секунду, но ему оказалось достаточно.
Он усмехнулся.
— Спасибо за беседу, профессор, — сказал он и отступил на шаг. — Жду вас завтра на занятия.
— Да, детектив Рэйлзбек. — Она сильно пихнула его локтем с той стороны, которая была недоступна взгляду студентки. — Все, что могу.
Она повернулась к девушке, которая стояла, неловко переминаясь с ноги на ногу, и смотрела на них с верха лестницы.
— Мисс Джексон, вы рано. Заходите.
Спускаясь по лестнице, он услышал, прежде чем закрылась дверь, как Прядка говорит:
— Ваша работа о «Двенадцатой ночи» нуждается в доработке…
Он шел через центральный вестибюль, когда кто-то окликнул его:
— Детектив Рэйлзбек, как приятно вас видеть!
Эл Баркли, профессор американской литературы, которого Хелена называла «Эл Безразличный-ко-всему», шел через вестибюль.
— Присматриваете за Хеленой? — спросил Эл.
— Надо было задать ей несколько вопросов.
— Ага… Я иду в библиотеку. Можно мне проводить вас?
Как только они вышли из здания, Эл заметил:
— Вы добились значительных изменений к лучшему в нашей Хелене. Я очень надеюсь, что вы относитесь к ней серьезно.
— Вы спрашиваете о моих намерениях?
— У нее никого нет, за исключением детей. Я считаю себя чем-то вроде их суррогатного родителя. — Он пожал плечами. — Хотя она, может быть, с этим и не согласна.
— Вы знали ее бывшего?
— Очень даже, — хмыкнул Эл. — Красавчик, вовсе не так умен, как он сам воображал.
— Почему она вышла за него?
— Да кто ж знает. — Он кивнул парочке хорошеньких блондиночек, одетых в джинсы, которые не прикрывали пупков. — Она любила его. — Профессор развел руками. — Но в итоге Хелена, будучи как практичной, так и любящей матерью, дала ему под его ненадежный задик. Я это только приветствовал.
— Может он вернуться в город?
Эл остановился:
— Сомневаюсь. В Теннесси его разыскивают за неуплату алиментов. В любом случае она не пустит его назад в их жизнь.
— Но это его дети.
— Она их опекунша. Она может быть очень жесткой, наша Хелена. Если она один раз что-то сделала, сделает не раздумывая и второй. Сомневаюсь, что она когда-либо меняла оценки студентам, хотя иногда на нас сильно давят.
— Рад был поболтать с вами, Эл.
— Запомните, что я вам говорил о намерениях.
«Да какие, черт возьми, могут быть намерения в отношении Хелены?» — думал Рэнди, отъезжая от кампуса. Поговорили о сумках? Двое детей, бывший муж, психологические комплексы зависимости, не говоря уж о криминальных наклонностях.
«Надо рассуждать трезво, — размышлял Рэнди. — Она и дети не могут жить на моем чердаке, а я не могу жить в этой маленькой, густонаселенной, суматошной квартирке. Я не представляю себя в качестве тренера этой малышовской команды. Хорошо, кажется, ей понравилось барбекю у Джуда и Лиз, и я очень удачно развлек ее приятелей с факультета на вечере у председателя попечительского комитета. Я им понравился, это уж точно.
Но что в дальнейшем?»
Сказать по правде, ему ведь очень не нравится думать, что она и ребята в один прекрасный день останутся где-то в этом мире без него.
Для него всегда был важен секс. Сможет ли он прожить остаток своей жизни монахом, потому что женщина, в которую он влюблен, превратилась в фурию, едва он попробовал уложить ее в постель?
Влюблен? А это еще откуда? Он никогда не верил в любовь. Вожделение, да. Гормоны-феромоны и прочая химия. Как случилось так, что он обнаружил себя бредущим бок о бок с Хеленой по владениям матушки Виагры? Так в конце концов он окажется читающим на ночь сказки их правнукам?
Кто-то просигналил сзади, и Рэнди понял, что едет как на автопилоте. Он свернул, чтобы дать рассерженному водителю проехать мимо него со скоростью намного выше разрешенной.
Прежде чем отправиться в отдел кожгалантереи, он хотел поговорить с выжившими жертвами и мужьями трех женщин, которые были убиты.
Они с О’Харой беспокоились, что просмотрели некоторые точки, где жертвы могли ранее пересечься. Никто не расспрашивал их о портфелях. Пока не расспрашивал.
— Нэнси, вы ведь купили ваш реферат через Интернет, не так ли?
Хелене потребовалось пятнадцать минут, чтобы понять, каким образом Нэнси Джексон сделала эту работу.
— Это было в первый раз, клянусь богом, — опустила глаза Нэнси. — Мне нужно получить хотя бы «В», а то мои предки меня просто убьют. Пожалуйста, пожалуйста, профессор Норкросс. Я больше не буду, я клянусь.
Девушка посмотрела на Хелену с выражением одновременно невинным и угрожающим:
— Разве вы сами никогда не делали чего-нибудь… некрасивого, такого, о чем бы вы не хотели, чтобы это обсуждали в кампусе?
