Лана Балашина - Принцесса дачного поселка
Она хмыкнула:
— Странно, а Сергей вовсе не считает, что скоропалительно. — И вздохнула: — Нет, я думаю, что в этот раз я не ошиблась, и он — именно тот, кто мне нужен.
— Да почему ты так уверена в этом?
И услышал потрясающий ответ:
— Он похож на тебя.
Дверь закрылась.
Я постоял еще немного, и пошел к себе.
Прошлой ночью мне вовсе спать не пришлось, поэтому я провалился в крепкий сон, едва коснувшись подушки.
Я спустился в кухню на запах кофе.
Лера с чашечкой в руках, поджав под себя босые ноги, сидела на подоконнике. Она задумчиво поглаживала колючую лапу голубой ели, росшей прямо рядом с окном. Оглянулась на мои шаги:
— Ты проснулся? Сейчас сварю тебе кофе.
Она легко поднялась, босиком прошлепала по плиточному полу.
Я с неудовольствием буркнул:
— Простудишься ведь!
Она грустно улыбнулась:
— Пол не холодный. Ужасно люблю вот так, по утрам, пока еще никто не встал, побродить по дому.
Она поставила передо мной чашечку, достала сыр из холодильника, присела рядом.
Я посмотрел на ее мордаху, не выдержал:
— Хватит тебе кваситься! Хоть бы скорее Сергея отпустили, сил нет смотреть на тебя.
— Я не из-за Сережи. — Она опустила глаза. — Понимаешь, у меня всегда был замечательный дед. Я даже не могу представить, как сложилась бы моя жизнь, если бы не он. Я даже теплотехникой занялась, потому что это было интересно ему. А вот Данька... Я сейчас сидела и думала, каким хорошим дедом Владимир Георгиевич мог быть для него. Он сейчас еще недостаточно взрослый, чтобы даже пытаться ему все объяснить. Я вообще надеюсь, что смогу оттянуть этот момент подольше. Конечно, со временем у него неизбежно возникнут вопросы. Надеюсь, что тогда мне легче будет дать на них вразумительный ответ.
Я предложил:
— Послушай, давай поднимем детей и увезем куда-нибудь. Например, в ботанический сад, или поедем понырять куда-нибудь подальше. Или закажем морскую прогулку, им понравится. Заодно и ты развеешься.
Она покачала головой:
— Андрей говорил, отца будут отпевать в церкви, а потом панихида в актовом зале местной администрации. Я думаю, нам с Данилой надо обязательно попрощаться. Он вырастет, и я не смогу ему объяснить, почему не дала им проститься. Вдруг это окажется для него почему-то важным, и ничего уже нельзя будет изменить.
Я отставил чашку:
— Как знаешь. Только я тебя одну не отпущу. Неизвестно, что еще выкинут члены этой полоумной семейки.
Лера покосилась на меня:
— Можешь мне не поверить, но долгие годы и я, и все остальные считали Тобольцевых чуть ли не образцовой семьей.
Лера отошла к окну. Неожиданно она повернулась ко мне, позвала.
Из-за ее плеча я увидел такси, в которое усаживалась Ксения. Следом за ней выбежала Алла. Кажется, она пыталась удержать ее, но Ксения уселась в машину, громко хлопнув дверцей. Алла, придерживая разлетающиеся на ходу полы голубого утреннего халатика, вернулась в дом.
Я кивнул в их сторону:
— Вот, уехала и никаких комплексов по этому поводу не испытывает.
Лера укоризненно посмотрела на меня:
— Об этом говорить просто бесполезно. Ты же знаешь, я не смогу так поступить.
Площадь перед зданием администрации была запружена людьми, машинами, цветами и венками. Ожидался с минуты на минуту приезд не то губернатора, не то министра.
Узнавшая Леру организатор, прижимая к груди какие-то списки и едва оторвавшись от сотового телефона, велела нам ехать к церкви:
— Просили, чтобы туда подъехали только самые близкие. У нас тут просто столпотворение.
Церковь оказалась крошечной. Судя по толщине стен и незамысловатой архитектуре, она была построена очень давно.
Около входа нас остановила охрана, невесть откуда взявшаяся. Я уже собирался дать необходимые объяснения старшему из них, но на церковном крыльце появился Михаил Исаакович. Он подхватил нас с Лерой и провел внутрь.
Внутри церкви было много света, пробивавшегося в узкие оконца, и квадратами ложившегося на чисто вымытые дощатые полы. Горели, чуть потрескивая и шипя, свечи возле иконостаса, украшенного по-деревенски накрахмаленными и расшитыми рушниками. Здесь было прохладно, несмотря на то, что солнце стояло высоко и на улице уже пекло вовсю.
Обряд уже начался. Лера с детьми подошла ближе, а я остался стоять рядом с Михаилом Исааковичем. Мы стояли молча.
Когда все положенные слова были сказаны, молодой священник щедро окропил всех святой водой. Люди потянулись к выходу. Я заметил на лице Аллы Тобольцевой брезгливую гримасу. Она достала из сумки платочек и аккуратно вытерла несколько капель воды.
Уже на крыльце, пропустив Леру вперед, я вышел за ней. Мы молча усаживались в машину, когда ко мне подошел Михаил Исаакович и негромко сказал:
— Игорь! Завтра в десять часов утра я, в качестве близкого друга и нотариуса покойного, собираю всех, чтобы огласить его последнюю волю. Поскольку Валерия Николаевна и ее сын Даниил непосредственно упомянуты в документе, необходимо их присутствие. Я хотел бы, чтобы вы тоже присутствовали там. Хотя бы в качестве доверенного лица Леры. Я думаю, что мне может понадобиться ваша помощь.
Лера сердито сказала:
— Я считала, что той ночью дала исчерпывающие объяснения. Простите, я очень плохо переношу сейчас общество людей, и хотела бы, чтобы меня оставили в покое. Тем более, не хотела бы привлекать к этому мероприятию ребенка.
Он строго посмотрел на нее и сказал:
— Учитывая те обстоятельства дела, которые мне известны, я вполне адекватно оцениваю вашу реакцию на мое предложение. — Он пожевал сухими губами и неожиданно просто и по-человечески сказал: — Володя был моим другом в течение многих лет. Мы вместе хоронили моего сына, умершего от рака в тридцать лет. Я чувствую себя обязанным сделать то, о чем он меня просил. И я даю вам слово, что не буду уговаривать вас, вы вольны поступить так, как сочтете нужным. Я только могу просить вас не поступать необдуманно. Если он причинил вам боль каким-то своим поступком, думаю, он ни в коем случае этого не хотел.
Он поклонился и отошел.
Лера подняла голову и звенящим голосом сказала ему вдогонку:
— Мы придем.
Уже в машине она повернулась ко мне и закрыла глаза:
— О Господи, дай силы пережить и это.
Я завел машину и сказал:
— Если хочешь, я пойду завтра туда сам.
Она промолчала, но отрицательно мотнула головой:
— Нет. Мы с Данилой будем там.
Проводить Тобольцева-старшего собралось так много людей, что для нас необходимость оставаться на поминки, кажется, отпала.
