Ирина Сафина - Принц для роскошной женщины
Разговор потек сам собой. Говорили о разном: о любимых блюдах, о подорожании зерна. О том, как хорошо было бы на лето снять самую настоящую покосившуюся избушку в забытой богом деревне, бродить босиком по траве и сидеть с удочкой у речки. О комарах и о нашумевшей премьере очередного голливудского фэнтезийного боевика.
Марина поймала себя на том, что болтает под столом ногами. Как маленькая девочка. Она сконфужено поерзала на стуле, выпрямилась, не сводя глаз с Топильского. Он улыбался. Не потому, что заметил ее несуразное поведение, нет — улыбался просто так.
"Как хорошо, спокойно. Будто я жила в этом доме, с этими людьми всю жизнь. Я счастлива, — подумала Марина. — Как глупо. Я счастлива".
— А у вас есть страшные воспоминания о детстве? — спросил Топилький.
Марина вздрогнула. На ум сразу пришло — отец уходит к посудомойке, смерть мамы. Но это случилось, когда Марине исполнилось двадцать три. Такой возраст трудно назвать детством.
— Нет, — ответила она.
— А у меня есть, — сообщил Топильский с гордостью. — Больше всего на свете я боялся песенки про волка.
— Про какого волка? — изумилась Марина.
— Вы ее знаете. Слова такие: "Баю-баюшки, баю, не ложися на краю, придет серенький волчок и ухватит за бочок".
— Что страшного в этой милой песенке?
— Все! — воскликнул Топильский. — Я боялся темноты, вжимался в стену и мне повсюду мерещились светящиеся глаза притаившегося в засаде волка. Я считаю, эту песенку следует запретить на законодательном уровне. Она калечит детскую психику. Скажу по-секрету, я до сих пор боюсь спать близко к краю!
Марина смеялась до слез. Нет, не над детскими страхами Топильского. Просто ей так хотелось — радоваться ясному морозному дню, вкусной еде, удивительному человеку рядом, ощущению счастья.
После обеда Топильский вспомнил о желании Марины покататься на горке.
— Вам следует переодеться, — сказал он. — Думаю, вещи моей сестры будут вам в пору.
— Мне так неудобно, — засмущалась Марина. — Вдруг вашей сестре не понравится, что кто-то надевал ее одежду.
— Танюшке? Что вы! Она будет только рада, — заверил Топильский и отправился по широкой деревянной лестнице на второй этаж. Марина все еще сомневалась, стоит ли принимать это предложение, и не двигалась с места. Топильский оглянулся: — Ну что же вы стоите, пойдемте! Я вас не укушу.
В комнате сестры Топильский открыл шкаф-купе.
— Ну-с, посмотрим, что мы имеем, — сказал он.
Марина неловко топталась позади, выглядывая из-за его плеча. Топильский перебирал висящие на плечиках вещи, пока не остановил свой выбор на теплом коричневом брючном костюме.
— Подойдет? — спросил он, протягивая костюм Марине.
Она с осторожностью взяла вещи, опасливо покосилась на шкаф, будто оттуда могла выйти разгневанная сестра Топильского.
— Я не уверена…
— Надевайте. Татьяна возражать не станет, иначе я бы вам этого не предлагал. Таня чудная и простая женщина, всегда рада помочь.
— Вам придется выйти…
— Ах да, конечно, — Топильский сконфужено улыбнулся. — Буду ждать внизу.
Марина спустилась через десять минут. Костюм подошел и сидел так, будто был сшит специально для Марины.
Топильский ждал ее внизу, уже полностью экипированный в джинсы, куртку цвета хаки и вязаную шапочку — темно синюю с красной окантовкой. В таком наряде он вовсе не походил на супермагната, а напоминал, скорее, добродушного егеря. Так показалось Марине. Топильский встретил ее у подножия лестницы. Протянул руку, помогая сойти вниз.
— Вы чудесны! Цвет темного шоколада вам к лицу.
Марина улыбнулась и кокетливо промолчала.
Куртку и шапочку для Марины Топильский так же позаимствовал у сестры.
Со смехом разбивая ногами снег, они, в обнимку, съехали с самой высокой горки и рухнули в снег. На заднем дворе оказался целый детский городок — разноцветные пластиковые горки различных размеров и причудливых форм. Марина уже скатилась с горки-черепахи, лихо закрученной горки-змеи, а вот теперь с самой высокой горки-башни.
Топильский поднялся и собрался помочь встать на ноги Марине, но та шутливо обороняясь, отбилась от его рук.
— Буду лежать! Хочу валяться в снегу!
— Ладно, — согласился Топильский и, как подкошенный, упал рядом с ней.
И они лежали, глядя в бесконечное голубое небо.
"Как его глаза", — думала Марина.
— Вот они где! — послышался тонкий женский голосок. — Вы чего там разлеглись, как на пляже? Тетя Нюра, а они валяются в снегу! Готовьте горчичники и горькое лекарство!
Марина подскочила на ноги, а Топильский остался сидеть на снегу.
От дома к ним шла молодая женщина в коротком песцовом полушубке.
— А вот и Танюша пожаловала!
— Здравствуйте, — улыбаясь, поздоровалась женщина и протянула руку Марине. — Меня зовут Таня, я сестра Славы. А о вас я уже знаю, тетя Нюра сообщила, что брат, наконец-то, нашел себе невесту.
— Тетя Нюра поторопилась, — возразила Марина.
Таня засмеялась:
— Надеюсь, что не слишком. В моего брата невозможно не влюбиться, я уверена, скоро мы сможем отметить помолвку.
— А как я на это надеюсь, — Топильский поднялся и, подойдя к сестре, обнял ее за плечи, поцеловал в щеку: — Сестренка, я прилагаю максимум усилий, но надеюсь и на твою помощь. Расскажи Марине, какой я замечательный.
— Непременно, — кивнула Таня.
— Ей-ей, — Марина рассмеялась и топнула ногой. — Я здесь! Я все слышу!
Раздался шум, треск, визг и две ракеты, со стуком распахнув двустворчатые двери, вырвались во двор. За ними выскочила тетя Нюра, она кричала и размахивала над головой полосатыми шарфами:
— А ну стойте, негодники! Наденьте шарфы! Стойте, кому я говорю!
Но негодники, хохоча, во весь опор мчались через двор.
— Мои сыновья, — с гордостью сказала Татьяна. — Александр и Евгений. Двойняшки. В марте им будет уже девять!
Мальчишки подбежали, бросили быстрое: "Здрасьте!" и повисли на шее Топильского. Он не удержался на ногах и под напором любви племянников плюхнулся в снег.
Татьяна взяла Марину под руку:
— Предлагаю оставить мальчишек резвиться и пойти выпить по чашечке чая. Согласны? Кстати, можно я буду обращаться на "ты"? Все-таки мы скоро станем родственниками.
— Но…
— Да, знаю, я очень тороплюсь! — Таня звонко рассмеялась. — Но я такая нетерпеливая!
Чаевничать решили в гостиной, за небольшим круглым столиком возле большого французского окна, смотрящего на задний двор.
Пока Татьяна обговаривала нюансы чаепития с тетей Нюрой, Марина наблюдала за дурачествами Топильского и детей.
