Елена Арсеньева - Поцелуй с дальним прицелом
Короче говоря, у нее были причины меня не пощадить!
– Отец ваш не смог вас встретить потому, что он не в силах так рано вставать после бессонной ночи в ресторане, – проговорила она равнодушно, и оттого ее слова показались особенно страшными. – Он ложится в пять, а то и в шесть утра, и ему надо хорошенько выспаться, чтобы он смог работать на следующую ночь. Вчера у нас был банкет, очень выгодный, ваш отец непременно должен был присутствовать в заведении до самого утра, никак не мог уйти пораньше. И встать сегодня ни свет ни заря просто не смог. Ему всегда было очень трудно вставать рано, если вы помните. Я-то ранняя пташка, я вообще мало сплю…
– Погодите-ка, – пробормотала я, совершенно сбитая с толку. – Какой ресторан? Какой банкет? Я ничего не понимаю! Вы что, хотите сказать, что отец держит ресторан? Он сделался хозяином ресторана?! Он, Виктор Ховрин?!
– Ресторан держу я, – сказала Анна с ледяным выражением. – Ваш отец имеет, конечно, некоторую долю в этой собственности, так же, впрочем, как ваш сопровождающий Никита Шершнев. Однако принадлежит ресторан все же мне. А ваш отец служит у меня главным поваром. И, умоляю, не начинайте снова восклицать: что? Виктор Ховрин? Поваром? Да, вообразите себе. Между прочим, в «Тереке» поваром князь Кирилл Геридзе – и ничего, жив. Гости очень довольны его шашлыками. У нас же подают русские блюда, и, смею заверить, рубленые котлеты и голубцы вашего отца вызывают всеобщий восторг. Кстати, его окружает очень недурная компания: метрдотель у меня – улан ее величества, полковник. В лакеях два его офицера. Швейцаром служит старый адмирал Андреев. Шофером подвизается граф Львов. В хоре поют жена врача, бывшая опереточная дива, бывший прокурор, баронесса – тоже бывшая, конечно… Так что не тревожьтесь за то общество, в котором вращается ваш батюшка теперь. Правда, находится наш ресторан в Пигале… ну что ж, именно в этом районе и процветают ночные заведения!
Если бы я в ту минуту знала о Пигале то, что узнала вскоре, я, наверное, умерла бы на месте. А тогда я просто остолбенела, внезапно угадав, почему усмехнулся Никита там, в одном из берлинских кабаков, когда я заносчиво отказалась водить знакомство с кабатчиками. С мачехой моей я бы, конечно, не водила знакомство с превеликим удовольствием, но ведь одним из таких кабатчиков был теперь мой родной отец, а другим – сам Никита, человек, которого я так страстно любила и бесстыдно домогалась.
Франция, Париж.
Наши дни
– …Ладно, я все понимаю, но зачем вы снова потащились к нему в офис?! – возмущенно воскликнул Бертран. – Какого черта было нарываться на неприятности?! Слышали такую поговорку: любопытство погубило кошку?!
– Слышала, слышала. Ну кто ж знал, что эта Настасья возьмет и вернется? – проворчала Алёна, зябко кутаясь в большущий вязаный платок, выданный ей Мариной для сугреву, и прикладываясь к толстостенному стакану, куда был щедро – для той же цели – налит коньяк.
Она уже приканчивала горючее, однако внутренний озноб, бивший ее после возвращения из некоего офиса на рю де Фобур-Монмартр, никак не утихал.
– Впрочем, с этой вашей «тревожной кнопкой» недурно было придумано, – проговорил Бертран благосклонно. – Зашифровать номер Шершнева на одно нажатие на клавиатуре портабля и вовремя нажать… Да, если бы не это, даже не знаю, что случилось бы. Сами придумали?
– Нет, один человек научил.
– Ваш друг?
– Ничего себе, друг! Пару месяцев назад чуть до психушки меня не довел.
– Pardon? – вскинул брови Бертран.
– Ну, короче, до госпиталя Святой Анны. – Алёна очень кстати вспомнила, что по указанному адресу помещена самая известная парижская клиника для душевнобольных.
– Понятно. А все-таки вы зря к нему пошли! Госпиталем Святой Анны тут не кончилось бы.
– То есть вы считаете, что я напрасно?.. – У Алёны аж дыханье сперло от возмущения.
– Я только говорю, что это было очень рискованно, – успокоил ее Бертран. – Но не зря. Конечно, не зря! К сожалению, все то, что вы вытащили из мусорной корзинки, вполне могло там и оставаться, а вот насчет связи с мсье Шершневым Дени Морта – это бесценная информация. Правда, я еще не совсем понимаю, что она означает. Может быть, просто-напросто то, что подобный подобного ищет?
– В каком смысле?
– В том, что каждой твари – по паре. Дени Морт во всех своих ипостасях – это коллега Шершнева, – пояснил Бертран. – Конечно, Морт – фигура гораздо более серьезная, можно сказать, мастер международного класса, Шершнев по сравнению с ним – просто мальчик из церковного хора. Между ними есть одно общее: ни того ни другого ни наша полиция, ни Интерпол не могут взять с поличным. Но если Шершнев сидит в Париже и строит из себя добропорядочного адвоката, пытаясь хотя бы для видимости уживаться с законом, то Морт практически неуловим. Он виртуозно меняет внешность, вы и сами могли в этом убедиться.
– Морт – это и есть его настоящая фамилия? Или он Тод? Или все же этот, как его?..
– Нет, в том-то и состоит ирония судьбы, что этому человеку, который сделал смерть своим ремеслом, повезло родиться с фамилией Морт. Думаю, я не поверил бы, если бы мне кто-то сказал об этом, но я знаю совершенно точно, что это так.
– Откуда?
– Оттуда, что мы с этим Мортом, можно сказать, друзья детства.
Стакан выпал из рук Алёны. По счастью, он уже почти опустел, да и Бертран с непостижимой ловкостью поймал его у самого пола.
– Не пугайтесь, – он вручил стакан Алёне, – я же говорю: мы, можно сказать, друзья детства. А можно и не сказать. Мы родом из Бургундии, есть там такое чудное селение – Мулен-он-Тоннеруа. Великолепное, сказочное место! Там вообще много Мортов, Баре, ну и Гренгуар очень распространенная фамилия.
– Мулен? В Бургундии? – недоверчиво переспросила Алёна. – Да что вы говорите? Туда как раз собираются ехать Морис и Марина, какие-то друзья пригласили их пожить в своем доме.
– А вы с ними едете? – быстро спросил Бертран.
– Да ну, мне и в Париже хорошо, – покачала она головой.
Тот посмотрел с сомнением: похоже, не слишком-то верил, что где-то, пусть даже и в Париже, может быть так же хорошо, как в этом неведомом Мулене.
– Ну так что Морт? – напомнила Алёна.
– У меня с ним старые счеты. Когда нам было по шестнадцать, он увел у меня девушку. Мы все учились в одном классе, у Арьян – ее звали Арьян – были поразительно красивые волосы – легкие, пышные, вьющиеся, золотые… просто солнечные лучи… – Бертран мечтательно улыбнулся. – Я потом долго ненавидел светловолосых женщин. Смешно вспомнить, как страдал!
– Вы ее так сильно любили?
![Елена Белая - Дорога к себе [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
