Марина Крамер - Жена самурая
– Саша, я не понимаю…
– А хрена ли тут понимать?! – заорала Александра, уперев руки в бока. – Ты зачем здесь оказалась? В шпионку решила поиграть, в сыщицу?! Юная помощница органов правопорядка! Ходила к нам, втиралась в доверие, с Сашкой часами якобы японским занималась, да?! А сама так и шныряла глазами?! Много вынюхала? Хватит, чтобы его лет на двадцать упечь? А как же – самурай, оружие, боевые техники!
Ольга просто опешила от такого напора и обвинений. Она попыталась встать, однако Саша резанула ее таким взглядом, что у Паршинцевой мгновенно пропала всякая охота «к перемене мест».
– Саша, послушай… – попыталась она, но Сайгачева не обращала внимания на ее слова.
– Нет, это ты теперь послушай! Что – помогла своему начальству, подставила невиновного человека?! Да – меча нет, он пропал два месяца назад! Но это не значит, что Сашка – убийца, ясно тебе?!
– Ясно! Мне ясно, и я почти наверняка знаю, что это не он! Но ты посмотри в глаза фактам! – наконец обрела голос и прежнюю уверенность в себе Ольга. – Я, понимаешь – я, своими руками подняла из-под трупа кусок яшмы, точно такой, как тут! – с этими словами она метнулась к катана-какэ и схватила маленький меч-танто. Резко развернувшись с ним, Ольга оторопела – прямо на нее было направлено пистолетное дуло, и пустой темный кружок смотрел точно в грудь.
– Меч на место верни, – абсолютно спокойно приказала Александра.
– Я только…
– Повторить? – И Ольга послушно вернула меч в выемки, на которых он и был укреплен раньше. – Теперь сама на место сядь. Про этот кусок яшмы я прекрасно знаю. Да, возможно, это мэнуки[10] именно с того меча – даже скорее всего. Следовательно, Сашкиных отпечатков там море – он недавно клеил этот кусок, отвалившийся в ходе уборки, и я видела это собственными глазами. Но для вас мои слова – пустой звук, я же жена, я же дочь, – последнее слово Александра произнесла с нажимом и какой-то даже издевкой. – Не сомневаюсь, что ты и об этом знаешь уже.
Ольга поняла, о чем речь… Странно только, что Саша заговорила на эту тему именно сейчас, в такой тяжелый момент.
– Я знаю, чья ты дочь, и даже знаю, чья жена, – как можно спокойнее проговорила Ольга, стараясь сдерживать дрожь в голосе – все-таки пистолет в руке стрелка-разрядницы – это не игрушка, заряженная пластиковыми пульками. – Но это не меняет дела, Саша… Я очень уважаю твоего мужа, я никогда не доставила бы ему неприятностей, даже если бы нашла в вашем доме прямые улики…
– А что – не нашла? – с притворным и едким сочувствием поинтересовалась Александра, не опуская пистолета, и Ольга отметила, что рука у нее не дрожит – явно привычна.
– Я и не искала. Мне на самом деле пришла в голову мысль о человеке, владеющем техниками боя на мечах, но к твоему мужу это вообще не имело отношения. Я даже не знала о его существовании до того момента, как на курсах преподаватель мне посоветовала обратиться к нему – через тебя! – горячо заговорила Ольга, не спуская глаз с пистолета в Сашиной руке. – Ты вспомни, вспомни! Я заинтересовалась оружием и боевыми техниками, потом на курсы пошла… давай поедем ко мне домой, я тебе покажу, какая у меня куча книг и дисков лежит – все о самураях и о восточных боевых искусствах! Александра Михайловича я вообще никогда не подозревала ни в чем, я была ему так благодарна, когда он в клуб свой меня позвал!
Неизвестно, что в словах Ольги убедило Сашу опустить оружие, но она сделала это и села рядом с Паршинцевой на софу.
– Н-да, – протянула после паузы. – А ведь ты права, пожалуй. Мне не хватило времени, чтобы все по полкам разложить… И Сашка, выходит, в тебе тоже не совсем разобрался. Ну, извини.
Она встала и так и ушла из комнаты с пистолетом в опущенной руке, а Ольга почувствовала, что встать с софы не может – от нервного напряжения совершенно не чувствует ног. Саша вернулась минут через десять уже полностью переодетая, в своем обычном розовом кимоно.
– Пойдем пообедаем, а? – будничным тоном предложила она. – Хотя сейчас логичнее к ужину приглашать.
Она подала Ольге руку так, словно вообще ничего не произошло, не было этого разговора и подозрений, ничего вообще не было.
– Ты на Новый год где будешь? – спросила Ольга уже за столом, и Саша вздохнула:
– К отцу поеду, там Соня. Не могу в пустой квартире.
Но по ее лицу Ольга догадалась, что Александра сказала ей не всю правду и есть еще какое-то обстоятельство, заставляющее ее бежать из квартиры в новогоднюю ночь.
«Ладно, захочет – потом расскажет», – подумала Паршинцева, принимаясь за салат и рыбу.
Акела
Визит Али оставил двойственное ощущение. С одной стороны, он был рад увидеть жену – его маленькую девочку, исстрадавшуюся за эти одинокие дни и вечера без него. С другой же… Акела чувствовал, что у Альки опять созревает какой-то рискованный план, и он, сидя здесь, ничем и никак не сможет ни помешать, ни помочь. Оставалось уповать только на тестя и его приятелей.
«Хорошо, что Бесо приезжает – Алька с ним всегда близка была, может, хоть он ей что-то правильное внушит, – думал Акела, лежа на нарах и делая вид, что дремлет. – Как там она сказала? «Человек в коричневой дубленке»? Кто же это? Я даже отдаленно не могу представить, в последнее время вообще никого вокруг не замечаю. Но кто бы он ни был – он опасен. Опасен как раз тем, что в его руках были ключи от нашей квартиры. Мог сделать слепки. Конечно, в плане самообороны Аля – не подарок, пистолет всегда рядом, тут даже я не смог ничего поделать, да и правильно, пожалуй. Но не хочется думать о плохом…»
Он сел, прислонился спиной к стене и снова попытался воскресить в памяти лицо и руки жены – ее маленькие, но такие крепкие и уверенные руки, способные держать оружие и вскрывать скальпелем трупы. Аля не боялась ничего, и вот это как раз ужасно беспокоило Акелу. Даже появление дочери не смогло заставить ее вести себя осторожнее. Что она задумала на этот раз, Акела даже представить себе не мог, но по Алиным глазам понял – что-то явно опасное.
Фанатичность жены в отношении его пугала Акелу. Маленькая, хрупкая Аля внутри оказалась отлитой из хорошей, высококачественной стали, и никакие невзгоды и неприятности не смогли сломать ее или заставить быть слабой. Она встала на ноги после тяжелейшего ранения, она научилась владеть левой рукой, когда правая оставалась неподвижна, она и правую со временем разработала. Она сумела написать и защитить диссертацию, снова вернулась к работе, словом, жена упорно шла к намеченной цели и всегда ее достигала. Но именно это упорство иной раз заводило Алю слишком далеко, и вот тогда она могла наломать таких дров, что хватило бы на кострище. Сейчас оставалось уповать только на благоразумие тестя.
