Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» – 3
Она заметила неподалеку киоск.
– Ой, Сережа! Давай мороженое купим!
– Да ты что! – ужаснулся Барышев. – Какое мороженое, у меня зуб на зуб не попадает.
В подтверждение своих слов он вполне естественно задрожал и заклацал зубами.
– Ну купи, Сережа, купи… – прижалась к нему Ольга.
– Снегурочка, – проворчал Барышев, достал кошелек и повел ее к киоску.
Если купит эскимо – значит, трудных моментов в нашей жизни больше не будет, загадала Ольга. Если клубничное – рецидив возможен, но она теперь знает, как с ним бороться – прогулками в этом парке.
– Тебе эскимо или фруктовое? – спросил Сергей.
– Сам выбери.
Он купил и эскимо и фруктовое с кусочками ананаса…
Ольга засмеялась – на ананас она ничего не загадала, но тут же решила, что это к исполнению всех-всех желаний… Правда, желание было только одно – чтобы Сергей оставался таким всегда, даже если на работе у него все рухнет, развалится и взорвется.
Пришлось есть сразу с двух палочек – по очереди. Ольга измазала в мороженом нос, губы и подбородок, и чувствительность губ стала как после хорошей анестезии…
– Стой, – Сергей, обняв, остановил ее и извлек откуда-то из недр своего пальто большой клетчатый носовой платок. – Ты вся испачкалась! – Он вытер ей нос, губы, подбородок, забрал остатки мороженого и зашвырнул в сугроб – эскимо и счастливое, ананасное. – Все, больше вдали от крана с водой ничего есть не будешь!
– Хорошо. – Ольга с трудом справлялась с артикуляцией. Замороженные губы отказывались шевелиться, но она медленно и старательно выговорила длинную фразу: – Я буду теперь есть мороженое только в ванной комнате.
– Лучше уж просто сидя в ванне… – Поняв, в чем проблема, он согрел ей губы долгим поцелуем. Они целовались, пока их не замело снегом…
Ольга легонько постучала его по спине, стряхивая белые хлопья.
– Сереж, а Сереж!
– Что?
Он явно был недоволен прерванным поцелуем – хмурился и смотрел на ее губы.
– Ты такой зануда, Сереж.
– У тебя тоже тяжелый характер.
– А ты… ты… Ты мой самый любимый из всех зануд!
– Та-ак, – протянул угрожающе Барышев. – Про всех других, пожалуйста, поподробнее…
Ольга со смехом бросилась убегать, но он догнал ее снежком в спину.
«Господи, как хорошо, что мы вернулись», – счастливо подумала Ольга.
Во всех неприятностях был виноват душный, изнуряющий, сказочный Тай…
Визит к Надежде напоминал поход к стоматологу – неприятно, но надо.
А как еще легко и непринужденно оказаться у Барышева за семейным столом? Только через ближайшую подругу Ольги.
Таксист домчал Оксану до Надиного дома за двадцать минут. Москва кипела вокруг, пульсировала, дышала непривычно ритмично и часто, вызывая тоску и головную боль. Тонкая курточка не спасала от мороза, да и не мороз, скорее всего, был причиной ее озноба.
Она человек ниоткуда. И прибыла – в никуда.
Москва чужая. И Таиланд чужой. Никто не ждет ее ни там, ни здесь, и только убогая Ленка интересуется ее жизнью.
Семья – отец, мать, сестра – вычеркнула ее из своих рядов, столкнула со своей орбиты из-за некрасивой истории с наследством. А всего-то – она уговорила невменяемую бабушку написать ей дарственную на квартиру и загородный дом у знакомого нотариуса. Ее обвинили в мошенничестве и только при условии, что она перепишет квартиру, особняк и исчезнет, не подали заявление в милицию. На родную дочь. Сестру. Пусть подавятся трешкой в центре Саратова и домом за городом.
У нее будет все. И семейка прибежит руки ей целовать, чтобы простила…
Грозовская ждала ее на лестничной клетке. Гостеприимство решила продемонстрировать, что ли? На ней был салатного цвета брючный костюм с желтой молнией, мохнатые тапочки с заячьими мордами, а рыжую гриву удерживала заколка с розовыми висюльками-перьями.
Страшно даже представить, какой у нее муж. Хотя почему же… Муж просто слепой. И очень старый, раз вложил свои капиталы в такое… чудо с розовыми перьями.
Неприятно, но надо, вспомнила Оксана установку своего вынужденного визита и улыбнулась Надежде самой лучезарной улыбкой из своего арсенала.
– Привет! – Грозовская бросилась ей на шею, но, слава богу, не поцеловала устрашающе-яркими губами, а лишь на секунду прижалась щекой к щеке, защекотав розовым пером губы. – Представляешь, а я только что, ну, на днях прям, про тебя подумала!
– И что же ты про меня подумала?
Надя сграбастала ее в охапку и подтолкнула в просторный холл.
Ничего себе квартирка…
Оксана огляделась. Квадратов триста, не меньше, у нее глаз наметанный.
– Очень хорошо я про тебя подумала! – Надя достала из встроенного шкафа тапочки с медвежьими мордами и поставила перед Оксаной. – Вспоминала, как мы с Ольгой потерялись, а ты нас нашла. Давай повешу! – Она подхватила ее куртку и сунула в шкаф. – Ты тапочки надевай, надевай! Пол хоть и с подогревом, все равно ноги в тепле держать нужно!
Надо, приказала себе Оксана, всовывая ноги в безразмерные лохматые тапки, от одного вида которых захотелось сбежать.
– Ну, давай, проходи…
Все, чего так боялась Оксана, она получила сполна. Это был не поход к стоматологу. Это оказался визит к пьяному хирургу, который забыл, что на свете существует анестезия.
Потому что только под общей анестезией можно было ткнуть ее в бок и проорать в ухо:
– Садись! Ты чай будешь или кофе? У меня пирог есть сладкий!
– Нет, нет, спасибо, – пробормотала Оксана, присаживаясь на краешек стула так, словно собиралась вскочить и сбежать в любую секунду.
– Ой, да что ж это я! – Надя бросилась к плите, загремела кастрюлями. – Ты ж голодная, наверное! У меня борщ есть и котлеты. Я их сама делаю. Такие котлеты – ум отъешь!
– Надя! Не надо никаких котлет!
– Да ты их попробуй сначала, потом отказываться будешь! – Она достала из холодильника сковородку и бухнула ее на плиту.
Оксана представила, как будет давиться жирными жареными свиными котлетами, и почувствовала, что готова заплакать.
– Наденька! Не надо! – взмолилась она.
– А борща горяченького с мороза, а? Ты ж небось замерзла с непривычки-то…
– Надя! Я не голодна!
Надежда явно растерялась перед таким отпором.
– Ой, ну что за гость пошел! – по-бабьи всплеснула руками она. – Ладно, так чаю или кофе?
Оксана на секунду закрыла глаза. Неприятно, но надо… Не дай бог, еще сейчас престарелый муж ввалится, начнет знакомиться, предлагать выпить, заигрывать и шутить…
– Чашечку кофе, – улыбнулась она, встала и прошла в гостиную.
Здесь явно боролись вкусы двух разных людей. Надькино разухабисто-ярмарочное многоцветие в интерьере местами компенсировалось изысканно-сдержанными дорогими вещами.
